Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Сюнну, предки гуннов, создатели первой степной империи
Шрифт:

Но молодой шаньюй Увэй еще не терпел поражений от Китая и считал, что сам знает, что ему следует и чего не следует делать. Он пришел в ярость. Казнить посла он все-таки не рискнул и поэтому казнил собственного чиновника, который ведал приемом гостей и допустил дерзкого китайца в его юрту. Посла же шаньюй сослал на берега Байкала. Однако, поостыв, Увэй «так и не решился напасть на ханьское пограничье» и вместо этого стал посылать в Хань своих послов «сладкими речами просить мир, основанный на родственных отношениях». Он даже пообещал послать своего старшего сына-наследника в Хань в качестве заложника {170} .

Тем временем китайцы продолжали укреплять свои позиции в оставленных сюнну землях к северу и северо-западу от Ордоса, а также в Ганьсуском проходе: в северо-западной части прохода были основаны города Дуньхуан и Цзюцюань, а затем и область Цзюцюаньцзюнь — это должно было перерезать пути сообщений между сюнну и цянами {171} .Одновременно

Хань налаживает отношения с царствами Средней Азии (Давань, Дася, Аньси) и с переселившимися в район к северу от Сырдарьи и еще находившимися в подчинении у Дася юэнжи {172} .Тогда же император У-ди отдал свою внучку замуж за правителя усу ней,«чтобы отделить сюнну от западных государств, которые им оказывали помощь». Усунипринцессу приняли, хотя окончательно отпадать от сюнну они еще не собирались. Впрочем, китайцы, не дожидаясь, пока усуниперейдут на их сторону, стали «расширять на север свои пахотные поля, вплоть до укреплений Сяньлэя» — то есть распахали пограничные с усунямиземли {173} .

Однако сюнну не торопились признать растущую силу Поднебесной. Увэй тянул время, отказывался от обещания прислать заложника, поминал былые времена, когда китайцы присылали в степь принцесс, ткани и съестные припасы, требовал, чтобы к нему направляли послов более высокого ранга. Он заявил, что «хотел бы поехать в Хань, встретиться с Сыном Неба и лично договориться о братских отношениях». Император даже приказал построить специальные апартаменты для встречи высокого гостя. А тем временем конные отряды сюнну совершали набеги на пограничные земли.

После смерти Увэя в 105 году до н. э. в державе сюнну начались внутренние проблемы: за короткий восьмилетний период сменилось три шаньюя, из которых по крайней мере один был очень молод. Но это не мешало кочевникам регулярно разорять пограничные земли Поднебесной {174} .

Еще при жизни Увэя, в 110 году до н. э., ханьские войска, расположенные на северном направлении, начинают покидать свои рубежи (хотя и не до прежних фаниц). На западе дела обстояли чуть более успешно, и китайцы еще некоторое время продолжали свою экспансию. В 102 году до н. э. они захватили Давань и установили контроль над большей частью Восточного Туркестана {175} . Но уже через год даваньцы, сочтя, что поставленный китайцами правитель «излишне угождает [ханьцам] и является виновником разорения страны», убили его. И хотя новый правитель послал своего сына заложником в Хань, контроль китайцев над Давань, безусловно, ослаб {176} . А через несколько лет Ли Гуан-ли, военачальник города Эрши, потерпев поражение от сюнну, а заодно обидевшись на императора, который казнил его родственников по обвинению в колдовстве, сдался в плен со всей своей армией {177} . Ситуация все больше начинала напоминать старые времена бесконечных набегов, бесполезных договоров и переговоров о них. Только утраченные земли Ордоса и столь любезный их сердцам Иныиань сюнну не вернули уже никогда.

Глава 5.

Большая политика

История державы сюнну — это прежде всего история ее взаимоотношений с Китаем. И дело не только в том, что мы знаем ее в основном по китайским источникам. Данные археологии свидетельствуют о том же: поток китайских изделий у сюнну сильно превосходил поток изделий с запада. Ни с одним крупным государством, кроме Китая, сюнну никогда не граничили, и их основные интересы — конечно, помимо традиционного скотоводства — были сосредоточены на границах Поднебесной. С Китаем сюнну воевали и торговали, из Китая получали — когда добром, когда силой — продукты земледелия и ремесел, из пограничных княжеств угоняли рабов, к императору Поднебесной обращались за поддержкой в случае внутренних неурядиц и гражданских войн…

После того как Маодунь заключил с Китаем первый «договор о мире, основанный на родстве», женился на присланной ему китайской невесте, оговорил размер ежегодных подарков (которые точнее было бы назвать ежегодной данью) и продолжил, несмотря ни на что, регулярные грабительские набеги на приграничные земли, эта модель взаимоотношений стала базовой для его преемников. При вступлении на престол очередного шаньюя (или очередного императора), договор перезаключался, и Сын Неба начинал отправлять в степь богатые подношения, причем, помимо ежегодных, ему вменялось в обязанность делать еще и особые подарки шаньюю по самым разным поводам — их размер мог во много раз превосходить регулярную дань. Иногда к подаркам прилагалась

очередная невеста из императорского рода. После заключения договора сюнну на несколько лет прекращали набеги, но потом возобновляли их, и китайцы отправляли в степь очередного посла с мольбой о мире и обещанием новых поставок риса, вина, шелка…

Завоевывать Китай сюнну не собирались, и в Поднебесной это понимали. При императорском дворе постоянно шли дебаты по сюннуской проблеме, но вопрос об угрозе завоевания не ставился ни разу {178} . Было ясно, что ни возделывать землю, ни руководить сельхозработами на китайской территории кочевники не хотят. Их вполне устраивало, что этим занимаются сами китайцы, а они имеют под боком постоянный источник дармовых товаров.

Обычно купленный китайцами мир длился не более трех-четырех, максимум десяти лет. Ли Гуан (не путать с упоминавшимся выше полководцем Ли Гуан-ли), вступивший в 166 году до н. э. в императорскую армию, «чтобы бороться с хусцами»,и дослужившийся до крупного военачальника, говорил, что за полвека службы он «провел с сюнну более семидесяти крупных и мелких сражений» {179} — а ведь это были годы, когда «договоры о мире, основанные на родстве» заключались постоянно. Достаточно просмотреть китайские хроники, чтобы понять, что сюнну не придавали особого значения ни договорам, ни бракам с принцессами, ни любезным письмам, которыми их шаньюи обменивались со своими «братьями» императорами. Сыма Цянь пишет:

«Когда на престол взошел император Сяо Вэнь, он вновь стал принимать меры к поддержанию мирных и родственных отношений с сюнну. В пятой луне третьего года его правления (177 год до н. э.) сюннуский правый сянь-ван вторгся в земли, лежащие к югу от Хуанхэ, и поселился там, нападая оттуда на Шанцзюнь, [на стоявшие там] укрепленные пункты, [на племена] маньи и, грабя, убивая и захватывая в плен население».

Китайцы были вынуждены послать против сюнну восемьдесят пять тысяч «всадников и воинов на колесницах» и вытеснили захватчиков за пределы Великой стены. На следующий год (176 год до н. э.) Маодунь послал императору письмо, в котором говорилось: «Поставленный Небом Великий шаньюй сюнну почтительно справляется о здоровье императора и желает ему счастья…» — и предлагалось «возобновить… прежний договор о мире, дабы принести покой населению, живущему на границах, как это было исстари». Намек был понят, и в ответном послании император писал: «Хань договорилась быть с сюнну братьями, и поэтому мы посылаем шаньюю щедрые дары».

В 174 году до н. э. на сюннуский престол взошел Лаошан, и «император Сяо Вэнь отправил ему принцессу из императорского рода в качестве супруги». Семейного счастья шаньюя хватило на восемь лет мира (и ежегодной дани), после чего в 166 году до н. э. «сто сорок тысяч всадников сюннуско-го шаньюя вторглись [в уезд] Чжаоно и [на заставу] Сяогуань. [Они] убили дувэя [области] Бэйди [по имени] Ан, захватили очень много людей и скота и затем дошли до Пэнъяна. Оттуда сюнну выслали конный отряд, который разграбил и сжег дворец Хуйчжун, а кавалерийские разъезды дошли до [дворца] Ганьцюань в Юн». Император направил на борьбу с зятем сто тысяч всадников и тысячу колесниц и вытеснил его за пограничную линию, «не убив никого». Однако сюнну не оценили императорской гуманности. С тех пор они «ежегодно вторгались на [ханьские] пограничные земли, убивали и захватывали большое количество людей, скота и имущества, особенно тяжело пришлось [областям] Юньчжун и Ляодун, а в области Дай пострадало более десяти тысяч человек».

Китайцы не выдержали, и начался очередной виток обмена любезными письмами и заключение очередного мирного договора. В 162 году до н.э. император Сяо Вэнь подтвердил свое обязательство ежегодно «передавать в дар шаньюю определенное количество гаоляна, солода, золота, полотна и прочих вещей». Он называл прошедшие войны «мелкими неурядицами прошлого» и радовался тому, что «мелкие дела и ничтожные основания, неудачные замыслы советников оказались не в состоянии разбить радость наших братских отношений». Император писал о счастливых последствиях, которые он предвкушал от нового мирного договора: «В результате множество добропорядочных людей, а также рыбы и черепахи, плавающие внизу, крылатые птицы, парящие вверху, все живое, передвигающееся с помощью ног по земле, все дышащее ртом и пресмыкающееся по земле — все обретет спокойствие и избавится от опасностей и бед».

Однако обещанным миром два народа, равно как и рыбы и черепахи, смогли наслаждаться весьма недолго. В 262 или 161 году до н. э. на престол взошел сын Лаошана, Цзюньчэнь. Он вновь заключил с Китаем «мирный договор, основанный на родстве», но на четвертом году своего правления нарушил его, «осуществив крупное вторжение в Шанцзюнь и Юнь-чжун: в каждую из [областей] вторглось по тридцать тысяч конников. Они убили и взяли в плен множество людей, после чего ушли обратно». На борьбу с «братом» были брошены ханьские войска, но сюнну без боев отступили в свои земли. Вероятно, Сяо Вэнь был бы принужден к очередному договору и внеочередным выплатам, но он умер, и после новых боев на границе договор о мире и родстве заключил его преемник в 157 году до н. э.:

Поделиться с друзьями: