Сын Спартака

Как только трибун отвел глаза, Марк напал. Он бросился вперед и сделал выпад мечом. Противник уловил движение и парировал удар. Марк повернул запястье так, чтобы его меч оказался под мечом трибуна. Продолжая наступать, он пригнулся и плашмя ударил клинком по запястью юноши. Квинт сдавленно вскрикнул и выронил меч. Тяжелым бронзовым эфесом меча Марк со всей силы ткнул Квинта в живот. Тот ахнул и отшатнулся назад, хватая ртом воздух. Марк спокойно шагнул к нему и острием клинка оцарапал щеку трибуна.

– Первая кровь, – с улыбкой сказал он, повернулся и отдал меч Цезарю.

Проконсул тихо засмеялся, вкладывая меч в ножны, и сказал удивленным трибунам:

– Помогите Квинту сесть на место.

Когда тот сел, тяжело дыша, Цезарь снова обратился к офицерам:

– Если это может сделать мальчик-гладиатор, то представьте, на что способен опытный мужчина. Думаю, все усвоили урок. Никогда нельзя недооценивать своего противника. Совещание окончено. Готовьте своих людей. На рассвете выступаем.

Он кивнул префекту лагеря. Тот вскочил на ноги и гаркнул:

– Встать!

Офицеры поднялись и застыли выпрямившись, кроме Квинта, который все еще не мог наладить дыхание.

– Вольно!

Офицеры стали выходить из палатки. Квинт сердито отбросил руку товарища, который хотел помочь ему. Он с яростью посмотрел на Марка, размазывая кровь, выступившую из небольшого пореза на щеке.

– Берегись, мальчишка, – прорычал он. – Я этого не забуду и никогда не прощу.

Марк не ответил, но его очень порадовал вид Квинта, удаляющегося нетвердой походкой. Цезарь подождал, когда последний центурион покинет палатку, и похлопал Марка по плечу:

– Хорошая работа. Ему надо было преподать урок. Может быть, и не один, – с горечью добавил он. – Парень слишком привык, что все достается ему даром. Думаю, эта кампания – как раз то, что ему нужно, чтобы немного повзрослеть и стать достойным имени, которое он носит, особенно когда он представляет и мое имя.

Послышался шорох. Марк и Цезарь повернулись и увидели, что в палатку вошел префект лагеря.

– Прошу прощения, господин, но только что прибыл человек. Он говорит, что он от Марка Лициния Красса.

– Красса? – удивился Цезарь. – Он сказал, что ему надо?

– Лишь то, что он немедленно хочет поговорить с тобой.

Цезарь пожал плечами:

– Ну хорошо. Веди его. Я поговорю с ним, но недолго. Марк, собери свои таблички и возвращайся в Аримин. Пусть повар Порции хорошо накормит тебя. Потом собери свой вещевой мешок и будь готов до рассвета покинуть дом.

– Да, господин.

Марк сложил письменные принадлежности в сумку на длинном ремне и накинул на голову капюшон от дождя.

А тем временем префект лагеря высунул голову наружу и позвал человека, ждавшего на улице. Немного погодя в палатку вошел, прихрамывая, высокий худощавый мужчина. Его мокрый от дождя плащ был забрызган грязью, редкие волосы прилипли к черепу. При виде его у Марка бешено забилось сердце и по всему телу прошла горячая волна гнева. Он сразу узнал этого мужчину. Ошибиться было невозможно. Это был Децим. Человек, который покушался на жизнь Цезаря в прошлом году. Ростовщик, чьи бандиты убили Тита и увели Марка и его мать в рабство.

XI

Децим оглядел палатку, едва ли заметив Марка, и повернулся к Цезарю. Склонив голову, он протянул ему небольшой свиток, скрепленный печатью:

– Рекомендательное письмо от Красса, господин.

Цезарь взял свиток, сломал печать и развернул послание.

– Публий Децим?

Марк впился взглядом в Цезаря. Вспомнит ли он это имя? Но выражение лица проконсула оставалось невозмутимым.

– Да, господин, – улыбнулся Децим. – К твоим услугам.

– Очевидно, нет. Ты здесь представляешь Красса.

– Да, это так.

– В своем письме он просит, чтобы я разрешил тебе сопровождать мою армию в походе против мятежников. Для различных коммерческих целей. Довольно неопределенно, – нахмурился Цезарь. – Может, объяснишь?

– С удовольствием, господин. Я должен действовать как агент Красса при покупке пленных, взятых нашими солдатами. Я уполномочен платить твоим людям наличными. И конечно, ты получишь пять процентов от стоимости каждой покупки, господин. Довольно щедрая доля, как и подобает близкому союзнику моего патрона.

– Понятно.

Цезарь свернул свиток и стал постукивать им по подбородку, в упор глядя на Децима.

Стоя в стороне, Марк боролся с настойчивым желанием наброситься на человека, который был причиной всех его страданий. Приложив неимоверные усилия, он сдержался, но твердо решил, что напомнит Цезарю, кто этот человек.

Проконсул вернул письмо Дециму:

– Условия твоего патрона очень щедрые. Я принимаю их. Я распоряжусь, чтобы ты ехал с обозом. Наверное, ты привел с собой людей, которые будут помогать тебе оформлять пленных и отвозить их в какое-нибудь подходящее помещение?

– Да, господин. Мои люди с фургонами ждут на улице.

– Тогда ты можешь присоединиться к ним. Пусть один из моих писарей сопроводит тебя к обозу и подождет там твоих указаний, Децим. Жаль, что у меня нет времени оказать тебе лучшее гостеприимство, но мне еще многое надо сделать, прежде чем завтра мы покинем лагерь.

– Конечно, господин. Я понимаю.

Децим снова поклонился и повернулся к выходу. Как только Марк решил, что Децим его не услышит, он скинул с головы капюшон и бросился к Цезарю:

– Господин! Я знаю этого человека! Он…

– Я знаю, кто он, – хмуро прервал его Цезарь. – Я сразу вспомнил имя. Интересно, что задумал Красс на этот раз? Я готов поверить в то, что он послал человека, чтобы купить пленных. На рынке в Риме за них можно получить хорошую прибыль. Именно это должно привлекать Красса. Но зачем посылать Децима? Он ведь знает, что я подозреваю его в попытке покушения на мою жизнь в прошлом году.

– Разве это важно? – возбужденно проговорил Марк. – Сейчас он в наших руках. Арестуй его. Допроси. Заодно ты выяснишь, что ему известно о том заговоре против тебя. – Он помолчал. – И узнаешь, где он спрятал мою маму… прежде чем он умрет.