Сюрприз для Биг Босса
Шрифт:
– А своих, Надюш, планируешь?
– Когда-нибудь потом, – скованно улыбаюсь.
Разговор о своих детях мне не нравится. Я никогда не думала о них. У меня то парня нет, серьезные отношения были один раз и закончились ни с чем. Даже разбитого сердца не было. Так подумать, я до невозможно скучна. Вот у Лиды… Сестра всегда пользовалась популярностью. Она умела себя преподнести, умела располагающе улыбаться и никогда не язвила.
– Ты молодая, у нас, кстати, у соседа симпатичный садовник. Молодой, накачанный.
Я закатываю глаза, делаю вид, что слушаю резюме соседского садовника.
Но если уж быть откровенной, то я особо и не думала, какой мне нужен мужчина рядом с собой. Наверное, умный и молчаливый. Не люблю пустословов, которым лишь бы языком потрепаться, болтая о ерунде. Конечно, каждой хочется иметь состоятельного мужчину в мужьях, чтобы не думать ни о каких счетах и не отказываться себя в чем-то. А еще с деньгами можно много путешествовать, разносторонне развиваться.
Если уж выбирать из сегодняшних мужчин вокруг себя, то садовник проиграет Коршунову. Только вот я не собираюсь соблазнять своего биг босса. Оно мне совершенно не нужно.
В середине дня транспортная компания привозит наши с Вернучиком покупки. Я как маленькая девочка радуюсь вещам. Малышка с любопытством наблюдает за моей возней, как я распаковываю все. Идеально убранная гостиная превращает в островок хаоса. Повсюду валяются коробки, пакеты, ценники и этикетки. Я настолько увлекаюсь распаковкой, что не сразу замечаю, что в комнате кто-то еще есть. А когда кружась, с широчайшей улыбкой прикладываю к груди очередной наряд для Веры, вижу Коршунова.
Спокойным взглядом обводит комнату, кладет портфель на ближайшее кресло и засовывает руки в карманы брюк. Ничего не говорит, но вся его поза заставляет меня почувствовать шкодливой девчонкой, которая без спроса устроила бардак.
– Вы рано, – замечаю, переступая с ноги на ногу.
– Это вы просто увлеклись рассматриванием покупок.
Богдан Аркадьевич склоняет голову набок. Его глаза замирают на мне. Окидывает с ног до головы и тут же переключается на Вернучика. Она, увидев Коршунова, расплывается в улыбке. Маленькая предательница.
Коршунов сразу направляется к малышке, а я спешно начинаю наводить порядок. Стыдно немного. Плюс хочется чем-то себя занять, дабы не вспоминать один момент: поцелуй.
Слышу довольное «агу», сжимаю зубы, поражаясь продажности племяшки. Повелась на улыбку этого лиса? Или поплыла от пронзительных голубых глаз? А может она просто прониклась харизмой? Дети должны чувствовать людей, так почему Вернучик доброжелательна к Коршунову? Я сама доброжелательна.
Эта мысль действует на меня как ушат холодной воды. Я перестаю заниматься чепухой, выпрямляюсь и поворачиваюсь к парочке. Богдан Аркадьевич сидит перед качелями на корточках и делает «козу» Вере, а ты сучит ножками и улыбается ему беззубым ртом.
– Веру нужно кормить, – слышу свой строгий голос. Морщусь. Аж от самой себя противно.
Коршунов отстегивает ремни безопасности и берет малышку на руки. Образ папочки ему идет. Ему, правда, пару детишек не помешало. Он симпатизирует им, умеет обращаться и не отмахивается, как от надоедливых
мух. Хотя, Вера сейчас в таком милом возрасте, когда много чего ей не нужно, а вот через пару месяцев даст жару. Разнесет этот дом в щепки. Придется Коршунову смириться с вечным бардаком и грязными полами, разрисованными стенами.– Вы ей нравитесь, – решаюсь дать сладкую пилюлю. И не прогадала.
Богдан Аркадьевич расплывается в улыбке, которой я еще ни разу у него не видела. Она словно светится, словно распыляет вокруг себя солнечные паутинки, проникая в сердце каждому, кто находится рядом. Сердце бахает. Я испуганно прикладываю ладонь к нему и не шевелюсь.
– Она мне тоже нравится. Правда, Вер? – Коршунов неожиданно прижимается к темноволосой макушке Верунчика, и мне даже кажется, что целует ее. Почему-то пылает макушка у меня, будто меня поцеловали.
– Значит вы с удовольствием ее покормите! – ретируюсь в сторону кухни, пытаясь успокоиться и обрести хладнокровие.
На кухне обнаруживаю Ольгу Петровну, суетящуюся вокруг стола. Она так проворно, быстро расставляет приборы, что я не успеваю моргать. Тихонько отхожу к шкафчику со смесями. На столешнице стерилизатор для бутылочек. Сами бутылочек штук пять. Достаю банку, отсчитываю количество смеси и заливаю кипятком. Пока взбалтываю бутылку, опираясь об столешницу, наблюдая за Коршуновым. Он стоит возле окна и о чем-то воркует с Вернучиком. Словно свои тайны рассказывает ей, а малышка внимательно слушает. Она точно его не выдаст и его сердечную боль.
– Богдан Аркадьевич, к столу, – Ольга Петровна жестом показывает Коршунову на накрытый стол. На одну персону. Он подходит, смотрит на приборы, потом на домработницу.
– А почему один прибор? – его темные брови вопросительно изгибаются.
– Я не знала, что вы гостей ждете. Кто-то к нам приедет?
– Никто. Прибор для Надежды, – устремляет на меня прямой взгляд без каких-либо эмоций, но это ничего не меняет. У меня в миг колени подгибаются. На это есть ряд причин: первая – его сознательно опущение моего отчества; вторая – его взгляд, пронизывающий меня до самых костей.
– Для Надежды?
Судя по выражению лица Ольги Петровны, она все уловила и расстановка ролей в этом доме ей не по вкусу. Поджимает губы и уходит за тарелкой для меня. Я молчу, не зная, прибить Коршунова сейчас или потом. Выбираю «потом».
Ужин проходит в тишине. Веру кормит Богдан. Смысл теперь и ему приписывать отчество. Я ковыряюсь в тарелке, поглядывая на мужчину. Мне до жути хочется узнать, что у него в голове. Покопаться бы там, порядок навести, мелки тараканам раздать, чтобы сидели и рисовали себе молча.
– Как продвигаются поиски моей сестры? – отправляю в рот большой кусок мяса, чтобы больше ничего не спрашивать.
– Сегодня мы выяснили, что она покинула страну, – Коршунов вытирает салфеткой подбородок Веры, подмигивает ей и теперь нормально садится. Я от новости перестаю жевать. Не сразу замечаю направленный на меня напряженный взгляд.
– Что? Я без понятия, куда она отправилась.
– Пока в Турцию. Страна без визы, поэтому ждем ее возвращения. Откуда у нее деньги на поездку?