Сыщик и вор - братья навек

Выставив на обозрение свои пышные ягодицы, Ириночка ласкала ее языком. До оргазма оставалось совсем немного, когда совсем рядом послышалось покашливание.

Елизавета Геннадьевна повернула голову и оторопела. На пороге спальни стоял человек в милицейской форме. А в комнату уже входил мужчина в штатском, в его руках был фотоаппарат. Он заснял на пленку сцену лесбийской любви. Это было ужасно...

– Кто вы? – отталкивая от себя Ириночку, истерически закричала Елизавета Геннадьевна. – Что вам здесь нужно?

– Мы из милиции, – спокойно сказал красавец брюнет в штатском, который зашел в комнату третьим и последним.

Он подошел к ней и протянул раскрытые корочки служебного удостоверения.

– Старший следователь городской прокуратуры Сазонов. – Он как будто не замечал того, что она лежит перед ним голая.

Да и сама она этого не замечала – так была напугана. Хорошо, что Ириночка, соскакивая с кровати, накинула на нее простыню.

– Ваш муж арестован! – сухим официальным голосом сообщил Сазонов и сел за стол в углу комнаты.

– За что? – побледнела Елизавета.

– Ему предъявлено обвинение в экономическом преступлении... Вот ордер на обыск...

Он издалека показал ей бланк ордера.

– Имеется санкция прокурора. Не желаете взглянуть поближе?..

– Нет, нет, я вам верю...

Ее обуял страх. Кошмарный сон оборачивался не менее кошмарной явью. Неужели ее повесят и расстреляют?..

– А вы, гражданочка, пройдемте со мной, – сказал тот, который был с фотоаппаратом, обращаясь к Ириночке.

Она-то в чем виновата?.. Ах да, в совершении акта однополой любви. Елизавета знала, что в Уголовном кодексе есть статья, предусматривающая ответственность за мужеложство. Наверняка есть и подобная статья, по которой ее могут упрятать за решетку за лесбиянство... А у милиции есть свидетельство ее преступления. Да и партнершу ее ведут для допроса, не иначе...

Ириночка быстро оделась и послушно последовала за фотографом.

– Итак, мы вынуждены будем произвести в вашем доме обыск... Дом у вас, я вижу, большой. Строил его ваш муж на народные деньги... Обыск займет много времени. Может затянуться до вечера. А к тому времени, возможно, будут готовы снимки...

– Какие снимки? – испуганно посмотрела на следователя Елизавета.

– Вы совершали развратные действия. А фотографии известного содержания тому свидетельство... Вас привлекут за это к уголовной ответственности. Вы это понимаете?

Он подтвердил ее догадки. Ей стало страшно. Ее, конечно, не расстреляют. Это просто бредовые мысли. Но посадят – это реально. Что же делать?

– Да, понимаю... – она готова была расплакаться.

– Но половой акт с женщиной – это сугубо ваше личное дело...

– Правда? – У нее появилась робкая надежда.

А вдруг следователь проявит человечность?

– Мы отдадим вам все фотографии... Но при условии... Вы сами отдадите нам все ценности, которые есть в доме...

– Но у нас ничего нет!

– Есть!

Взгляд следователя начал излучать ураганную внутреннюю силу. Ей невозможно было противостоять.

– Немного есть, – выдавила она из себя.

– Мы их все равно найдем...

«Не найдут. Чемодан с деньгами зарыт в саду».

– Я знаю... – ее воля была мягче воска.

– Так вы покажете?

– Покажу...

* * *

«Есть! Сработало!» Да, котелок у Скрипача варит. Не зря они целых три дня пасли эту долбаную дачу, узнавали, что там творится. И узнали. Хозяйка-то «розовая», со своей домработницей «передки» друг дружке до зеркального блеска вылизывают. У-у, лесбиянки драные!

Крепко прижал ее Скрипач компроматом. Сейчас она выложит перед ними все лавье и рыжье на блюдечко. Клиент, как говорится, созрел. А нет, так самим бы искать пришлось. А дача огромная, за три дня не управишься. А надо спешить.

Хозяйка стала одеваться. Скрипач и Коготь вышли из комнаты. Веретено должен стоять на шухере. Занял где-то наблюдательную позицию и смотрит за подступами к дому. Только зачем он сучку «розовую» с собой увел?

Елизавета, мать ее так, Геннадьевна вышла из комнаты в махровом халате. Бледная как смерть. К денежкам их сейчас поведет. А идти пришлось во двор. Ага, где-нибудь в земле держат свои сокровища.

– Веретено за хобот хватай. Где он там? И во двор тащи, – шепнул ему на ухо Скрипач.

Коготь примерно догадывался, где может находиться Веретено. В кухне самое место. Оттуда отличный обзор.

А Веретено и в самом деле смотрел в окно, только со спущенными штанами. А Ириночка стояла перед ним на коленях и с пионерским пламенным энтузиазмом исполняла ему минет. Во, мля, устроился!

– Лейтенант Мезенцев, что вы позволяете себе при исполнении служебных обязанностей? – Только сейчас Коготь вспомнил, что на нем ментовской макинтош.

– Извините, товарищ старший лейтенант! – вытянулся в струнку Веретено и повернул к нему свое лицо, искаженное страдальческой гримасой.

Наверное, до оргазма какие-то секунды оставались. Неудивительно, девочка ртом работает на совесть. Надо будет забрать ее с собой в «отделение милиции».

– Прекратите это безобразие и следуйте за мной!

Веретено повиновался. Он и без того понимал, что переборщил. Слишком многое было поставлено сейчас на карту, чтобы отвлекаться на какую-то сучку-минетчицу. Он мог из-за этого поставить под удар всю операцию. Впрочем, Коготь на него не злился. Он его прекрасно понимал. Но по мозгам проехать придется, для профилактики.

Минут через десять вместе с Веретеном они работали лопатами. Через полчаса вытаскивали на свет божий чемодан, завернутый в брезент.

Когтя хватил мандраж, когда он увидел его содержимое. Чемодан был доверху забит деньгами. В основном червонцы и четвертные. Но просматривалась и «зелень»...

– Ну что, Веретено, придется отрезать тебе член! – засмеялся Коготь, когда они уже возвращались с «задания».

– Ты чего? – ошалело уставился на него тот.

– Мы совершили уголовно наказуемое деяние, – Коготь все еще не мог расстаться с ролью старшего лейтенанта милиции. – Гражданку, с которой вы производили половой акт в извращенной форме, могут привлечь к делу в качестве свидетеля. Она может опознать вас... По вашему члену... Придется его отрезать...

– Веретено, а он дело говорит, – поддержал его Скрипач. – Ты, падаль, из-за болта своего собачьего мог дело завалить... На первый раз прощаю...

* * *

Следователь прокуратуры на глазах у нее пересчитал деньги. Все правильно – семьсот пятьдесят тысяч рублей и триста тысяч долларов. Спокойно, никуда не торопясь, составил протокол изъятия. Ириночку привлек в качестве понятой. Заставил ее расписаться. И Елизавета Геннадьевну попросил расписаться. Словом, все формальности были соблюдены.