Т. 03 Гражданин Галактики

В скафандре было не жарко. Воздух, охлажденный путем полуадиабатического [82] расширения (так гласила инструкция), овевал голову, обтекал весь скафандр, и выходил через выпускные клапаны, унося тепло. В инструкции утверждалось, что нагревательные элементы используются редко, так как обычно проблемой является охлаждение. Однако я решил достать сухого льда и протестировать термостат и нагреватель.

Я опробовал все, что мог придумать. По окраине нашего городка протекает ручей, а за ним пролегал выгон. Я прошлепал через весь ручей, оступился и шлепнулся. Хуже всего было то, что я не видел, куда ставлю ноги. Свалившись, я некоторое время полежал наполовину погруженным. Я не промок, не замерз, не нагрелся, а дышать было так же легко, как всегда, хотя вода плескалась над шлемом.

82

Адиабатический процесс — термодинамический процесс, при котором система не нагревается извне и не выделяет тепло, что возможно при наличии термоизолирующей оболочки.

Я с трудом выбрался на берег и снова упал, ударившись шлемом о камень. Никаких повреждений, Оскар был приспособлен к таким случаям. Я встал на колени, поднялся и пересек выгон, спотыкаясь на кочках, но не падая. На пути попался стог сена, и я зарылся в него.

Прохладный свежий воздух… не волнуюсь, не потею.

Я снял скафандр через три часа.

Как и в костюмах пилотов, в нем были специальные туалетные приспособления, но я еще не настроил их, поэтому снял скафандр до того, как кончился воздух.

Расправляя скафандр на специальной вешалке, которую сам соорудил, я похлопал его по наплечнику и сказал:

— Ну что же, Оскар, ты молодец. Мы с тобой партнеры. Подожди, мы еще попутешествуем.

Плевал я на пять сотен долларов!

Пока Оскар проходил проверку под давлением, я копался в его электрическом и электронном оборудовании. Я не стал возиться с отражателем и маяком; первая конструкция была такой простой, что и ребенок справится, а вторая — чертовски дорогой. Но мне нужна была радиосвязь в том диапазоне, что используется для работы в космосе (антенны действовали только на этих частотах). Проще было собрать обычную рацию и прикрепить ее к поясу — но этим я обманул бы сам себя, имея неверную частоту и устройство, которое может не выдержать вакуума. Перепады давления, температуры и влажности запросто могут вывести из строя электронные схемы; поэтому передатчик должен быть встроен в шлем.

В инструкции приводились диаграммы, и я занялся делом. Слуховые и модуляционные схемы особой проблемы не представляли — всего лишь транзисторные схемы на батарейках, которые я и сам легко мог сделать достаточно миниатюрными. Но вот УКВ-блок…

Это было нечто вроде двухголового теленка: сдвоенная рация, у каждой половины свой передатчик и свой приемник; волна в один сантиметр для рупорной антенны, и на три октавы ниже — восемь сантиметров — для штыревой, в точном гармоническом соответствии, так что обе частоты мог стабилизировать один и тот же кварц. В результате получался более сильный сигнал при ненаправленной передаче и лучшая направленность при переходе на рупор; кроме того, при переключении антенны переключалась только часть схемы, а не вся. Схема была проста — на бумаге.

Но высокочастотная электроника — не фунт изюма; здесь требуется тщательность. Малейшая неточность может вывести из строя выходное сопротивление и сбить математически рассчитанный резонанс.

И все же я попытался что-то сделать. Кое-какие потроха можно купить по дешевке среди всякой всячины, некоторые транзисторы и другие компоненты я выдрал из собственных приборов. И проклятая штука в конце концов заработала. Правда, никак не лезла в шлем.

Что ж, будем считать это моральной победой — это была лучшая вещь, которую я сделал своими руками.

В конце концов я купил готовую радиоаппаратуру — у той же фирмы, где раньше покупал кварцы. Так же как и скафандр, для которого она выпускалась, аппаратура была устаревшей и досталась мне по бросовой цене. Но к тому времени я готов был душу прозакладывать — так я хотел, чтобы скафандр действовал.

Мою задачу сильно затрудняло то, что все электронное оборудование должно было быть абсолютно безотказным; в космосе вы не заскочите на ближайшую станцию обслуживания, если что-то не работает. Либо все действует безупречно, либо вас вносят в списки погибших. Поэтому на шлеме были двойные фары — вторые включались, если отказывали первые. Даже индикация приборной панели дублировалась. Я не стал экономить — восстановил все продублированные схемы и убедился, что их автоматическое переключение работает надежно.

Мистер Чартон заставил меня оснастить Оскара фармакологией точно по инструкции — мальтоза, декстроза, белковые таблетки, витамины, декседрин, драмамин, аспирин, антибиотики, антигистамины, кодеин — то есть тем, что поможет выжить почти в любой критической ситуации. Еще он попросил доктора Кеннеди выписать рецепты, чтобы я мог купить это, не нарушая закон.

В результате Оскар оказался в такой же отличной форме, как когда-то на второй спутниковой станции. И это оказалось даже более интересным делом, чем когда я помогал Джейку Биксби переделывать его консервную банку на колесах в консервную банку с форсированным двигателем.

Однако лето подходило к концу, и из. мира грез пора было выныривать. Я все еще не знал, в какой университет мне поступать, как и поступать ли вообще. Деньги у меня подкопились, но их все равно было маловато. Пришлось потратиться на обертки и почтовые расходы, но они с лихвой окупились пятнадцатиминутным появлением на экране телевизора. С самого марта я ни гроша не потратил на девчонок — было не до них. Починка Оскара обошлась на удивление дешево — в основном потом и отверткой. Семь долларов из каждых десяти заработанных оседали в корзине.

Но этого было мало.

Я мрачно подумывал, что придется-таки продать Оскара, чтобы оплатить первый семестр. Но как быть со вторым? Американский парень Джо Храбрец появляется в университете с пятьюдесятью центами и добрым сердцем, а после серии подвигов остается в финале с кругленькой суммой в банке. Но какой из меня Джо Храбрец? Какой смысл поступать, если после Рождества придется бросить? Может быть, умнее отложить это дело на год и познакомиться с кайлом и лопатой?

А есть ли у меня выбор? Единственный университет, в который я без сомнения мог поступить, был университет штата. Но там некстати разразился скандал, поувольняли профессоров и попахивало потерей лицензии. Ну не смешно ли — пахать столько лет ради бесполезного диплома, выданного опорочившим себя университетом?

Впрочем, этот университет и до скандала считался второсортным.

Ренеселлер и КалТех [83] отклонили мои документы в один и тот же день — один прислал стандартный отказ, а другой — вежливое письмо, в котором говорилось, что они не в состоянии принять всех квалифицированных кандидатов.

Мало того, раздражали всякие мелочи. Единственным утешением после того телешоу служили пятьдесят баксов. Человек в скафандре посреди студии и так выглядит по-дурацки, а ведущий еще пытался веселить зрителей, стуча в стекло шлема и спрашивая, там ли я еще. Очень смешно. Он спросил, что я собираюсь делать со скафандром, а сам отключил микрофон в шлеме и выпустил в эфир запись с какой-то чушью про космических пиратов и летающие тарелки. Половина народа в городке решили, что это мой голос.

83

то есть политехнический институт Ренеселлера (Троя, штат Нью-Йорк), одно из старейших частных высших учебных заведений США. Основан в 1824 г. С. Ван Ренеселлаером. И калифорнийский технологический институт — одно из самых престижных технических высших учебных заведений США, ведущее свою историю от небольшой школы искусств и ремесел, которую в 1891 г. основал в Пасадене преподобный Эймос Труп. В годы Второй мировой войны КалТех выполнял военную программу по созданию новых видов вооружения. Организованная на этой базе лаборатория реактивного движения создала в 1958 первый американский спутник, а затем по заказу NASA серию космических зондов, в том числе «Маринер», «Викинг» и «Вояджер».

На это можно было бы и наплевать, если бы снова не появился Туз Квиггл. Он где-то пропадал все лето, может, сидел в тюрьме, но на следующий день после шоу он уселся напротив автомата с газировкой, уставился на меня и громко прошептал:

— Слушай, это не ты часом знаменитый космический пират и телезвезда?

— Что будешь пить, Туз?

— Надо же! А ты не дашь мне автограф? В жизни никогда не видел настоящего живого космического пирата!

— Заказывай, Туз. Или освободи место.