Сын Неба

И все - из-за простого пренебрежения к законам мира растений. А разве старый отец Павел не вдалбливал в Марко мудрые слова Плиния Старшего? "Дикая местность суть одна громадная аптека". И что, если бы Марко не попросил своего опрометчивого дядю Маффео остеречься и не оскорблять более мощный банан, на котором они расселись?..

– Ну что, чужеземные трюкачи? Может, знаете пару-другую фокусов, чтобы отсюда спастись?
– Воспоминания Марко внезапно прервал назойливый голос с верхних ветвей дерева.

Сфинкс взглянул наверх, помахал своим львиным хвостом - и нахмурился.

– Кто это там, сфинкс?

– спросил Марко.

– Ваш старый неприятель. Царь обезьян, что охраняет пещеру феи Облачного Танца.

– Далеко же его оттуда занесло. Ведь может статься, лукавая госпожа наконец обратится к нему после стольких столетий - а он не услышит ее бессмертных слов.

– Для Великого Мудреца из Пещеры водного занавеса расстояние ничего не значит! По остроте мой слух не уступает моему разуму!
– затараторила белая короткохвостая обезьяна, ловко перепрыгивая по упругим ветвям поближе к измученным путникам.

– Что же привело тебя к нам в это затопленное болото?
– поинтересовался Марко.

– Меня привел долг. Переродившись, госпожа приобрела кроткий облик и теперь очень одинока. Облачная плясунья желает, чтобы сфинкс вернулся в ее пещеру, - она скучает по его пустой, но забавной болтовне.

– Вот еще!
– возмутился сфинкс, не переставая вылизывать свою золотистую шерстку.
– Я никогда не болтаю. Тем более - впустую. И возвращаться в эту мерзкую пещеру у меня нет ни малейшего желания.

– Перерожденная госпожа стала кротка и ласкова как бабочка. Или ты предпочитаешь сидеть с жалкими смертными на этой подмоченной деревяшке? фыркнула обезьяна.

– Никакие мы не жалкие смертные, - прорычал рыцарь Хэ Янь, угрожающе покачивая алебардой.

– ...и не подмоченные деревяшки...
– тихо прошелестел банан.

– Марон! Подумаешь, госпожа!
– проворчал дядя Маффео.

А Марко подумалось, что все это как сцена из катайской оперы. Все выделывают пируэты и дуют в трубы, а главный волшебник тем временем важно расхаживает туда-сюда, делая пробные взмахи боевым топором. Но ведь сейчас они не в опере.

– Послушайте-ка вы все!
– закричал Царь обезьян.
– Да вы хоть понимаете, кто я такой? Известно ли вам, что сам Нефритовый император зовет меня "равным небу"? Знаете ли вы, что я способен одолеть и перехитрить самых могучих и смекалистых демонов, духов звезд и гигантских многоглавых людоедов?

– И все же забрать маленького сфинкса против его воли ты не можешь, заметил Марко.

– Знаете, знаете, кто я такой?
– продолжала бахвалиться обезьяна, от возбуждения переходя на визг.
– Знаете? На небесных Персиковом и Коричном пирах я сижу рядом с Нефритовым императором лицом к двери! Мне ведомы Внутренние и Внешние превращения! Сила моя такова, что я запросто могу доставить в пещеру госпожи всю вашу компанию! А там госпожа высосала бы вас, как паук мотыльков, - не подвергнись она перерождению в кротком облике!

– Ну, жалких смертных ты, может, и доставишь, - пожав плечами, отозвался Марко, - но я сильно сомневаюсь, что ты способен захватить с ними и их коней.

– Никто не смеет сомневаться в силе Великого Мудреца, равного небу, из Пещеры водного занавеса!
– вскричал Царь обезьян. Красные глазки его запылали гневом и неистовством. Вдохнув в себя ветер, он вдруг сделался невообразимо огромен и многорук. Бесчисленные эти руки тотчас подхватили сфинкса, людей, коней - и потащили их в небо. Наконец, оседлав грозовое облако, Царь обезьян вместе со своей ношей полетел прочь от затопленного болота.

Напрасными были возгласы изумления и страха. И излишней была улыбка маленького сфинкса, когда все они поплыли под пасмурным куполом.

Облегченно вздохнув, банановое дерево снова погрузилось в свои древние бессвязные грезы.

Грозовое облако то ныряло, то подпрыгивало, словно бумажный змей на отчаянном ветру. Зажатый в одной из могучих рук Царя обезьян, Марко с тошнотворной смесью страха и надежды смотрел вниз. Затопленное болото осталось позади. Теперь они летели над прибрежной равниной, где густые леса то и дело сменялись пахотными землями. Вот бы как-нибудь выскользнуть из обезьяньей хватки...

– Я продрог и хочу есть, - заявил маленький сфинкс.

– Очень скоро тебе будет тепло и сытно в пещере кроткой госпожи, пророкотала могучая обезьяна.

– Не-ет, - захныкал сфинкс.
– Мне холодно! Я проголодался! Если ты немедленно меня не накормишь, я пожалуюсь госпоже, что ты жестоко со мной обращался! Я обижусь и не стану развлекать ее шутливой беседой! Тогда она разгневается - и уже никогда не скажет тебе второго слова!

– Но здесь нет еды, - проворчал Царь обезьян.
– Придется тебе подождать.

– Я не могу ждать! Немедленно опусти меня вон туда - в ту крестьянскую деревушку! Я вижу там буйвола с плугом. Где буйвол, там молоко. А для сфинксов нет ничего лучше молока.

– Марон! В этих краях даже такая мелочь разборчивей франкского монаха...
– начал было Маффео, но старший брат и племянник тут же на него зашикали.

– А если я опущу тебя вниз полакать молока - ты похвалишь меня перед госпожой?
– спросил Царь обезьян.

– О, тогда я обязательно выскажу госпоже все, что на самом деле о тебе думаю, - ответил сфинкс.

– Ну, раз так, то ладно, - пробормотала обезьяна.
– Только поторопись.
– И, соскочив с облака, Царь обезьян поплыл вниз - к свежевспаханному рисовому полю. Похожие на грибов в своих соломенных шляпах крестьяне завопили благим матом при виде многорукого привидения и стали разбегаться кто куда.

Тут Поло и их люди, следуя примеру крестьян, ловко повыскальзывали из массивных обезьяньих рук - и тоже бросились врассыпную. Сфинкс же успел вспорхнуть на плечо улепетывающему Марко.

– Стойте!
– проревел Царь обезьян.

– Спасибо за прогулку!
– крикнул Марко через плечо.

А пока кони и их хозяева спасались бегством, Хэ Янь со своей алебардой - вдруг показавшейся Марко больше, чем когда-либо раньше, - и Оливер со своим громадным боевым топором и изящным пажом сдерживали оторопевшую обезьяну в бушующем смерче яростного боя. Три человека вновь и вновь схватывались с гигантским и многоруким Царем обезьян, вооруженным огромным посохом, который он вытащил из-за уха. И противники оказались столь искусны и достойны друг друга, что ни капли крови за весь бой не пролилось.