Сын Тишайшего
Шрифт:
Вдруг в наше шоу решил вмешаться патриарх. Вообще-то его мирские дела касаться не должны.
— Дозволь слово молвить, государь, — произнёс в повисшей тишине Иоаким. — Не дело это уважаемого боярина к стрельцам посылать. Для того подьячие с дьяками имеются.
Смотрю в невозмутимое лицо попа и понимаю, что очень хочу раскроить его топориком, который Федька Апраксин держит на плече. Иерарх чего-то понял и явно удивился. В отличие от бояр, он своих эмоций скрывать не умеет. Да и привык к более послушному правителю, которым можно помыкать. По идее, у Иоакима есть право заступаться за людей, если царь сильно гневается или надо успокоить ситуацию.
— Заседание будет продолжено
Заодно поем и в туалет схожу. А то после церкви сразу в палату, но у организма свой взгляд на происходящее. Однако я не жалею, что мокнул Ивана Михайловича мордой в дерьмо. Заигрался дядя, расслабился, что надо пресекать, и другим боярам наука. Ревизию работы приказов никто не отменял. Может, поймут, что лучше заранее подготовить грамотные отчёты, дабы не терять время?
В перерыве я поел уже обычного супчика, но теперь с квашеной капустой. Хорошо! И витамины необходимы! Я читал, что у детей Алексея Михайловича и Марии Милославской была цинга. Непонятно, почему она поражала именно мужчин. И при чём здесь мои больные ноги или слепота, развившаяся у Ивана? Мне кажется, что речь о несовместимости крови родителей, давшей такой результат. Нормальной медицины в этом времени нет, зато можно пытаться противостоять болезни. Сбалансированное питание и физкультура — один из наиболее действенных методов, который приходит в голову.
Когда меня занесли в палату после перерыва и усадили на трон, почтенная публика была в сборе. Включая подозрительно бледного Милославского. Неужели дядя думал, что махинация с подписями пройдёт? Так я запретил через Гаврилова выборным визировать цифры боярина. Чую, что он активно провёл последний час.
— Я так понимаю, что грамоты и подписей нет? — обращаюсь к родственнику.
— Прости, государь. Но людишки…
— Садись, Иван Михайлович, — перебиваю Милославского и смотрю на князя Одоевского: — Никита Иванович, вся надежда на тебя. Не знаю, чем там занимались дьяки из приказа Большой казны, но порученное дело они провалили. Я же стрельцам слово дал, если кто забыл. И нарушать его не собираюсь. А народ снова возмущён и может взбунтоваться в ближайшее время. Если вас это устраивает, то давайте и дальше воинов русских обманывать. Надеюсь, ты справишься?
Обвожу сердитым взглядом притихших бояр. Здесь такое дело: я ведь прямо сейчас уволил Милославского с поста главы приказа Большой казны, это вроде министра финансов. Одоевский стал и.о., хотя в обычное время такой вопрос быстро не решается. Сразу начнутся депутации, и вообще, бояре привыкли, что с ними предварительно консультируются. Но сейчас вельможи растеряны, ещё и родственник удачно подставился. Среди присутствующих хватает интриганов, но нет самоубийц. Никому не нужен новый бунт. Жалко, что на постоянной основе такой финт не пройдёт. Хотя после доклада Голицына Думу и приказы ждут определённые перестановки. Только нельзя лишать бояр такого пирога, выбор глав учреждений действительно их епархия. Царь в основном утверждает кандидатов и реже предлагает своих, но обычно не напрямую, а через думские группировки. Большая политика, однако.
— Всё исполню, государь, — поклонился вскочивший старик Одоевский.
На этого можно положиться. Плохо, что таких людей слишком мало.
— Приступай, князь, — даю отмашку Голицыну, не дав вельможам перевести дух.
— Лжа это! Не было такого! Как я мог чего замышлять супротив царя-батюшки? — Милославский не выдержал и вскочил с места
после упоминания его поездки в Бутыркино. — Я хотел стрельцов примирить! Врёшь ты всё, Васька!Народ тоже зашумел, но в пределах разумного. Будто шелест листвы на ветру. Умные бояре уже разобрались, что происходит. Да и нет в Думе особо дураков.
— Ты чего вскочил, Иван Михайлович? Василий Васильевич русским языком объяснил, что в подстрекании стрельцов виновны твои племянники — Алёшка с Алексашкой. Чему есть свидетельства сотни видаков. Или с этим тоже будешь спорить?
— Я… Прости, государь, — тихо ответил боярин, догадавшийся, что его планы сегодня слили в унитаз.
— Продолжай, — приказываю невозмутимому Голицыну.
— Не было такого! Наветы это, государь! Враги замыслили моё имя опозорить! — это уже возмутился Хованский, когда дошло до описаний его проделок.
Дело не только в раскольниках, но и в Прозоровском, направленном к стрельцам. Если вкратце, то утром мы решили с Голицыным выжать из ситуации максимум. Казнить и пытать десятки представителей благородных фамилий мне не позволят. Зато вполне реально убрать из политики влиятельных и одновременно одиозных особ. Наиболее же суровому наказанию подвергнутся малозначительные фигуры — стрелецкие полковники с сотниками и обычные служилые. Впрочем, как всегда было на Руси. Украл мешок картошки — получил пять лет, украл миллиард — уважаемый человек. Я эту систему не приемлю и буду менять, но пока нет сил.
Заседание прерывали ещё два раза. Бояре не роботы. Им надо кушать и справлять естественную нужду. Дабы не растягивать процесс, людей накормили в трапезной с царской кухни.
Мне же становилось всё хуже. Зря я начал так интенсивно работать. Чтение доклада никуда не убежит, и его можно было перенести на два-три дня. А теперь сидишь буквально из последних сил и боишься свалиться в обморок.
Но события разворачиваются таким образом, что требуют моего присутствия. Вон и князя Хованского с присоединившимся Прозоровским пришлось успокаивать. Нет, мне они не хамили. Для этого надо быть совершенно отбитыми. Наоборот, бояре взывали к справедливости царя и всячески хулили невозмутимого Голицына.
Когда дошло до обвинений Нарышкина и его самоуправства с вызовом из ссылки Матвеева, то Кирилл Полиектович показал высший класс актёрского мастерства. Отец вдовствующей царицы добавил огня в наше шоу:
— Как же это? Ведь моих сыновей убили стрельцы по наговору Милославского! Кто вернёт мне Ивана и Афанасия? — возопил несчастный, трагически заломив руки. — Может, ты?
Вопрос предназначался также вскочившему Милославскому. Велика вероятность, что бояре сейчас схлестнуться в рукопашной. Для Думы это обычное дело, когда не помогали кляузы, интриги и ложные обвинения, направленные против соперников. Но при царе вельможи старались сдерживаться, хотя ругань была обычным делом. Серпентарий, одним словом.
Раздражает патриарх, сердито взирающий на бранящихся бояр. Кто мешает Иоакиму остановить непотребство? Правильно, никто. Значит, мои подозрения о его участии в заговоре подтверждаются. Ему важно отвести подозрения, переведя стрелки на вельмож.
Что не добавляет оптимизма. У меня нет идей, как можно одновременно воевать с аристократами и церковью. Здесь нужна сила, преданная лично мне. Причём на стрельцов нет никакой надежды. Может, Пётр всё делал правильно, создав потешные войска? Иван Грозный тоже не от хорошей жизни ввёл опричнину, изрядно оболганную потомками. Впрочем, как и сами деяния первого русского царя. Располагая двумя верными полками или аналогом Росгвардии, можно скрутить в бараний рог кого угодно. И плевать мне на последствия.