Сыновья

— И что ты хочешь сделать? — насторожилась Нина Тимофеевна.

— Хочу сделать операцию, — коротко и неожиданно жестко ответил парень и, опираясь на костыли, тяжело направился в другую комнату.

— Как операцию? — воскликнула Нина Тимофеевна, бросаясь за ним.

— Мама, послушай… — Павел обернулся, лицо у него было спокойным. — Ты же прекрасно знаешь, какие боли я переношу из-за того, что у меня культя длиннее. Если сделаю операцию, то я смогу спокойно передвигаться и автомашина мне не понадобится.

— Правильно, Пашенька, — поддержала его Вера Федоровна, — жизнь жестока и за право быть счастливым надо бороться. Я получила письмо от шестерых матерей. У них сыновья погибли в Афганистане. Женщины предлагают создать Клуб или Совет или еще какое-нибудь объединение матерей погибших воинов-интернационалистов.

— И что они будут делать? — спросила Нина Тимофеевна.

— Помогать семьям погибших, заботиться об инвалидах да о тех ребятах, которые отслужили и вернулись домой.

— Правильно. Ведь каждой матери, чьи дети полегли там, — поддержала Нина Тимофеевна, — в первую очередь нужно задушевное, теплое слово. Вы, Вера Федоровна, посоветуйтесь с Иваном Леонидовичем Лемеховым. Он очень интересуется этим вопросом.

Было уже поздно, когда Вера Федоровна собралась уходить. Она уговорила Нину Тимофеевну не провожать ее и пешком пошла домой. Хотелось побыть одной, и сильный частый дождь ей не был помехой.

СБИТА ВЕРТУШКА

Проверяющих оказалось четверо: старший группы подполковник и трое младших офицеров. Их форма резко отличалась от той, которую носили военнослужащие ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Все четверо — показательно-подтянутые, с блестящими нашивками и петлицами.

Подполковник сухо спросил у Бунцева:

— Замполит батальона, надеюсь, не в отлучке? Комбат вспыхнул, хотел ответить резко, но заставил себя сдержаться.

— Заместитель командира батальона по политической части майор Шукалин не в отлучке.

— Так где же он?

— Беседует с представителем министерства государственной безопасности Афганистана подполковником Джалалом.

— Как беседует? Он, надеюсь, поставил в известность кого следует о предстоящей встрече и беседе с представителем иностранного государства?

Бунцев перевидал на своем веку разных проверяющих. Этот, скорее всего, из тех, которые приезжают с одной целью: найти недостатки, и потому заставил себя вести с ним разговор спокойно.

— Товарищ подполковник, эта тема не для разговора в присутствии военнослужащих, которых она не касается. Если не возражаете, пройдемте ко мне.

— Не возражаю. Пойдемте, но попрошу пригласить замполита и начальника штаба.

Как Бунцев и предполагал, замполит уже закончил разговор с Джалалом и, проводив его, поспешил к комбату. Они встретились в узком коридоре. Шукалин по-уставному доложил, что встреча с подполковником МГБ закончена и что он о результатах беседы сделает письменное донесение.

Одного взгляда на проверяющих было достаточно Шукалину, чтобы выбрать правильную линию поведения.

В кабинете командира батальона руководитель группы проверяющих сообщил о цели проверки: учебная и боевая подготовка, политико-воспитательная и индивидуальная работа с личным составом, плановая работа, сохранность боевой техники, сохранение служебной и государственной тайны, наличие внеуставных отношений.

— Короче говоря, — усмехнулся Бунцев, — полная инспекционная проверка.

— Не совсем, — заметил подполковник. — Мы, как видите, не затрагиваем финансовые и тыловые вопросы.

— И то только потому, что вам, несмотря на вашу личную просьбу, — хмуро заметил Шукалин, — не дали специалистов в этих областях. Но дело не в этом, мы покажем все, что пожелаете.

Проверяющие приступили к работе незамедлительно.

Уже через сутки стал ясен их замысел: особое внимание уделить первой роте, проверить служебную деятельность комбата и его замполита,

Подполковник потребовал письменных объяснений от Бочарова и замполита роты Бакина по обстоятельствам пропажи младшего сержанта Леонова и направления в отпуск сразу трех солдат. На недоуменные вопросы Бочарова и Бакина, зачем это нужно, ведь по факту пропажи Леонова штабом и политотделом ограниченного контингента проводилась тщательная проверка, подполковник раздраженно произнес:

— Надо же, в конце концов, кому-то по-настоящему разобраться, что у вас творится в батальоне. То солдаты дезертируют, то превращаете боевое подразделение в дом отдыха, сразу почти половину отделения отправляете в отпуск и таким образом прячете их от боевых действий.

Шрам на щеке Бочарова набух, сделался красным, глаза сузились. Он медленно подошел к проверяющему и хрипло сказал:

— Товарищ подполковник, уверен, что вам никто не давал права оскорблять смелого и преданного советского солдата — младшего сержанта Леонова Антона Сергеевича. Он никогда не был дезертиром.

Рядом с Бочаровым встал его замполит. Бакин добавил:

— Солдаты, которые убыли в краткосрочный отпуск, имеют боевые награды и в бою стараются быть на самом тяжелом участке. А что касается вашего мнения о том, что батальон — дом отдыха, то советую вам, товарищ подполковник, сходить хоть разок с нами на боевые.

— Как вы разговариваете со старшим по званию? — побагровел подполковник.

Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не появление командира батальона. Бунцев не слышал, что раньше говорил проверяющий, но по словам командира роты и его замполита понял все. Бунцев подошел к проверяющему.

— Товарищ подполковник, вы и ваши подчиненные занимаетесь деятельностью, которая не соответствует заданию, полученному вашей группой. Оскорблений и унижений подчиненных мне солдат и офицеров я не допущу. Поэтому о вашем поведении немедленно доложу своему командованию.

Бунцев чуть ранее узнал, что капитан из группы проверяющих требовал от четверых солдат письменных подтверждений того, что их плохо обучают, о них не заботятся, а когда те заявили, что это неправда, накричал на них и прогнал. Возмущенные солдаты пришли к замполиту батальона. Бунцев решил поговорить с подполковником и пошел его разыскивать. И вот оказалось, что и подполковник ведет себя так же, как и его подчиненный.

Возвратившись в кабинет, Бунцев поднял трубку аппарата прямой связи с генерал-лейтенантом Дубиком. Бунцев попросил разрешения немедленно прибыть в штаб ограниченного контингента.

В штабе Бунцев был через час. Выслушав его, генерал хмуро сказал:

— Хорошо, товарищ подполковник, разберемся.

Бунцев направился к своему «уазику». В машине кроме водителя был еще автоматчик. Уже смеркалось, а ехать надо было через весь город да еще по равнине вдоль аэродрома. Автоматчик открыл заднюю дверку и попросил: