Сыворотка правды

«Ну и забаррикадировался мужик! — покачала я головой. — Если Хафиз спит за этой дверью, мне его не взять до самого утра!» — решила я и пошла вытаскивать из ямы своего «соплеменника» Фаруха.

В ямах уже слышалось шевеление: мои «военнопленные» определенно очухались и пытались сообразить, что теперь делать.

— Спать! — шепотом приказала я и быстро открыла решетку ямы с Фарухом.

— Эй! — позвала я. — Ты еще живой?

Снизу донесся шорох.

— Черт! — ругнулась я. — Как тебя достать?

Фарух молчал.

Я огляделась по сторонам. Где-то неподалеку должна быть лестница или что-то в этом роде… Но ничего похожего я не видела. Я тщательно обошла двор и наконец в самом углу нашла то, что искала, — длинную, метров шести, лестницу.

Я проволокла ее до самой ямы и, кряхтя от напряжения, спустила вниз.

— Ой! — услышала я оттуда.

— Что — зацепила?

— Блин, по голове! — вскрикнул Фарух.

— Надо же! — удивилась я. — Ты еще и разговаривать можешь! Давай вылезай!

Фарух засопел, закряхтел и, наконец, заскрипел лестницей. Я терпеливо ждала.

Он вылез, и я совершенно растерялась. В свете луны передо мной стоял на четвереньках совершенный, законченный душман — вплоть до поясного платка поверх халата.

— Домой хочешь? — сразу перешла я к делу.

— Н-не знаю, — растерялся Фарух.

— Ты хоть откуда?

— Из Тамбова.

— А как звать-то тебя — на самом деле?

— Фарух, — твердо произнес он, и я удивилась. Это был первый вопрос, на который он ответил определенно.

— Раньше как звали? — поправилась я.

— Саша, — неохотно признался Фарух.

Я цокнула языком — два года под мудрым руководством Хафиза даром ему не прошли.

— Ладно, хрен с тобой, Фарух так Фарух. Где Хафиз спит?

— У себя, — растерялся Фарух. — В спальне.

— Это там, где ковры?

— Ну-у…

— А за железной дверью — что?

— Не знаю. Он туда никого не пускает.

— Но он там не спит?

— Нет, — решительно замотал головой Фарух. — Он туда вообще редко заходит.

Я задумалась. Было два варианта: Хафиз либо заметил мои боевые действия и скрылся за железной дверью, либо его в доме нет. В первое я не верила. Если бы он меня увидел, то скорее всего попытался бы остановить, может, пристрелить… Тем более что ребят его я «брала по частям».

— Хафиз мог уехать?

— А сегодня какой день? — спросил Фарух.

Я попыталась сообразить.

— Уже пятница. Эта ночь — с четверга на пятницу.

— Тогда он у муллы. Он всегда в четверг на ночь выезжает, а в субботу утром приезжает.

— Всегда?

— Всегда! — уверенно произнес Фарух.

Ситуация складывалась неопределенная. Я, конечно же, хотела бежать — и немедленно. Но нельзя, чтобы мне кто-то помешал.

— Здесь есть комнаты без окон и с дверями — настоящими, деревянными?

— Нет. Здесь почти все — без окон, но чтобы и с дверями… Комната охраны, ну и у Хафиза…

— Блин! — вспомнила я. — Тут ведь сарай есть!

Через пять минут я внимательно оценивала пригодность уже знакомого мне сарая к использованию в качестве тюрьмы. Он был совершенно пустой.

— А где лошади? — спросила я шепотом у Фаруха.

— Он на них уезжает. Одна — для себя, и одна — для поклажи.

Я вдруг подумала, что, по большому счету, этот «приют разбойника» пришел в запустение: шесть прекрасных, крытых решетками ям для рабов, а использовалась при мне только одна — для Фаруха; огромная конюшня, а стоит пустой!

Фарух показал мне, где лежит бревно для подпирания двери, и я пришла к выводу, что это то, что надо.

— Сиди здесь! — приказала я Фаруху. — Дернешься — пристрелю!

Он вжал голову в плечи, и сразу стало понятно: этот «человек разумный» — битый, и хорошо битый! Я уже пожалела, что вытащила его.

Когда я прошла на женскую половину, старуха уже поднялась и, стоя в дверях, внимательно осматривала двор.

— Поднимай девчонок и всех сюда! — приказала я, указав рукой прямо перед собой, и передернула затвор.

Женщина оцепенела. Русского языка она не знала, но металлический звук затвора подействовал лучше любого переводчика. Она сразу поняла, что попала в беду.

— Быстро! — с угрозой повторила я.

Из-за циновки выглянула самая младшая, но бабка запихнула ее рукой обратно.

— Не дури! — с угрозой предупредила я.

Мы стояли напротив друг друга, глаза в глаза. Бабка не сдавалась.

Сзади нее в комнате раздалось шевеление, и вскоре во двор выглянула еще одна девушка. Старуха попыталась запихнуть обратно и ее, но я подошла и сорвала циновку.

— Выходи! — крикнула я и еще раз передернула затвор.

Патрон выскочил из автомата впустую, но я знала, что психологическое воздействие от этого не уменьшилось, а стрелять я все равно не собиралась.

Услышав знакомый звук, девчонки одна за другой выскочили во двор, сбились в кучу и заскулили.

— Спокойно! Вперед! — Я указала стволом на дверь, и старуха, первой сообразив, что произошла очередная таджикская революция, засеменила туда, куда указывал некогда порабощенный, а теперь победивший «класс».

— Не растягиваться! — прикрикнула я на отстающих.

Девчонки взвизгнули и быстро сократили дистанцию. Я видела, что старуха не потеряла головы и постоянно оглядывается в поисках мужчин. Но никого, естественно, не находит. Я подогнала женщин к сараю и указала на дверь. Старуха поняла, гневно сверкнула напоследок глазами и зашла первой. Дочери последовали за ней.

— Готово! — сказала я, подперев дверь бревном. — Фарух!

— Я здесь, — быстро откликнулся «соплеменник».

— Где здесь нормальная еда?

Через две минуты Фарух вытаскивал из кладовки аргентинскую тушенку, финские рыбные консервы, галеты и даже нашел настоящую российскую сгущенку! А еще через три минуты найденным в той же кладовке ломом долбил слежавшуюся от времени до каменного состояния саманную стену таинственной «комнаты за железной дверью».

Я бы не стала ее ковырять, но, посветив жирником и разглядев замок на дверях, присвистнула… За таким замком хранят только очень нужные вещи. Что-нибудь отсюда мне могло и пригодиться.