Т. 02 Вне всяких сомнений
Шрифт:
Мэнсфилд словно не заметил его слов.
— В любом случае, — сказал он Уорнеру, — политические факторы могут на какое-то время отсрочить нанесение удара.
Уорнер яростно вскинул голову.
— И кто теперь льет на уши сиропчик? Политические факторы лишь ускоряют события. Если какая-то страна задумает сокрушить нас, она обязательно сделает это быстро, с первого раза, чтобы мы не успели раскрыть ее планы и нанести упреждающий удар. Они будут спешить, пока мы не разработали настоящее оборонительное оружие — если это вообще возможно.
Мэнсфилд выглядел больным и усталым.
— Да, ты
— А мне сделай «манхэттен», — добавил Уорнер.
— Минуточку. Профессор Уорнер, доктор Мэнсфилд, вы действительно не обманываете меня? И каждое ваше слово вы можете подтвердить, как перед Богом?
— Это такая же истина, как то, что ты стоишь перед нами, Пэдди.
— А доктор Мэнсфилд… Профессор Уорнер, вы доверяете выкладкам доктора Мэнсфилда?
— В Соединенных Штатах нет человека более осведомленного. И его оценка верна, Пэдди.
— Ладно, все ясно… — Бармен посмотрел в ту сторону, где у дальней стены над кассовым аппаратом что-то сонно насвистывал сквозь зубы его работодатель. — Эй, Шрайбер! Давай сюда, за стойку! — И Пэдди начал стягивать передник.
— Подожди, — удивился Уорнер. — Ты куда? Я же заказывал «манхэттен»!
— Смешай себе сам, — ответил Хьюс. — Я ушел.
Он схватил шляпу, повесил на другую руку плащ и исчез за дверью.
Через сорок секунд он садился на городской экспресс. Выйдя на 34-й улице, он уже через три минуты купил себе билет на запад, А еще через десять минут Хьюс почувствовал, как поезд тронулся в путь, увозя его из огромного города.
Меньше чем через час им овладели сомнения. А не слишком ли он поспешил? Профессор Уорнер прекрасный человек, но он не раз откалывал такие шутки — закачаешься! Вдруг это просто розыгрыш? Что, если Уорнер сказал своему приятелю: давай, мол, похохмим и напугаем старого ирландца до потери пульса?
А еще он забыл попросить кого-нибудь подкармливать кота. У Растяпы слабый желудок, но кого это волнует, кроме Пэдди Хьюса? И могила Молли… в среду он должен был прополоть траву. Конечно, отец Нельсон по доброте душевной позаботится о том, чтобы кто-то полил цветы, но все же…
Когда поезд остановился в Принстоне, Пэдди выбежал из вагона и нашел телефон. В уме уже крутились слова, которые он хотел сказать профессору Уорнеру. Время сейчас обеденное, думал он, и, возможно, эти джентльмены решили остаться в баре и заказать по бифштексу. «Профессор Уорнер, — скажет он, — вы отличный парень, и я первый признаю, что ваша шутка была превосходна, я даже оплачу вашу выпивку, но только скажите как мужчина мужчине: неужели в том, что вы и ваш друг мне говорили, есть хоть доля правды?» И тогда я успокоюсь, думал он.
Наконец его соединили с баром; в трубке раздался раздраженный голос Шрайбера:
— Алло, кто говорит?
Внезапно линия отключилась. Хьюс подергал рычаг. Ему ответил оператор:
— Одну минуту, извините… Это оператор Принстона. Вы звоните в Нью-Йорк?
— Да. Я…
— У нас временные неполадки на линии. Будьте добры, повесьте трубку и перезвоните
через несколько минут, пожалуйста.— Но я просто хотел спросить…
— Будьте добры, повесьте трубку и перезвоните через несколько минут, па-а-жалста!!!
Выходя из телефонной будки, Хьюс услышал крики. Он закрыл за собой дверь — и увидел огромный, величественно прекрасный, золотой с пурпурными пятнами гриб, который поднимался к небесам с того места, где прежде находился Нью-Йорк.
ВОДА ПРЕДНАЗНАЧАЕТСЯ ДЛЯ КУПАНИЯ
Он с неудовольствием отметил, что Долина была гораздо жарче, чем обычно, — а обычно в ней и так стояла ужасная жара. Долина Империал была сущей духовкой; лежала на двести пятьдесят футов ниже уровня моря, отгороженная от Тихого океана горами за Сан-Диего, а от залива Байя-Калифорния ее защищал более высокий участок земли южнее. Ну, а на западе от буйных вод Колорадо долину заслоняли Шоколадные Горы.
Он припарковал машину у отеля «Барбара У орт», что в Эль Центро, и вошел в бар.
— Скотч.
Наполнив стопку, бармен поставил рядом стакан ледяной воды.
— Спасибо. А ты, однако, уже принявши?
— Тебе-то какая разница…
Клиент приложился к своей выпивке, затем запил из стакана.
— Единственный случай, когда вода — к месту. А то у меня, понимаешь, гидрофобия.
— Чего?
— Воды терпеть не могу. С тех пор как, еще мальцом, чуть-чуть не утонул, боюсь ее страшно…
— Вода для мытья не слишком подходит, — согласился бармен, — но вот поплавать я люблю.
— Не, это не для меня. Почему я люблю Долину. Здесь воду всегда держат в узде ирригационные каналы, тазы, ванны и стаканы. Как подумаешь, что треба отсюда обратно в Лос-Анджелес — жуть берет.
— Если боишься утонуть, — ответил бармен, — так лучше уж в Эл-Эй, чем в Долине. Мы ж тут — под уровнем моря! Со всех сторон воды — куда выше головы. Представляешь, чего будет, ежели кто пробку вытащит.
— Бабушку свою пугай. Какие еще тебе пробки в Береговых Хребтах?
— А ну как землетрясение?
— Идиотизм! Не может землетрясение горные хребты двигать.
— Ну ладно, не обязательно землетрясение. Ты про потоп 1965-го слыхал? Когда Колорадо вышла из берегов, и образовалось озеро Солтон. Да и про землетрясения лучше уж шибко уверенно не говорить. Долины, что ниже уровня моря, ведь не сами по себе вырастают. Что-то же такое их сделало? Сдвиг. Каньон Сан-Андреас огибает эту долину, точно вопросительный знак. Ты вообрази себе: какой толчок должен быть, чтобы опустить тысячи квадратных миль под уровень Тихого океана?
— Слушай, кончай меня доставать. Это все случилось тысячи лет назад. На вот.
Он шлепнул купюрой по прилавку и вышел. Вот кайфо-лом! Нельзя таких типов допускать к содержанию бара…
В тени дверного проема термометр показывал 118° по Фаренгейту. За порогом его нещадно окатило жесточайшее солнце, иссушая легкие и слепя глаза, даже несмотря на тент над тротуаром. Машина — известное дело — так раскалилась, что не дотронуться; надо было в гараж, что ли, какой поставить… Обойдя машину, он увидел человека, нагнувшегося над левой дверцей. Он остановился.