Сын обезьяны

Пока здоровяк нёс меня по коридору, с удовольствием лепил маленькие, с ноготь величиной, бомбочки на все поверхности, до которых мог дотянуться. Кнопку на браслете нажал, когда подошли к лифту. Взрыв сотряс здание, но не разрушил его. Всего-то – повышибало двери.

Дальше всё было как в плохом детективе, каких много в виртуалке: «Полиция, всем лежать!!!», – и я полетел с армированного плеча вниз. Уверен, что парень не понял, как он оказался подо мной с вывернутыми назад руками. Найти осмысленное объяснение происшедшему времени у него не осталось, потому что в следующую секунду он вырубился, и вырубился надолго.

В дальнейших событиях участия не принимал, моя работа закончилась. Я был той подсадной уткой, которой подавилась банда, переваривающая сотни человек в день.

Вообще-то, если бы дело касалось просто органов – то на планете столько отбросов, столько человеческого мусора, о котором давно все забыли, что можно просто выкосить целые районы трущоб. И ни кому дела бы не было – ни правительству, ни полиции, ни самим беднякам, у которых денег не хватало даже на таблетку «Чёрного Джека». Но в том-то и прикол, что чистый материал, без мутаций, не заражённый радиацией и химикатами, стоил намного дороже. А таким материалом являлись только те, кто платил страховку и был уважаемым человеком. Вот когда «уважаемые человеки» стали пропадать, медицинские компании почувствовали, что приток кредитов ослабел, и подняли шум.

Тогда в дело включилась наша доблестная полиция, для которой всю чёрную работу проводят крутые парни вроде меня. Я – что-то среднее между частным детективом и преступником, которого не смогли поймать за руку во время преступления. Но на жизнь умудряюсь как-то зарабатывать, а потому мне удаётся избежать ярма, которое надевают на шею нормальным людям и сбоку крепят бирку: «уважаемый человек».

Кстати, об уважении – оплата за это дело была такой мизерной, что себя я уважать перестал, а уж о полиции и речи нет. Этот государственный аппарат много веков в уважении не нуждается. Кстати, тот гуманоид, что оставил меня без штанов, оказывается, заявился на Элизиум совсем недавно. Его регистрационный номер и имя я на всякий случай запомнил. Прежде чем покинуть полицейское управление, заглянул в досье, собранное на мамука.

Да ну его! Вот привязался, в самом деле!

Выбросил из головы мысли о белой обезьяне…

Кстати, у него смешное имя: Билли.

Билли Бо…

Нет, с этим нужно что-то делать!

Решительно прекратил думать о мошеннике, выбрался из здания и направился к стоянке. Флаер угнали. Ну что ж, помогли тебе – помоги ближнему своему. Ближним оказался транспорт с полицейскими звёздами на борту. Эх, прокачусь с ветерком! И в сопровождении эскорта – стражи порядка не замедлили пуститься в погоню.

Лихо пролетая там, где в принципе невозможно протиснуться, нырял в проходы между зданиями. Едва вписываясь в узкие арки, взмывал вверх и поворачивал флаер на сто восемьдесят градусов, когда координаторы полицейских этого не ожидали. Преследователи отстали, запутавшись в лабиринте улиц. Спокойно добрался до Вегаса. Там, занимая миленьким домиком половину города, проживал папочка. Мамочка тоже имела место быть в моей жизни, но очень редко. Она развлекалась, мотаясь по галактике, посещая самые престижные тусовки.

А почему бы и нет? С таким-то богатым мужем…

Бросив флаер возле слепой стены на тысяча каком-то этаже, выпрыгнул на платформу. Механический, но не лишённый приятной мелодичности голос потребовал назвать пароль, заботливо напоминая, что если таковой не поступит в течении пяти секунд, то от меня останется хорошо прожаренный бифштекс.

В ответ на это вежливое свинство, не стесняясь в выражениях, пообещал механическому секретарю разбить его реле, выдрать полупроводники и попрыгать на микросхемах.

Часть стены тут же отъехала в сторону, пропуская в лифт. Не знаю, чего уж там мудрят папины программисты, но в моём случае охранная сигнализация сразу же отключается, стоит только выругаться позабористее.

Вошёл в прозрачную кабинку и расслабился, чувствуя, как лифт плавно взлетает вверх. Лифт сделан, наверное, специально для того, чтобы поиздеваться надо мной. Мол, какие сами, такие и сани, приятной поездки! Ни тебе мягких диванов, нежно и сильно массажирующих плечи, ни тебе бара, забитого под завязку самыми благородными напитками. Жесткая табуретка и бутылка паршивого виски на откидном столике – получите и распишитесь, мистер блудный сын!

Мой папочка невероятно богат, и я мог бы вести светскую жизнь скучающего, пресыщенного плейбоя. Но для того, чтобы получить доступ к папиным денежкам, надо было выполнить маленькое условие, а именно: стать уважаемым человеком. Условие это не просто глубоко противно, оно шло в разрез со всеми моими жизненными ценностями, а потому я сам шёл вразрез с папиными деньгами. Мы с ними просто не встречались. Нет, он конечно не плохой мужик, и попроси я – подкинул бы кредитов на карту. Но для этого надо было завести эту карту, что само по себе было уступкой «человеку уважаемому», а потому неприемлемо. А ещё – и это самое противное – попросить. Попросить, смиренно склонив голову. Признать собственный образ жизни аморальным и не оправдавшим моих же надежд. Это невозможно – с папой у нас давнее и непрекращающееся противостояние. Порой я даже думал, что это не конфликт двух людей, а конфликт двух мировоззренческих позиций. Хотя против того, чтобы папа по собственной инициативе пополнил мой баланс, никогда не возражал. Обычно он так и делал, по своим каналам получая информацию о состоянии моего счёта. Ну, сейчас я эту тему развивать не стану. Просто приду к папе в гости, вымоюсь, отдохну, и наемся до отвала. Поем нормальной пищи, в которой даже при самом тщательном анализе вы не найдёте ни одной синтезированной молекулы.

Бутылка из-под низкосортного виски оказалась наполнена самым изысканным напитком, какой только можно придумать за деньги. С удовольствием вдохнул тонкий аромат. Наверное, именно этого не хватало, чтобы включить расслабившиеся в предвкушении отдыха, мозги. Я вдруг сообразил, что подъём затягивается. Судя по тому, сколько пошло времени, уже как минимум минут двадцать должен быть в тёплых объятиях любящего папочки.

Кабина наконец-то остановилась. Сделал большой глоток прямо из горлышка и посмотрел в открывшиеся дверцы. Забавно, но такого от старика не ожидал. Лифт приехал на космодром, который, как я помнил, находился на самой верхотуре жилого комплекса. Шлюз космолёта гостеприимно распахнул гофрированную пасть. Понятно, папаша опять просиживает штаны на суперважных заседаниях, конференциях или совещаниях в сотнях парсеков от дома. Ну, тут мистеру большому шишке придётся обломаться, приглашение отклоняется.

Шагнул в шлюз, нарочно ступив так, чтобы пятка правой ноги задержалась на порожке лифта. Лифт не закрылся, но на панели загорелась предупреждающая надпись, что через мгновенье он поедет вниз. Этого мгновенья было достаточно для молниеносного броска назад. Тупой подъемник не стал разбираться, в какую сторону я выпал, главное, что ногу с порога убрал – и ладушки.

Спуск оказался не таким комфортным, как подъём. Лифт будто задался целью разрушить мой вестибулярный аппарат полностью. Такой скорости нормальному человеку без потерь не перенести. Но – я не нормальный человек, и никогда им не был. Поэтому вышел из лифта на своих двоих, хотя, надо признать, немного пошатывался.

На платформе ждал сюрприз – флаера не было. Вместо него на стене белела оплаченная квитанция. Сорвал бумажку и рассмеялся. На ту сумму, какую папочкин бухгалтер выложил за угон полицейского транспорта, можно было спокойно прожить пару лет. С удовольствием выругался, наконец-то выплескивая накопившееся за долгий день раздражение. Механический секьюрити, поприветствовав, гостеприимно открыл лифт. Нет уж, спасибо, это мы сегодня проходили. Вздохнув, вызвал такси.

Оплата за проезд сожрёт всю наличность, и это без чаевых. Поездка на такси и грабёж средь бела дня – одно и то же. Полиция ночей не спит, ловит правонарушителей, а такой мощный преступный синдикат у себя под носом проглядела? Мысли об этом терзали всю дорогу. Когда прилетели к месту назначения, я вытащил деньги из кармана и, вздохнув, отдал их таксисту.