Т — это тотальный придурок

Я не хотела идти спать. Но очень устала. И я уже не могла держать глаза открытыми. Поэтому я согласилась. Но мое сердце болело, и впервые в моей жизни я была так напугана

— Я люблю тебя, мама. Пожалуйста, верь мне.

— Я верю тебе, Сэмми. И я тоже тебя люблю. А сейчас иди спать. Я позвоню тебе утром.

Я прижимала телефон к уху, пока моя мама не отключилась, затем я позволила скользнуть ему сквозь пальцы. Он упал на подушку. Обнимая подогнутые ноги обеими руками, я плакала до тех пор, пока у меня не было больше слез. И, в конце концов, уснула.

* * *

— Сэм?

Нежный толчок разбудил меня. Я открыла глаза. Они были липкие и опухшие.

Пэм сидела у моей постели. Она гладила мои волосы, ее лицо с мягкими, но скорбными чертами.

— Как ты себя чувствуешь?

Я нарушила тишину.

— Ты хочешь спуститься вниз и позавтракать?

Я покачала головой.

— Мне принести что-нибудь сюда?

Я вновь покачала головой.

Моя тетя помолчала мгновение, ее пальцы пробегали мягко по лбу.

— Я так сожалею о прошлой ночи, и всех ужасных вещах, которые были сказаны, Сэмми. Но ты не должна была напиваться. Ты слишком молода.

— Я не пила.

Пэм вздохнула.

Я закрыла глаза.

— Ты не веришь мне.

— Сэм… ты должна была прийти ко мне, если у тебя были какие-то проблемы. Я знаю, что ты была расстроена из-за этого парня, но…

Сконцентрировавшись на ней, я прервала ее.

— Мы вместе.

Она склонила голову.

— В самом деле? Теперь это… хорошо.

— Хлои все еще увлечена им. Ты можешь представить, как она чувствует себя?

Я — хорошо…

Мой голос стал резче.

— Ты можешь представить себе, Пэм?

— Я думаю, это расстраивает её.

— Она ревнивая. Она ненавидит меня.

— Она, конечно, не ненавидит тебя. — Моя тетя, нахмурившись, посмотрел на меня, так будто она страдала от боли. — Вы — двоюродные сестры. Вы всегда так хорошо ладили вместе.

— Ты знаешь, что это изменилось. Ты видела это. Почему ты отрицаешь это сейчас?

Пэм взяла меня за руку и, держала ее на коленях.

— Не все ли равно?

Черт, конечно, не все равно. Я вырвала руку.

— Очевидно не для тебя. Или Джека. — Слезы снова жгли мои глаза снова, но я боролась, стараясь сохранить над ними контроль. По крайней мере, пока моя тетя была со мной. — Я лечу домой сегодня вечером?

Она медленно кивнула.

— Я не смогла отговорить Джека от бронирования на ближайший рейс.

— Когда?

— В десять часов. У тебя еще есть время, чтобы попрощаться с друзьями. Она помолчала, потом добавила: — Я сожалею.

— Да, Я тоже, — я закрыла свои глаза. Для меня этот разговор был окончен.

— Послушай, Сэм. Может быть, это лучший выбор. И ты приедешь сюда обратно в следующем году со своими родителями, возможно, ты и Хлоя начнете заново.

Конечно. Как будто я действительно хотела этого. Если бы я не была так близка к слезам, я бы рассмеялась. Когда я молчала в течение следующих нескольких минут, моя тетя, в конце концов, поняла, что больше не о чем говорить. Она погладила мои волосы в последний раз, затем матрас поднялся, когда она поднялась на ноги и молча вышла.

На низкий звук закрывающейся двери, я открыла глаза снова, пялясь в стену и пытаясь удержать слезы.

Мой мобильный телефон начал мигать на тумбочке. Звонок. Моя мама держит свое обещание. Я потянулась за телефоном и ответила.

— Мама?

— М… нет.

Дерьмо. Тони!

— Привет, — прохрипела я, борясь за ровный голос.

— Хей. Ты странно говоришь. — И он звучал встревожено.

— Я… это… — сделав глубокий вдох, я старалась взять себя в руки. Невозможно.

— Сэм? Что произошло?

— Они отправляют меня домой, — выдавила я, в конце концов.

— Что? Кто? Твоя семья? — казалось, что Тони хотел залезть в телефон, чтобы получить больше информации.

— Мой дядя. Хлоя обманула меня. Все разрушено. Я должна вернуться в Египет.

— Черт. Когда?!

Я боролась со слезами, но, в конце концов, проиграла эту битву.

— Сегодня вечером.

Глава 23

Я взглянула на свои часы. После того, как я сказала Тони, что случилось в моей комнате, он сказал, что встретит меня на улице через десять минут. Это дало мне достаточно времени, чтобы умыться, надеть темные брюки и черный свитер. Сняв свою майку, я, наконец, поняла, откуда шел запах виски. Хлоя, должно быть, выплеснула его на меня, пока я спала.

Кого это волновала? Точно не моих тетю и дядю.

Оставляя комнату, как она была, я потащилась вниз по лестнице и мимо кухни, где Пэм и Джек, казалось, снова спорят… из-за меня. Я не стала останавливаться или слушать.

Памела, должно быть, заметила меня, хотя бы потому, что она крикнула:

— Сэм?

— Я буду на улице, — пробормотала я.

Тони ждал уже на другой стороне улицы, прислонившись к капоту машины своей матери. Я подошла к нему, и он притянул меня в крепкие объятья. Я вздохнула на его груди, расслабившись впервые за семь часов. Но только на мгновение. Я ничего не могла сделать, чтобы удержать панику и боль от моего сердца.

Стряхивая волосы с моего лба, он пристально посмотрел на меня.

— Ты выглядишь несчастной.

— Я чувствую себя несчастно.

— Сколько у нас есть времени?

До чего? Пока я буду вынуждена покинуть страну, и не увижу его четырнадцать недель?

— Я не знаю. Рейс в десять. Мне нужно собраться и… — тяжесть поселилась в моей груди. — И я хочу увидеть других и попрощаться.

Тони положил свою теплую ладонь на мою щеку.

— У нас есть несколько часов, чтобы придумать план.

Я фыркнула.

— План?

— Я не собираюсь отпускать тебя, Сэм.

Он был таким милым. Я положила свою руку на его, упершись в его ладонь.

— Я не знаю, что мы сможем с этим поделать. Джек непреклонен. Он думает, что я плохо влияю на Хлою.

— Ха! Я должен войти в дом и сказать ему кое-что о его дочери, — проворчал он.

Но я не могла позволить ему. Во всяком случае, он бы только изменил все к худшему.

— Я не могу поверить, что мне самом деле стало жаль мою кузину прошлой ночью, — сказала я тихим голосом. — Как глупо с моей стороны.