Т. 13 Число зверя

— Хильда напрасно представила меня столь официально. За пределами университета я «мистер» для чужих и «Джейк» для друзей.

— Очень рад, Джейк, а я — Берти, — ответил он таким же неофициальным тоном, — просто иногда приходится прицеплять всю эту вереницу титулов. Впрочем, я могу называть вас «доктор».

— Только попробуйте! — На это он снова рассмеялся.

— А я Бетти, Джейк, — присоединилась к нашему диалогу леди Герберт. — Капитан Берроуз, могу я называть вас Хильдой? (Икнула она или это мне только показалось?)

— Называйте ее «доктор», — посоветовал я. — Нас-то всех она вам выдала с головой и со степенями. Сколько у тебя докторских степеней, дорогая? Семь? Или восемь?

— После первой это уже не важно. Конечно, я просто Хильда, Бетти. Но Берти, мы еще не познакомились с бригадиром.

Я взглянул на петлицы офицера с аксельбантом и рокочущим голосом. Да, корона и три звездочки — но когда это Хильда успела освоиться с британскими знаками различия? Многие американцы и в своих-то знаках не разбираются. Хотя я теперь уже не удивляюсь тому, какое огромное количество информации может поместиться в таком малом объеме.

— Прошу прощения. Друзья, это бригадир Айвер Хёрд-Джоунз. Скриппи находит то, что я теряю, и помнит то, что я забываю.

— Леди. Джентльмены. Весьма рад. Вы просили меня напомнить об этой вещи, генерал. — Бригадир протянул своему начальнику запечатанный конверт.

— Ах да! — Смайз-Карстейрз вручил конверт моей жене. — Ключи от города, мадам. Сформулировано в полномсоответствии с вашими требованиями, с упоминанием каждого из вас и с включением того третьего пункта. Подписано мной от имени Государя и скреплено имперской печатью.

— Ваше превосходительство исключительно любезны, — официальным тоном ответила Хильда и повернулась к Дити. — Астронавигатор!

— Есть, капитан! — Дити положила конверт к себе в сумочку.

Хозяин дома удивленно обратился ко мне:

— Джейк, неужели ваша жена лишена естественного любопытства? Кроме того, она, по-моему, забыла, как меня зовут.

— Я не забыла, как вас зовут. Берти, — возразила Хильда. — Это официальный документ, я отнеслась к нему с соответствующим уважением. Я прочту его, когда у меня будет возможность открыть конверт, не повредив печати. Для вас это одна из тысячи бумаг, для меня бесценный сувенир, такой достается раз в жизни. Если я выражаюсь торжественно, то это потому, что я действительно чувствую торжественность момента.

— Не льстите ему, милая, — сказала леди Герберт. — Вы вскружите ему голову, Берти, — обратилась она к мужу, — ты вынуждаешь наших гостей стоять, между тем как мы могли бы войти внутрь и сесть.

— Ты права, дорогая. — Берти с вожделением посмотрел на машину Зеба.

Хильда пошла с козырной карты:

— Хотите заглянуть внутрь, Берти? Бетти, вы можете сесть сюда, капитанское место очень удобное. Окажите мне такую честь! Когда-нибудь я буду рассказывать своим внукам, как леди Герберт сидела в этом самом кресле.

— О, это было бы замечательно!

Хильда подала мне знак глазами, но я и без того уже проявлял чудеса расторопности: помогал леди Герберт забраться в машину, заботился о том, чтобы она не оступилась на подножке, разворачивал ее, следил, чтобы не уселась на ремни.

— Если бы мы собирались взлететь, — сообщил я ей, застегивая ремни (предварительно пришлось сдвинуть пряжку — ростом она была с Хильду, но толщиной с меня), — этот ремень безопасности был бы затянут потуже.

— О, что вы, я побоялась бы!

— Папа, дорогу! Еще один гость.

Я посторонился, и Дити усадила на свое место бригадира Хёрд-Джоунза.

— Папа, — сказала она, — посади губернатора в свое кресло, Зебадия сядет в свое и прочитает нам двухчасовую лекцию о том, как управлять нашим кораблем и как его заправлять, а мы с тобой и с Хильдой будем торчать в дверях и поправлять его ошибки.

— Я освоил инструкцию только до четвертой главы, — оправдывающимся тоном возразил Зеб. — Джейк, скажи ей, чтобы прекратила меня подкалывать.

— Ты ее муж, я всего-навсего отец. Берти, я должен вас кое о чем попросить. Ни к чему не прикасайтесь. Аппаратура не выключена, корабль в любой момент готов подняться в воздух.

— Я буду осторожен, Джейк. Но как же можно, чтобы дамы стояли! В том числе и сама капитан! Это недопустимо.

— Берти, я не хочу садиться, — сказала Хильда. — Я насиделась, мне нужно двигаться.

— Но я не могу допустить, чтобы капитан Хильда стояла. Прошу вас, сядьте сюда, а я постою.

Я оценил его учтивость, но она грозила нам безвыходным положением: сейчас оба начнут демонстрировать вежливость, не уступая друг другу.

Хильда справилась с этой трудностью благодаря усовершенствованию, сделанному в те часы, когда она билась над проблемой устройства в кабине двуспальной постели. У пилотов кресла раздельные, но у пассажиров сиденье общее, только разделенное подлокотниками. Подлокотники можно было убрать с помощью отвертки и некоторого количества усилий.

В свое время я нашел способ обойтись и без отвертки, и без усилий: благодаря запасливости Зеба, прирожденного механика, в хозяйстве которого имелось множество полезных мелочей, подлокотники крепились и убирались теперь с помощью гаек-барашков. Хильда принялась откручивать барашки, бригадир тут же поспешил ей на помощь.

Втроем на сиденье было слегка тесновато, но Хёрд-Джоунз худощавого сложения, а у Хильды самая миниатюрная фигурка в городе (в любом городе).

— Важной особенностью этой конструкции, — начал Зеб, — является автопилот, управляемый с голоса…

27. «БЕРЕТЕ ЛИ ВЫ ВЗЯТКИ?» ДИТИ:

В течение семнадцати скучнейших минут Зебадия рассказывал ни о чем, притом рассказывал очень хорошо. Во время этого потока внушительно звучащей бессмыслицы я уже начала было подумывать, не отвести ли мне папочку в укромное место, чтобы вразумить палкой, но тут капитан тетя показала, что не нуждается в помощи.

Все началось с того, что папа вмешался в разговор:

— Дайте я вам проще объясню. Зеб имел в виду, что…

— Второй пилот!

Капитан Хильда произнесла это негромко, но папеследовало бы знать, что, когда она говорит: «Второй пилот», она отнюдь не хочет сказать: «Джейкоб, милый, я твоя нежная женушка». Папа усваивает не сразу. Но усваивает. Нужно только уронить на него наковальню.

— Да, Хильда?

Тетя Хильда молчала, секунды текли, она не отводила взгляда. Я удивилась: обычно папа соображает быстрее. Наконец наковальня обрушилась.