Сын Солнца

У Рамзеса не было никакого желания вести существование знатного человека, погрязшего в удобствах и мелочных привычках; для этой роли куда больше подходил Шенар. С прояснившимся умом, он уснул на борту корабля, заблудившись взглядом в звездах.

Необычная тишина царила в карьерах, откуда накануне извлекли много каменных блоков. Обычно каменотесы с самого утра принимались за работу, чтобы воспользоваться утренней прохладой. Почему отсутствовали начальники бригад? Почему они не созывали рабочих?

Уступая очарованию места, Сын Фараона углубился в тихие аллеи, образованные скалами известняка. Они теперь составляли часть его существа, когда еще он сможет исследовать их в тишине, наслаждаясь исходящим от них спокойствием, не нарушаемым шумом инструментов.

Углубляясь в лабиринт, Рамзес примечал свой путь по насечкам каменотесов, сделанным на камне, чтобы отметить границы территории каждой бригады. Ему не терпелось оставить свой наряд царского писца и начать жить в одном ритме со своими товарищами, разделять их тревоги и радости, навсегда забыв привычки праздного вельможи.

В конце карьера находилось святилище. Слева от входа стояла стела с надписью, отдающей почтение восходящему солнцу. Перед священным камнем фараон Сети воздымал руки и превозносил возрождение света, лучи которого начинали освещать карьер.

Рамзес упал на колени, вслушиваясь в слова, произносимые отцом.

Окончив молитву, Сети повернулся к сыну.

— Что ты ищешь в этих местах?

— Путь моей жизни.

— Создатель совершил четыре прекрасных деяния, — объявил Фараон, — он сотворил четыре ветра, чтобы всякое существо дышало, пока живет; он дал жизнь воде и ее разливам, чтобы бедный наравне с богатым мог пожинать ее плоды; он создал каждого человека подобным ближнему; наконец, он отпечатал на сердце людей воспоминание о Западе и потустороннем мире, чтобы Невидимому совершались жертвоприношения. Но люди нарушили заповеди Создателя и, не переставая, искажали его творение. Принадлежишь ли ты к их числу?

— Я… Я убил человека.

— Разве в уничтожении смысл твоей жизни?

— Я защищался, мной руководила сила свыше!

— В таком случае смирись со своим поступком и не оплакивай его.

— Я хочу найти настоящего виновника.

— Не трать время на суету. Ты готов пожертвовать всем во имя Невидимого?

Сын Фараона кивнул головой.

Сети вошел в святилище и сразу же вышел оттуда, держа на руках рыжего пса. Широкая улыбка озарила лицо Рамзеса:

— Дозор!

— Это твой пес?

— Да, но…

— Возьми камень, размозжи ему голову и принеси его в жертву духу этого карьера, так ты очистишься от совершенного насилия.

Фараон выпустил собаку, которая тут же бросилась к хозяину и стала радостно прыгать вокруг него.

— Отец…

— Действуй.

В глазах животного явно читалась просьба, чтобы его погладили и приласкали.

— Я отказываюсь сделать это.

— Ты сознаешь, что значит твой ответ?

— Я хочу войти в общество каменотесов и никогда больше не возвращаться во дворец.

— Ты отказываешься от всего ради пса?

— Он доверился мне, я обязан защищать его.

— Следуй за мной.

Вступив на узкую тропинку, вьющуюся сбоку холма, Сети, Рамзес и Дозор вскарабкались на скалистый выступ, возвышающийся над карьером.

— Если бы ты убил свою собаку, то был бы самым низким и подлым из разрушителей. Отказавшись, ты перешел на новый этап.

Волна радости захватила Рамзеса.

— Здесь я докажу, на что годен!

— Ты ошибаешься.

Я способен на тяжелую работу!

— Такие карьеры, как этот, обеспечивают вечность нашей цивилизации. Правитель должен постоянно посещать их, проверять, что каменотесы продолжают работать по правилам, чтобы обители богов по-прежнему стояли на земле и были прекрасны. Только общаясь с простыми рабочими, можно научиться править по-настоящему: камень и дерево не лгут. Фараона выдвигает Египет, а Фараон воздвигает Египет; он строит и строит, ведь возвышение храма и народа — величайший акт любви.

Каждое слово Сети было пламенным озарением, освещавшим разум Рамзеса. Он был подобен путнику, истомленному жаждой, который, наконец, добрался до колодца и пьет из живительного источника.

— Тогда мое место, действительно, здесь.

— Нет, сын мой, Гебель-Зильзиле — это всего лишь карьер песчаника. Добыча гранита, алебастра, известняка, других пород и материалов требуют твоего присутствия. Ты не должен искать укрытия даже в содружестве каменщиков. Пора возвращаться.

Глава 13

В просторной комнате, отведенной ему, Амени приводил в порядок добытые сведения. Порыскав тут и там, опросив множество мелких вельмож, более или менее болтливых, личный писец Рамзеса радовался полученным результатам. Благодаря своему безошибочному инстинкту, он чувствовал, что вот-вот доберется до правды. Без всякого сомнения, имело место злоупотребление, но кому были выгодны эти подлоги и растраты? Молодой писец, если удастся обнаружить улики и добиться наказания виновного, был настроен идти до конца.

Когда он перечитывал свои заметки на деревянной табличке, Красавица Изэт, ворвавшись во владения Рамзеса, распахнула дверь канцелярии.

Амени поднялся, чувствуя себя неловко: как вести себя с этой очень красивой девушкой, сознающей свое высокое положение?

— Где Рамзес? — спросила она угрожающим тоном.

— Не знаю.

— Я тебе не верю.

— Тем не менее, это правда.

— Считается, что у Рамзеса нет от тебя никаких тайн.

— Мы с ним друзья, но он покинул Мемфис, не предупредив меня.

— Это невозможно!

— Я бы не стал лгать, даже чтобы сделать вам приятное.

— Ты, кажется, совсем не беспокоишься.

— С чего бы мне беспокоиться?

— Ты знаешь, где он, но отказываешься сообщить!

— Вы зря меня обвиняете.

— Без него у тебя нет защиты.

— Рамзес вернется, можете быть уверены: если бы с ним что-то случилось, я бы это почувствовал, между нами существует незримая связь. Вот поэтому я и не беспокоюсь.