Сюзерен
Шрифт:
— Онисим, младших разбойников утопить в реке, — спокойно приказал князь. — Толмач, переведи! Да, а старшего мы отпустим… пусть себе живет, ага.
— Эй, эй! — уяснив, что к чему, лазутчик явно заволновался. — Почему это вы меня не убьете, ведь я ж среди них за главного?
— А чтоб ты потом всю жизнь мучился за то, что не уберег своих младших братьев, — охотно пояснил князь. — Ведь вы же братья, так?
— Да, братья. — Старший тяжело вздохнул и признался: — Мы каталонцы, из Матаро… Я и в самом деле хотел вас убить — я, не они, — но только для того, чтоб вы не убили на поединке нашего славного короля Альфонсо! Тогда власть в Каталонии захватят проклятые кастильские свиньи…
— И мне б того не хотелось, — искренне промолвил князь. — Совсем-совсем не хотелось бы, поверь… Что, действительно захватят?
— Ну да, — лазутчик пожал плечами. — Посадят на арагонский трон малолетнего Хуана Кастильского, а править за него будет его мамаша, англичанка, или, того хуже, некий молодчик и интриган по имени Альваро де Луна. Им свободная Каталония не нужна!
— А мне — нужна. — Князь негромко рассмеялся, глядя на изумленные лица несостоявшихся убийц. — Честное слово, нужна, и я вовсе не собираюсь лишать каталонские и арагонские города каких-либо вольностей.
— Кастильцы вас не спросят, сеньор!
— Ничего, поглядим… Я смотрю, вы честные и открытые люди, господа. — Встав с телеги, князь кивнул дружинникам: — Развяжите их!
— Меня зовут Жауме. Жауме Каррада, — растирая затекшие запястья, промолвил старший. — А это мои братья — Жоакин и Люис.
Все трое почтительно поклонились князю.
— Я думаю, мы ошиблись, — чуть прищурив глаза, продолжил Жауме. — Если дело так и обстоит, как вы говорите, почтенный сеньор. Да вам ведь просто незачем лгать нам, простым людям…
— Не такие уж вы и простые. — Егор засмеялся, даже закашлялся, и воевода Онисим Раскоряка заботливо похлопал его по спине. — Благодарю, Онисим… — Князь снова повернулся к братьям Каррада: — Да-да, вы не из простолюдинов — слишком уж хорошо разбираетесь в жизни королевских семей, да и одежка ваша вроде бы простая, да новая, видно, что еще не ношенная…
— Вы весьма умны, благородный господин.
— Чувствую, и вы тоже из благородных, — ухмыльнулся Егор. — Рикос омбрес?
Братья тихонько засмеялись:
— Нет, нет, что вы, сеньор!
— Но — кабальерос?
— Кабальерос, да.
Рикос омбрес, буквально — «богатые люди» — так в Каталонии называли несколько самых знатных, влиятельных и богатых семейств, по сути, определявших политику графства — типа «ста золотых поясов» в Новгороде. Кабальерос — это был народ пониже, обычные дворяне, бедные и не особо.
— Передайте мои слова тем, кто вас послал. — Князь искоса посмотрел на поднимающееся над лесом солнце.
Братья переглянулись:
— Вы что же… собираетесь нас отпустить?
— Именно так, — кивнул молодой император. — Думаю, в качестве посланцев и толкователей моих слов с вас будет куда больше толку, нежели от ваших хладных тел. Идите. А насчет короля Альфонсо обещаю подумать. Слишком жирная Кастилия мне тоже не нужна. Онисим, скажи дружинникам — пусть проводят… гм… гостей. Живо!
Егор долго думал — как же поступить? Предстоящий поединок обещал быть весьма серьезным и вполне мог закончиться смертью одного из участников. Одного из… Кого именно — князь уже видел во сне! Однако и ликвидировать короля Альфонсо заранее — что, наверное, и можно было бы устроить — тоже не очень-то хотелось, особенно в свете сведений, полученных от несостоявшихся убийц. Убирать противовес в лице арагонского короля алчной кастильской знати было бы весьма недальновидно… и что же делать? Позволить себя убить — ха! Вот уж нет, нужно что-то получше придумать… и молодой император уже знал — что.
— Ну, как твоя нога, дон Эстебан? — подойдя
к шатру, поинтересовался князь.— О, благодарю вас. — Паж со всей церемонностью поклонился, опираясь на раненую ногу, — отец Жан-Пьер неплохо владел всеми лекарскими премудростями.
— Ты уже можешь ехать, — усмехнулся Егор. — И передай своему королю — я выбрал оружие.
— Выбрали?! И какое же?
— Никакого.
— Никакого? Но… как же так?
— А вот так, мой юный друг! Мы будем биться голыми руками. На кулачках!
И вновь два войска вытянулись стройными, закованными в железо рядами друг против друга. Совсем как в том сне… точно так же. И точно так же реяли на ветру стяги — красно-желтые арагонские и золотисто-орленые имперские стяги Руси!
Король Альфонсо де Трастамара, как и положено благородному рыцарю, отнесся к выбору своего царственного соперника с большим уважением, только, по уговору, обмотал тонкими кожаными ремешками кулаки.
Так же поступил и князь, и теперь поединщики стояли на покрытом зеленой травой поле без всяких доспехов, с непокрытыми головами и в белых, с закатанными рукавами, рубахах.
— Аой!!!
Обе стороны подбадривали бойцов криками:
— Сант-Яго!
— Пресвятая Дева Лотарингская!
— Помоги нам, Черная Мадонна с горы Монтсеррат!
— Святой Джордж!
— Святая Урсула!
— Кто на Бога и Великий Новгород?!
Егор улыбался, глядя, как, разминаясь, машет руками король Альфонсо — молодой, лет двадцати, парень с чуть вытянутым, в чем-то наивным лицом, довольно приятным, но искаженным гримасой ненависти и злобы.
Давай, давай, злись!
Звонко прозвучал рог.
— Сходитесь! — сидя на белом коне, махнул красно-желтым флажком дон Эстебан де Сикейрос-и-Розандо.
В-вухх!
Ушлый Альфонсо — плотненький и довольно подвижный — хотел было по-крестьянски залепить сопернику в ухо, да не тут-то было — не на такого напал. Пропустив удар, Егор перенес вес тела на левую ногу и четко — без замаха — нанес раскрывшемуся противнику прямой удар в печень — джеб.
Юный король скривился от боли, согнулся и, получив молниеносный апперкот в челюсть, тяжело оплыл в траву, растянулся…
— Аой! — горестно закричали арагонцы.
— Нок… два… четыре… восемь… — подняв руку, громко считал император. — Аут! Чистый нокаут! Ну, что я говорил? Не только по очкам победа!
Когда-то в далекой юности он, Егор Вожников, был неплохим боксером и даже кандидатом в мастера спорта. А вот потом как-то забросил бокс — не до соревнований стало, надобно было выживать, что в провинции получалось весьма непросто. Бросив институт, молодой человек отслужил в армии, затем, вернувшись в родные места, какое-то время работал водителем, а затем «припал» к лесным делам и лет через пять уже открыл две пилорамы. Подумывал расширяться, прикупить магазин и — может быть — компьютерный клуб… И купил бы! Если б не встреча с местной колдуньей, бабкой Левонтихой, невзначай пообещавшей Егору некие волшебные свойства, а именно — умение предвидеть опасность, пусть лаже локальную, но все же и это много чего давало в острой конкурентной борьбе, и, чем черт не шутит, молодой человек решил попробовать. Купил у бабки зелье, выкупался, как она и говорила, в проруби, выпил… Только вот предупреждала Левонтиха о грозе, да Егор тогда не внял — какая зимой гроза-то? Тем и поплатился — случилась гроза-то, и все пошло не так, мало того, вынырнув из проруби, Вожников оказался в самом жутком Средневековье, точнее — в тысяча четыреста девятом году, сразу после нашествия на Русь ордынского эмира Едигея!