Сыскное агентство

Однако он сдержал себя. Сначала он дважды прослушал обе записи. Потом отрезал их и, засунув в целлофановый пакет, спрятал в отделение для овощей в холодильнике. Тайник не очень оригинальный, но, в конце концов, Эдуард шпионских школ не кончал.

«А не провокация ли этот звонок? – размышлял он. – Но зачем срывать нашу акцию? Ну предупредили, ну не похитим список, ну и что? Зачем было полиции огород городить? Списка мы не заимеем, правильно, но что от этого изменится? Ничего».

Идея подкинуть очищенцам сведения о списке, а потом им же сообщить, что список фальшивый, показалась Эдуарду нелепой. До этого не додумается даже самый кретинистый полицейский начальник. Быть может, полицейские сводят счеты между собой? Или это какие-то шутники. Какие? Ведь звонивший знал о готовящейся акции, о содержимом портфеля, знал номер телефона Эдуарда и его роль в этом деле. Может, есть предатель? Но тогда предатель сообщил бы прежде всего в полицию, и их бы застали на месте преступления. Наконец, кто, кроме полицейского, мог знать интимные детали про дежурного, номер секретного телефона, пароль, да и непроспавшийся тип, снявший трубку, подтвердил, что это полиция.

В ту ночь Эдуард не заснул, голова разламывалась от вопросов. Нет, один он не в состоянии что-либо решить.

Утром он созвал своих товарищей, дал им прослушать пленки, снял с пленок копии и раздал каждому по экземпляру. Затем изложил все свои соображения.

Обсуждали создавшееся положение долго. В конце концов решили акцию «Портфель» отменить, записи анонимного звонка и звонка Эдуарда по секретному номеру опубликовать в своей газете, если удастся – и в других, а кроме того, послать пленки на разные городские радиостанции, авось какая-нибудь передаст: для журналистов главное – сенсация. Так и поступили.

Скандал разразился грандиозный, они сами не ожидали такого.

В понедельник утром, когда все письма и пленки были отосланы, Кар позвонил Бьорну и попросил о немедленной встрече.

– Господин вице-директор, – заговорил он возмущенно, даже не поздоровавшись, едва войдя в их «дом свиданий», как он мысленно называл служебную виллу, – что ж получается! Мы работаем за этих бездельников из полиции, рискуем. И они же нас подставляют! Так нельзя!

– В чем дело, Кар? Объяснитесь!

И Кар рассказал потрясенному вице-директору обо всем, не забыв сообщить, что пытался звонить ему в воскресенье, предупредить, но телефон молчал.

– Я, знаете ли, по воскресеньям иногда не бываю на службе, – пробормотал Бьорн со злостью. – Вот мерзавцы! Ни на кого нельзя положиться. «У нас люди – могилы!» Этот болван, начальник управления, меня заверял. Лучше б он сам отправился в могилу. Такую операцию сорвать, идиоты! А главное, теперь ясно, что у них, да, да, у них, в главном полицейском управлении, эти очищенцы имеют своих людей! Вы понимаете, что это значит? А? Кар? Их всех надо перетряхнуть, провести строжайшее расследование.

Кар никогда не видел вице-директора, обычно столь сдержанного и хладнокровного, в такой ярости. Ярости и растерянности.

За себя Кар не боялся. Голос свой он изменил совершенно. Сообщенные им Эдуарду сведения знали многие сотрудники «Ока», уж не говоря о самих полицейских: и приметы ночного дежурного, и номер «секретного» телефона, который помнил каждый из десятков тайных осведомителей, и дурацкий пароль. Известно ему было и то, что телефон Эдуарда не прослушивается. Ну о чем сверхосторожный Эдуард будет болтать? А вот то, что дежуривший в ту ночь у телефона полицейский разоспится до такой степени, что спросонья признается в том, кто он, – это неслыханная удача для очищенцев!

Уж они ею воспользуются, можно не сомневаться.

Именно эти слова произнес в конце разговора Бьорн.

– Что ж теперь делать? – изображая растерянность, спросил Кар. – Как же их прищемить?

– Что делать? – проворчал Бьорн. – Теперь надо думать не о том, как их прищемить, а о том, как самим выкручиваться. Впрочем, – подумав, философски заметил он, – шишки-то не на нас посыпятся, а на полицию. Пусть и выкручиваются, мы свой контракт выполнили. И если все сорвалось, то по их вине.

Между тем радио и газеты взялись за дело.

Ох уж эти корреспонденты! Стоило им унюхать сенсацию, и они становились въедливыми и пронырливыми, куда там любому агенту!

Запись телефонного разговора Эдуарда с неизвестным и с полицией передали все радиостанции и напечатали все газеты, последовали бесчисленные комментарии. Газетчики тоже не очень любили полицию, и ей досталось по первое число. Заодно попало и руководству Университета. Были напечатаны интервью с пытавшимся оправдаться начальником управления городской полиции и, конечно, с Эдуардом.

Эдуард воспользовался случаем и вовсю пропагандировал деятельность «Очищения».

Печатались и другие материалы. «Очищение» обвиняли в провокациях, в антиобщественной деятельности или, наоборот, в том, что оно лишь мутит воду и ничего реально не предпринимает…

В полиции кого-то наказали, перевели с понижением, отправили регулировать уличное движение (ужасная кара!).

Постепенно скандал начал утихать.

И тут же возник новый, куда похлеще.

Очищенцы особенно болезненно восприняли упрек в неэффективности их движения. Требовалось убедительное доказательство обратного. Оставалось два дня до прихода крейсера, когда Серэна вдруг сказала Кару:

– Скоро мы нанесем им второй удар.

– Какой? – встревожился, хотя и не подал вида, Кар.

– Мы таки не пустим в порт этот крейсер. Нельзя допустить, чтоб он приблизился к городу.

– Ну чем он так уж страшен?

– Да ты понимаешь, что такое атомное оружие? Этот танкер – вообще пустяк по сравнению с крейсером. Сколько уже было случаев, всяких там аварий с самолетами, подводными лодками. Если что-нибудь, не дай бог, случится с этим крейсером, это уже не пляж уничтожит, а весь город, все побережье! Все будет отравлено навсегда!

– Почему с ним должно что-нибудь случиться? Именно с ним и именно здесь?

– Дело не в этом. Дело в том, что вообще корабли с атомным оружием на борту не должны заходить ни в какие гражданские порты. И если мы сумеем этого не допустить, то и в других местах последуют нашему примеру. Вот это главное!

– Главное, чтоб этого оружия вообще не было, – рассудительно заметил Кар, – воевали же мы с автоматами, минометами, пулеметами, и все было тихо, спокойно, – не очень убедительно добавил он.

– Ты хоть думаешь, что говоришь? – Серэна с упреком посмотрела на него.

– И что ж вы собираетесь делать? Я могу помочь?

– Нет, там готовится другая группа, – уклончиво ответила Серэна. – Там нужны первоклассные пловцы.

– Пловцы? – удивился Кар. – Они что, собираются атаковать крейсер вплавь? – Он рассмеялся. – Ты ведь тоже первоклассный пловец, никогда не забуду, что ты спасла мне жизнь.

Кар обнял ее, прижал к себе.

Политические разговоры уступили место совсем другим…