Та, которую я люблю

Впрочем, из рассказа следовало, что победили силы добра и справедливости. То есть Ледяные и компания.

– А что с теми тремя уродцами?

– А там как местные власти решат. К их друзьям что-то было по сбыче краденого, и сдаётся мне, наши ушлёпки тоже туда замешались.

– Мы с Жанной тоже накопали кое-что, завтра посмотришь.

– Ну супер же, - Вик воспользовался тем, что Вероника притормозила на светофоре, и поцеловал её.

На семнадцатом этаже, едва отперли дверь квартиры, под ноги выкатился вопящий Чарлик.

– И тебе привет, чудовище, - Вик и его в охапку сгрёб, а кот прикрыл глаза и заурчал.

– Наверное, иди мыться?
– нерешительно спросила Вероника.

Так-то все понятно, но стоит ли ей тут командовать?

Впрочем, он воспринял это, как должное.

– Сейчас распотрошу рюкзак, и пойду, ага. Ненавижу разбирать вещи в помытом состоянии. Сначала всё распихать, а потом уже отдыхать.

– Я тоже, - радостно кивнула Вероника.

Она завела себе здесь домашние шорты и футболку, и тапочки. Если ему не понравится - заберёт. Но ему, кажется, всё нравится.

На город опускалась ночь, Вик и Вероника сидели на балконе и запивали баклажаны вином, а довольный принц Уэльский спал на коленях у хозяина.

– Знаешь, сто лет не был так рад вернуться домой. Спасибо тебе, - дотянулся и поцеловал.

– Я рада, что всё так хорошо сложилось, - кивнула она.

– Тогда пошли, - он кивнул в сторону спальни.
– Будет ещё лучше.

51. Вик

Налей ещё вина, мой венценосный брат,

Гляди, восходит полная луна…

Мельница

Утром захотелось разбить телефон об стену - глаза не открывались, руки-ноги не поднимались. И ведь не сказать, что поздно легли вчера, то есть легли-то не поздно, но спать собрались часа в два. Короче, в субботу все на свете пойдут лесом, потому что в пятницу они с Вероникой будут долго-долго любить друг друга, не оглядываясь на часы, а потом - спать, сколько влезет.

Громкое «мрр-мрр» следовало классифицировать, как дружественный звук. Типа, я свой, и я здесь. Вик не понял, где ночевало его котейшество, но сейчас зверь заскочил на кровать, прошёлся по Вику, дошёл до головы и стал щекотать его усами. Был пойман, пересажен сверху на сонно щурящуюся Веронику с наказом - урчать и всячески поднимать настроение. Вероника улыбнулась и почесала Чарлику подбородок, потом дотянулась и погладила по щеке Вика.

– Доброе утро, душа моя, - улыбающуюся девушку надо поцеловать.
– Я - умываться, а ты не торопись.

Пока собирались и пили кофе, позвонил отец, сказать, что ждёт у себя. Так-то они вчера поговорили по телефону, но видимо, осталось что-то, что он хочет знать. А Вероника помахала Вику и поехала в офис.

Отец внимательно осмотрел его с ног до головы и усмехнулся, но ничего не сказал. А сказал доложить детали про Читу. Мол, Майк вчера рассказал, но ему бы ещё послушать. Тем более, Майк приехал драный, чего это он вообще?

Ну, не так уж и драный, попало слегка, с кем не бывает. Те ушлёпки получили намного сильнее, и сейчас вообще должны в Чите с полицией общаться.

Отец подтвердил - да, общаются, там много вопросов, особенно к местным. А про наших нужно понять - это была одноразовая акция, или у них в обычае таскать краденое в соседний регион. Ну, это и так ясно, что будет работа для Паши, для его сотрудников и для Михаила Григорьевича. И, кстати, Вероника говорила, что у неё тоже есть какая-то новая инфа.

Новая инфа Вероники и главбуха Жанны раскрывала ещё одну красочную страницу быта и нравов транспортной компании «ГН». Вообще, надо официально переименовать. Хоть в «Три поросёнка», хоть в «Приключения весёлого КАМАЗа». И издать книжку комиксов к следующему корпоративу, ага. Вдруг поможет? Вик вызвал Пашу, отдал ему подготовленные девушками документы и велел выяснить масштабы разрушений. Явно же не единичный случай! Паша вздохнул тяжело и пошёл работать.

Вечером Вероника снова приехала к нему через свой дом. Тётя Нина прислала маслят, которых оставалось только пожарить, и малосольного омуля. И свежей картошки, и деревенской сметаны. Обожрёмся, подумал Вик.

Они в четыре руки готовили ужин, когда его телефон затрезвонил редкой в последнее время мелодией - «и никогда, мой брат-чародей, ты не найдёшь себе королеву, а я не найду себе короля», и что там ещё было.

– Привет, дорогой братец, а не дома ли ты случайно?
– Линн никогда не ходила вокруг да около.

– Привет, дорогая сестрица, случайно дома. Не хочешь ли ты зайти?

– Именно что хочу, - усмехнулась она.
– Сто лет тебя живьём не видела.

– Ты где?

– Мы с Анной в двух шагах от твоего дома.

– Поднимайтесь.

На изумлённый взгляд Вероники Вик пояснил, что сейчас он представит ей ещё одну приметную часть своего семейства.

Линн стала приметной с детства. Она не ныла, если разбивала коленку, но ругалась словами, подслушанными у отца. Не обижалась, если они с Майком не хотели с ней играть, а показывала язык, сообщала, что тогда не расскажет им секретный секрет, и гордо уходила. Секреты, правду сказать, она знала настоящие и качественные – кто придёт в гости, что сказал отец, что готовят на кухне, куда поедем на выходные. В общем, они с Майком взяли её под опеку лет в пять, ну то есть это ей было лет пять, а им – десять и одиннадцать. Она таскалась за ними по квартире и по дому в Листвянке, и вокруг тоже, знала всех их друзей, и ей ничего не стоило выпросить у тёти Нины дополнительную тарелку пирожков, или вообще за её спиной стащить с кухни что-нибудь вкусненькое.

И даже то, что она по полгода училась в другой школе, Вика не напрягало. Когда Линн рассказывала про эту другую школу, Вик только морщился – как так можно-то, одни уроки с утра и до вечера. И радовался, что в ту школу берут только девочек.

А ещё она пела. Когда все мелкие дети ещё что-то неразборчиво бормочут, или просто громко орут понравившиеся слова – она пела. Очень точно. Отец гордился, Полинька улыбалась. Конечно же, её отдали в музыкалку, и ещё в её римской школе с ней кто-то специально занимался. Тянуть руки к гитаре она начала, когда у неё ещё длины пальцев не хватало, чтобы взять аккорд – у Вика была гитара лет с тринадцати, а потом и у Майка тоже.

Когда Майк спелся с только появившимися местными ролевиками, Линн уже училась на истфаке универа, и ей та компания сильно пришлась по душе. Вик, помнится, удивлялся, почему она не поступила в какую-нибудь римскую Сапиенцу, или там парижскую Сорбонну - как Элка, но Линн сказала – хочет пока пожить тут. И параллельно ещё взялась учиться в местном музыкальном училище – так, чисто для удовольствия.

В своих ролевых костюмах она была – настоящая принцесса. Тётя Нина вечно ворчала – мол, нет бы что полезное дома сделать, так вечно соберёт свои тряпки в рюкзак, а потом жопу в горсть – и скакать по лесам. Но насчёт скакать по лесам у отца и Вика с Майком она находила полное понимание. Хочется – пусть скачет, пока молодая. Полинька же бывало, что хмурилась, но молчала. И позволяла себе комментировать только то, что и как Линн говорит, потому что язык у сестрёнки всегда был ой какой. Она легко и без напряжения цепляла все солёные словечки и заковыристые выражения на любом из известных ей языков, и потом с удовольствием пользовалась. Для Полиньки такое было недопустимо, а отец только посмеивался.