Сын Люцифера. Книга 5. Любовь

На пороге стоял Дед Мороз. Тот самый. Шкляру захотелось на секунду даже глаза протереть.

— Это... Вы?.. — ошеломленно прошептал он.

— Дед Мороза заказывали? — спокойно поинтересовался его нежданный гость.

— Нет... — окончательно растерялся Шкляр.

— Нет? — Дед Мороз чуть прищурился и еле заметно усмехнулся. — Ну, тогда извините...

— Нет-нет, подождите! — опомнился Шкляр. — Проходите, пожалуйста, прошу Вас! Проходите!

— А где же дети? И Ваша супруга?.. — Дед Мороз на мгновенье запнулся, и Шкляру вдруг показалось, что он сейчас снова назовет его по имени-отчеству, «Владислав Никифорович», как тогда! пять лет назад! все вернется!.. — и у него аж дыхание от ожидания захватило... но, увы! Чуда не произошло.

— Да!... Они за покупками все уехали... но это ничего!.. это не имеет значения... Вы проходите!.. садитесь!.. — сбивчиво забормотал он, усиленно приглашая своего гостя пройти в комнату.

Он и сам только не знал, зачем он это делает, но чувствовал только, что это крайне важно. Крайне! Это его последний шанс.

Дед Мороз кинул беглый взгляд на Шкляра и, не спрашивая ничего, молча прошел в комнату.

— Да... садитесь, пожалуйста, вот сюда! — засуетился Шкляр, придвигая своему гостю кресло.

Тот, не торопясь, сел.

— Знаете... — Шкляр тоже сел напротив и теперь мялся, не зная, с чего, собственно, начать разговор и о чем вообще говорить. — К нам пять лет назад тоже приходил... такой же вот Дед Мороз, как и Вы... удивительно на Вас похожий! удивительно!.. и... и...

— И что, Владислав Никифорович? — спокойно спросил Шкляра его гость.

— Так это были все-таки Вы?! — потрясенно вытаращил на него глаза Шкляр. — Да?..

— Вы продолжайте, Владислав Никифорович, продолжайте!.. — поощряюще кивнул Дед Мороз. — Вы, кажется, что-то хотели мне сказать?

— Вы... Вы тогда желание меня попросили загадать... — Шкляр неожиданно почувствовал, что у него дергается веко.

— Ну да, — усмехнулся в бороду Дед Мороз. — И Вы, помнится, пожелали быть самым умным, самым честным, самым хорошим... И чтобы все Вас вокруг любили!.. Ну, и как? Все ведь сбылось, не правда ли? Вы получили все, что хотели?

— Да, — с горечью подтвердил Шкляр и облизал внезапно пересохшие губы. — Получил...

— Так в чем же дело? — зевнул Дед Мороз, прикрывая рот рукавицей. — Вы счастливы?

— Нет, — глухо проговорил Шкляр и уставился в пол.

— Нет? — Дед Мороз, казалось, удивился. — А что так?

— Вы прекрасно все знаете и понимаете! — поднял на него глаза Шкляр. — Зачем Вы это сделали?!

— Потому что Вы это попросили, — пожал плечами его собеседник. — Сами попросили, Владислав Никифорович! — мягко подчеркнул он. — Разве не так?

Шкляр молчал. Он понимал, что надо что-то делать, что-то говорить, убеждать, умолять! но им вдруг овладела какая-то тупая апатия. Безнадежно!.. Все бесполезно. Ничего уже все равно не изменишь и не исправишь.

«Несчастный, ты получишь все, что ты хочешь!» — вспомнилась ему внезапно какая-то древняя цитата, и он чуть не заплакал от какой-то совершенно беспросветной тоски и безысходности.

— Так в чем же все-таки дело? А, Владислав Никифорович? — Дед Мороз с любопытством смотрел на Шкляра. — Знаете, Вы бы мне лучше объяснили все!.. Поподробнее. Глядишь и... Настроение у меня сегодня хорошее, предпраздничное... Пользуйтесь моментом! Да Вы же и сами наверняка хотите выговориться.

Шкляр почувствовал, что им овладевает какая-то безумная надежда. Господи! Неужели?!.. Неужели??!!

— Вы понимаете!.. Вы понимаете!.. — задыхаясь от волнения, сбивчиво и бессвязно заговорил он, торопясь и путаясь в словах. — Я абсолютно одинок!.. Абсолютно!! Это невыносимо! Это немыслимо! Я так больше не могу!! Я не выдержу! Я с ума сойду! Или что-то страшное с собой сделаю!

— Погодите, погодите! — перебил его, его собеседник. — Как же Вы одиноки? Вас же любят! Все вокруг? Жена, дети!..

— Но я никого не люблю! — страстно зашептал Шкляр и прижал руки к груди. — Понимаете, никого! Я один! Я как какой-то жук в муравейнике! Муравьи меня, может и любят, обожают, но что у меня с ними может быть общего? У них своя жизнь, у меня своя. Мне нужны другие жуки. А где они? Я, может, единственный на земле и есть! Да не «может», а точно! — горько расхохотался он. — Я же самый-самый! Лучше никого нет.

Шкляр остановился и замолчал, глядя перед собой каким-то застывшим и остекленевшим взглядом.

— Нет, даже не так! — немного погодя снова начал он. — Я даже не жук, а муравей, выросший до размеров жука! Чудовище! Химера! Настоящему-то жуку, может, и другие жуки-то вообще не нужны. Он сам по себе. Ему и одному хорошо.

А я муравей! Просто очень большой. У меня психология муравья! Мне нужны другие! Мне нужен муравейник! А где они, другие? Где он, мой муравейник? Кругом одни пчелы. Маленькие муравьишки. Лилипутики. Да, они меня любят, восхищаются, но что мне в их любви?! Мне самому хочется любить! Хочется общаться! А с кем я могу общаться? Если я самый умный и вообще самый-рассамый! А, черт!.. — Шкляр вскочил и в волнении пробежался по комнате.

Сидящий в кресле Дед Мороз не пошевелился. Он лишь молча следил за Шкляром глазами.

— Я жену свою больше не люблю! — опустив голову, с трудом признался Шкляр. — Да-да! Я даже представить себе раньше не мог. Что такое возможно. Что я ее когда-нибудь разлюблю. А сейчас... Мне с ней неинтересно, скучно... Все, что я к ней испытываю — это только чудовищная жалость. Унизительная для нас обоих. Как к какому-то низшему существу. К какой-то несчастной собачонке. Глупой, жалкой и беспомощной. К тому же безропотной, бессловесной и привязанной ко мне до безумия. Готовой ради меня на все. Которую поэтому-то и прогнать-то нельзя. Это как ребенка обидеть. Да и как я прогоню? Я же такой честный и добрый! — Шкляр опять сардонически захохотал. — Ну, а мне-то, мне-то что делать?! — через секунду истерически закричал он. — С собачонкой всю оставшуюся жизнь жить?! Я-то не собачонка!! Я человек!

— Вы же говорили: муравей, Владислав Никифорович? — напомнил ему Дед Мороз.

— Что?.. — сбился Шкляр. — А, ну да... Вам, конечно, смешно... все это... слышать...

— Да нет-нет, продолжайте, Владислав Никифорович! — успокоил его собеседник. — Это я так... пошутил. Чтобы охладить Вас слегка. А то слишком уж эмоционально Вы все живописуете.

— А чего продолжать?.. — вяло промямлил Шкляр. — Все сказано... Хотя, знаете! — снова вдруг оживился он. — Я вот много думал, почему же так получилось? Разве это плохо: быть умным, добрым, хорошим? Чтобы все тебя любили...

— Ну, и к каким же выводам Вы пришли? — с видимым любопытством осведомился Дед Мороз.

— Нельзя СДЕЛАТЬ человека таким! В одночасье. Это все равно, что сделать воробья размером с орла. Ну, или муравья размером с жука. Ну, и что это получится? Урод какой-то. Самое несчастное существо на свете. Вот как я сейчас, — Шкляр остановился, с отвращением посмотрел на свое отражение в книжном шкафу и горестно усмехнулся. — Если бы я с детства был таким: умным, честным, талантливым — я бы сейчас в другой среде, наверное, жил. Знакомые бы у меня другие были, жена... А так...