Сын Тишайшего

А дело уже упомянутого дьяка Васильева, возглавлявшего банду, просто кричит о покровителях в верхах. Преступный бизнес явно крышуют, ибо уж больно много странных вещей происходит при поимке татей. То важный обвиняемый вдруг умрёт в камере или его запытают до смерти, не получив нужных сведений. Ещё люди из Сыскного приказа находят слишком мало украденного и захваченного товара. Значит, его куда-то успевают сбыть.

Потому я и решил потренироваться на нищих с паперти, чья бригада снова оккупировала подступы к Архангельскому собору. Наверняка у них есть свои лидеры, вот и начну натаскивать людей с поиска главарей, распутывая этот криминальный клубок.

Народу на площади собралось немало. Среди них выделяются боярские слуги, ожидающие хозяев, заседающих в Грановитой палате. Но и обычных зевак немало, даже многовато.

Бояре же чего-то задержались и не подают никаких сигналов. А может, они там бухают и отдыхают от надоевших жён с детьми? Шучу работа у вельмож нелёгкая. Им просто сложно договориться, и они не привыкли решать вопросы быстро.

Между тем повозка подкатила к собору. Её сразу окружили рынды и коломенцы. Остальные бойцы грамотно расположись по площади, перекрыв все выходы. Семь воинов переоделись в гражданские платья, дабы не привлекать к себе внимание преступников. Какой же дичью приходится заниматься! Я же — царь! Но вместо государственных вопросов разбираюсь с нищими!

— Чего собрались, православные? Кого-то ждёте или что-то случилось?

Осматриваю полтора десятка оборванцев, среди которых выделяется невысокий крепыш с полубезумной улыбкой и колтуном слипшихся от грязи волос. Также обращают на себя внимание сухонький дядечка, якобы безрукий, и женщина со скорбным лицом. Только взгляды у них уж больно умные, а ещё нехорошие. Бегающие глазки и такие оценивающие, сразу хочется проверить на месте ли кошелёк. Остальные убогие и калики, демонстрирующие впечатлительной и жалостливой публике свои культи с язвами, меня совершенно не взволновали. После сегодняшней операции мне ничего не страшно.

Проанализировав ситуацию и заметив нервный взгляд, брошенный женщиной в сторону мнущегося рядом мужик, определяю агента преступников. Судя по лёгкому кивку, Дунин тоже срисовал татя.

— Подай нам братец, сколько можешь,– вдруг заорал крепыш звонким голосом и пополз ко мне на коленях, — Ведь все мы рабы божьи и ты тоже под ним ходишь. А Яшка тебе пророчество произнесёт.

Про этого товарища я слышал. Типа юродивый по имени Яков. Грамотный актёр или наркоман, не знаю. Но народ верит бесноватому заморышу, а тот всегда рад стараться, играя на публику.

— Я спросил, что вы здесь делаете, — смотрю на занервничавшего мужичка, не обращая внимания на кривляющегося юродивого, — Вы приписаны к Рождественской богадельне. Деньги отцу Никите я выделил, значит, все люди должны быть сыты и обуты. А также обязаны помогать братии, вон какие коленца здоровяк отплясывает. У него здоровья, как у быка. Да и остальные могут свои струпья потешные спрятать. На вас пахать можно, а вы милостыню клянчите, православных обманывая.

— Не вели казнить, государь! Бес попутал, — первым сориентировался дяденька, рухнув на колени, в чём его поддержали остальные.

Только грязнуля так и продолжал тихонько двигаться в мою сторону. А вот мужичок начала осторожно отползать к краю паперти, где я определил ещё одного преступника. Надеюсь, служилые тоже всё видят.

— Помилуй нас, братец, — юродивый вдруг прыгнул вперёд, попытавшись схватить край повозки.

Но Федя Апраксин не зевал и отшвырнул Яшку хорошо поставленным пинком. Тот плюхнулся на ступеньки и сделал вид, что потерял сознание. Как актёр пропадает!

— Убили! Святого человека покалечили псы стрелецкие, — вдруг заголосила тётка, которая с неприятным взглядом, а её подельники тут же завыли на разный лад.

— Стоять! Кто сделает ещё шаг, стреляю! — вдруг громко гаркнул Дудин, отчего я вздрогнул, как и большинство присутствующих, — Фёдор, Яков, вяжите главарей. Остальным держать строй. Рубить любого, кто дёрнется или попытается сбежать!

Толпа остановилась и начала колыхаться, как волнующееся море. А коломенцы, не обращая на крики, спеленали пятерых преступников, включая якобы безрукого калеку. Народ ахнул, когда увидел, что рука у дяди на месте, и он попытался пырнуть бойца небольшим ножом. Но урка против подготовленного воина не пляшет, тем более все люди были предупреждены.

— Проклял тебя господь! Ты уже чуть не помер за предательство истинной веры! Но я вижу, что тебе недолго осталось, — вдруг начал вещать Яшка замогильным голосом.

Быстро он сориентировался, ещё и обладает даром внушения. Судя по тому, что пробрало даже нескольких бойцов, подобному бреду здесь верят. Только Дунин из другого теста и вообще бывший католик. Вон скалится, разглядывая лицедеев.

— Иван, сломай ему руку, чтобы видения были ярче. Вдруг юродивый чего пропустит или неверно передаст. И тётку эту тоже вяжите вместе с безногим, который наверняка быстрее любого скакуна.

Нищие заверещали, прося поддержки части толпы, попытавшейся двинуться вперёд, но тут же раздались звуки извлекаемых сабель. Бойцы шутить не собирались и действительно готовы нашинковать в фарш кого угодно. Они получили шанс возвыситься, и упускать его не собираются. А я просто удивляюсь своему поведению. Будто, что-то нехорошее и злое проснулось в душе. Мы с Федей вроде не особо кровожадные, но вон оно как.

— Аааа! — заорал Яшка, а после глухого треска, он начал тонко поскуливать.

Блин! Я ведь пошутил насчёт руки и просто хотел пугнуть провокатора, не успев предупредить шляхтича. Оказывается, Дунин шуток не понимает, и приказы выполняет буквально. Надо учесть на будущее. Такие люди тоже нужны. Ещё три бойца стащили со ступенек, верещащих тётку с мнимым калекой, начав их основательно пеленать.

Тут начала возмущаться какая-то женщина, за что ей огромное спасибо.

— Православные! Что же это делается! Сколько мы денег Яшке и этим каликам снесли. А они, оказывается, обманщики! Ещё и храмом Божьим прикрывались!

Будь я рядом, то расцеловал бы дамочку. Чую, что градус напряжения качнулся в другую сторону. Мошенничество — дело такое, за него прилететь может, особенно когда оно касается религии. Так-то юродивых на Руси всегда уважали, чего я никогда не понимал.

— Как там с пророчеством? Может, снова помочь? У тебя есть ещё одна рука и две ноги, — раз всё пошло не по сценарию, то доиграем сценку до конца, — Не хочешь покаяться перед обманутыми православными? У церкви ведь стоишь, ирод!

— Хочу! Невиноватый я! Заставили меня, вон он! — поплывший клиент ткнул здоровой конечностью в дядьку, — Простите, люди добрые! Яшка хороший, а они злые.