Т. 1. Стихотворения и поэмы Эдгара По в переводе Валерия Брюсова

5 ИМИТАЦИЯ

Сумрак неизмеримый Гордости неукротимой, Тайна, да сон, да бред: Это — жизнь моих ранних лет Этот сон всегда был тревожим Чем-то диким, на мысль похожим Существ, что были в былом. Но разум, окованный сном, Не знал, предо мной прошли ли Тени неведомой были. Да не примет никто в дар наследий Видений, встававших в бреде, Что я тщетно старался стряхнуть, Что, как чара, давили грудь! Оправдались надежды едва ли; Все же те времена миновали, Но навек я утратил покой На земле, чтоб дышать тоской. Что ж! пусть канет он дымом летучим, Лишь бы с бредом, чем был я мучим!

6 ДУХИ СМЕРТИ

И будет дух твой одинок. Под серым камнем сон глубок, — И никого — из всех, из нас, Кто б разгадал твой тайный час! Пусть дух молчание хранит: Ты одинок, но не забыт, Те Духи Смерти, что с тобой Витали в жизни, — и теперь Витают в смерти. Смутный строй Тебя хранит; их власти верь! Ночь — хоть светла — нахмурит взор, Не побледнеет звезд собор На тронах Неба, но мерцаньем Вновь звать не будет к упованьям; Их алые круги тебе Напомнят о твоей судьбе, Как бред, как жар, как боль стыда, С тобой сроднятся навсегда. Вот — мысли, что ты не схоронишь; Виденья, что ты не прогонишь Из духа своего вовек, Что не спадут, как воды рек Вздох Бога, дальний ветер — тих; Туманы на холмах седых, Как тень — как тень, — храня свой мрак, Являют символ или знак, Висят на ветках не случайно… О, тайны тайн! О, Смерти тайна!

7 ПЕСНЯ

Я помню: ты, в день брачный твой, Как от стыда, зарделась вдруг, Хоть счастье было пред тобой, И, весь любовь, мир цвел вокруг. Лучистый блеск в твоих очах (Что не таила ты) Был — все, что на земле, в мечтах, Есть выше красоты! Быть может, девичьим стыдом Румянец был, — как знать! — Но пламенем он вспыхнул в том, Кто мог его понять. Кто знал тебя в день брачный твой, Когда моглаты вспыхнуть вдруг, Хоть счастье было пред тобой, И, весь любовь, мир цвел вокруг.

8 СЧАСТЛИВЕЙШИЙ ДЕНЬ

Счастливейший день! — счастливейший час! — Что сердце усталое знало! Вы, гордые грезы! надежды на власть! Все, все миновало. Надежды на власть! — Да! я помню: об том (Мне память былое приводит) Мечтал я когда-то во сне молодом… Но пусть их проходят! И гордые грезы? — Теперь мне — что в них! Пусть яд их был мною усвоен, Но пусть он палит ныне темя других. Мой дух! будь спокоен. Счастливейший день! — счастливейший час! — Что сердце усталое знало, Вы, гордые взгляды! вы, взгляды на власть! Все, все миновало. Но если бы снова и взяли вы верх, Но с бредом мученья былого, — Вас, миги надежд, я отверг бы, отверг, Чтоб не мучиться снова! Летите вы с пеньем, но гибель и страх Змеится, как отблеск, по перьям, И каплет с них яд, сожигающий в прах Того, кто вас принял с доверьем.

1828–1829

1 ВВЕДЕНИЕ

Романс! ты любишь петь, качаясь, Глаза закрыв, крылья смежив, В зеленых ветках старых ив, Что спят, над озером склоняясь. Мне был знаком тот милый край, Где жил ты, пестрый попугай! — Ты азбуке учил ребенка, Твой голос повторял я звонко, Блуждая в чаще без конца, Дитя, с глазами мудреца. Что грозы тропиков, настали Года, где петь не стало сил, Где бледных молний бороздил Зигзаг разорванные дали; Он, с громом, в небе обнажал Мрак беспросветный, как провал; Но тот же мрак, в каймах лучистых, Жег крылья молний серебристых. Ленив я с детства был, любил Вино, читал Анакреона, — Но в легких строфах находил Я зовы страсти затаенной. Алхимии мечты — дано Веселье превращать в страданья, Наивность — в дикие желанья, Игру — в любовь, в огонь — вино! Так, юн, но здрав умом едва ли, Я стал любовником печали, Привык тревожить свой покой, Томиться призрачной тоской. Я мог любить лишь там, где грозно Дышала Смерть над Красотой, Где брачный факел «Рок» и «Поздно» Вздымали между нейи мной. А после вечный Кондор лет Потряс все небо слишком властно Шумящей бурей гроз и бед; Под твердью мрачной и ненастной Я забывал, что я — поэт. Когда ж он с крыльев, в день спокойный, Ронял мне в сердце светлый пух, Все ж нежно петь не смел я вслух, Не обретал я лиры стройной: Для песни и душа должна Созвучной быть с тобой, струна! Но ныневсе прошло бесследно! Печаль и Слава — отошли, Мрак разрешился в сумрак бледный, Огни чуть теплятся вдали. Глубок во мне был омут страсти, Но хмель на дне оставил муть; Кто у Безумства был во власти, Тот жаждет одного — уснуть: Храню одно из всех пристрастий, — В Мечте навеки отдохнуть! Да! но мечты подобных мне — заране Осуждены рассеяться в тумане. Но я клянусь, что я страдал один, Искал живые, нежащие звуки, Чтоб вырвать миг у тягостных годин, Пока еще все радости, все муки Не скрыты ранним инеем седин, Пока бесенок лет, с лукавым взглядом, Не мог в сознаньи спутать все черты, И Старость белая не стала рядом, Взор отвратив от вымыслов мечты.

2 СОНЕТ К НАУКЕ

Наука! ты — дитя Седых Времен! Меняя все вниманьем глаз прозрачных, Зачем тревожишь ты поэта сон, О коршун! крылья чьи — взмах истин мрачных! Тебя любить? и мудрой счесть тебя? Зачем же ты мертвишь его усилья, Когда, алмазы неба возлюбя, Он мчится ввысь, раскинув смело крылья! Дианы к о ней кто остановил? Кто из леса изгнал Гамадриаду, Услав искать приюта меж светил? Кто выхватил из лона вод Наяду? Из веток Эльфа? Кто бред летних грез, Меж тамарисов, от меня унес?

3 ПРЕЖНЯЯ ЖИЗНЬ ПРЕДО МНОЙ…

К ***

Прежняя жизнь предо мной Предстает, — что и верно, — мечтой; Уж я не грежу бессонно О жребии Наполеона, Не ищу, озираясь окрест, Судьбы в сочетании звезд. Но, мой друг, для тебя, на прощанье, Одно я сберег признанье: Были и есть существа, О ком сознаю я едва, Во сне предо мной прошли ли Тени неведомой были. Все ж навек мной утрачен покой, — Днем ли, — во тьме ль ночной, — Наяву ль, — в бреду ль, — все равно ведь; Мне душу к скорби готовить! Стою у бурных вод, Кругом гроза растет; Хранит моя рука Горсть зернышек песка; Как мало! как спешат Меж пальцев все назад! Надежды? Нет их, нет! Блистательно, как свет Зарниц, погасли вдруг… Так мне пройти, мой друг! Столь юным? — О, не верь! Я — юн, но не теперь Все скажут: я — гордец. Кто скажет так, тот — лжец! И сердце от стыда Стучит во мне, когда Все то, чем я томим, Клеймят клеймом таким! Я — стоик? Нет! Тебе Клянусь: и в злой судьбе Восторг «страдать» — смешон! Он — бледен, скуден — он! Не ученик Зенона — Я. Нет! — Но — выше стона!

4 МЕЧТЫ

О! будь вся юность — лишь единый сон, Так, чтобы дух проснулся, пробужден Лучами Вечности, как мы — денницы, Будь этот сон — страданье без границы, — Его все ж предпочел бы, чем коснеть В реальности, тот, кто привык терпеть, Чье сердце было и пребудет страстно — Мук хаосом здесь, на земле прекрасной! Но был ли б этот, в долгой темноте Прошедший, сон похож на грезы те, Какими в детстве был я счастлив? — (Ибо Небес прекрасней ждать сны не могли бы!) При летнем солнце я тонул в мечтах О Красоте и о живых лучах; Я сердце отдал, с жаром неустанным, Моей фантазии далеким странам И существам, что сотворил я сам… Что, б о льшее, могло предстать мечтам? То было раз, — лишь раз, — но из сознанья Не выйдет этот миг! — Очарованье Иль чья-то власть гнели меня; льдяной Во тьме дышал ли ветер надо мной, В моем уме свой облик оставляя? Луна ль звала, над сном моим пылая, Холодной слишком? — звезды ль? — только тот Миг был как ветер ночи (да пройдет!), Я счастлив был — пусть в грезах сна пустого! Я счастлив был — в мечтах! — Люблю я слово «Мечта»! В ее стоцветной ворожбе, Как в мутной, зыбкой, призрачной борьбе С реальностью видений, той, что вещий Бред создает, — прекраснейшие вещи Любви и рая есть, что мне сродни, Но чем не дарят юношества дни!

5 МНЕ В ЮНОСТИ ЗНАКОМ БЫЛ НЕКТО…

Как часто мы забываем время, когда в одиночестве созерцаем трон Вселенной, — ее леса, ее пустыни, ее горы, — мощный ответ, даваемый Природой нашему сознанию. I Мне в юности знаком был некто, кто С землей был в тайной связи, как она с ним, — С рожденья, в блеске дня, и в красоте; В нем пылко-зыбкий факел жизни — черпал Свой свет от солнца и от звезд, из них Огни, себе родные, извлекая. Но этот мощный дух знал— (не в часы Своих пыланий) — власть свою над ними. II Быть может, мысль мою мог увести К порывам яркий свет луны сходящей, Но верить я готов, что этот свет Властней, чем нам об этом повествуют Науки дней былых, и что (будь то Лишь невещественная сущность мысли) Он волшебством живительным кропит Нас, как роса ночная, летом, травы. III Она ль влияет в час, когда (как глаз, Что ширится при виде милом) спавший Сном косным, вдруг, — слеза в очах, — дрожит? А, между тем, таиться ей зачем бы При нашей яви? но, что здесь, при нас Все время, — лишь тогда колдует странным Созвучьем, как разбитой арфы стон, И будит нас. — То — символ и страницы. IV Того, что мы найдем в иных мирах, Что в красоте дарует Бог наш тем лишь, Кто иначе лишился бы небес И жизни, их в бреду страстей утратив; А также зов — высокий зов к душе, Боровшейся не с верой, с благочестьем, Чей трон с отчаянья повержен в прах, — Венчанной чувств огнем, как диадемой.

6 СТРАНА ФЕЙ

Сядь, Изабель, сядь близ меня, Где лунный луч скользит играя, Волшебней и прекрасней дня. Вот — твой наряд достоин рая! Двузвездьем глаз твоих я пьян! Душе твой вздох как небо дан! Тебе взвил кудри отблеск лунный, Как ветерок цветы в июне. Сядь здесь! — Кто нас привел к луне? Иль, дорогая, мы — во сне? Огромный был цветок в саду (Для вас он роза), — на звезду В созвездьи Пса похож; колеблем Полночным ветром, дерзко стеблем Меня хлестнул он, что есть сил, Живому существу подобен, Так, что, невольно гневно-злобен, Цветок надменный я сломил, — Неблагодарности отмстил, — И лепестки взвил ветер бурный, Но в небе вдруг, в просвет лазурный. Взошла из облаков луна, Всегда гармонии полна. Есть волшебство в луче том (Ты поклялась мне в этом!) Как фантастичен он, — Спирален, удлинен; Дробясь в ковре зеленом, Он травы полнит звоном. У нас все знать должны, Что бледный луч луны, Пройдя в щель занавески, Рисуя арабески, И в сердце темноты Горя в любой пылинке, Как в мошке, как в росинке, — Сон счастья с высоты! Когда ж наступит день? Ночь, Изабель, и тень Страшны, полны чудес, И тучевидный лес, Чьи формы брезжут странно В слепых слезах тумана. Бессмертных лун чреда, — Всегда, — всегда, — всегда, — Меняя мутно вид, Ущерб на диск, — бежит, Бежит, — улыбкой бледной Свет звезд гася победно. Одна по небосклону Нисходит — на корону Горы, к ее престолу Центр клонит, — долу, — долу, — Как будто в этот срок Наш сон глубок — глубок! Туман огромной сферы, Как некий плащ без меры, Спадает в глубь долин, — На выступы руин, — На скалы, — водопады, — (Безмолвные каскады!) — На странность слов, — о горе! — На море, ах! на море!

7 АЛЬБОМНЫЕ СТИХИ

I К РУЧЬЮ

Живой ручей! как ясен ты, Твой бег лучами вышит, Твой блеск — эмблема красоты, Души, открытой тайнам чувств, Привольной прихоти искусств, Чем дочь Альберто дышит. Когда она глядит в тебя, Дрожишь ты, многоводен, И, детский лик волной дробя, Со мной, ручей, ты сходен; Как ты, вбираю я в себя Ее черты глубоко, И я, как ты, дрожу, дробя Души — взыскующее око!