Та, которую я люблю

Когда не было большого сборища, ели не в столовой, а в гостиной рядом с кухней. Вероника только сунулась на кухню, как была замечена Ниной Фёдоровной, усажена, перед ней появилась чашка чаю и тарелка с пирожками.

Она съела один, выпила чай, а потом откинулась на высокую спинку стула и задремала.

Три года спустя. Линни

Я незаконною фигурою вступил в игру

Олег Медведев

Возвращение в Листвянку всегда было для Линни возвращением в детство. Возвращением в то лучшее, что было в детстве. Подняться на горку, посидеть на берегу Байкала, побросать камешки в воду. Побродить по родительскому дому. Встретиться с братьями и их домочадцами. И с друзьями, которых с каждым годом оставалось в Иркутске всё меньше, но всё же пока ещё было, к кому завалиться в гости.

Линни проснулась и просто валялась – ну каникулы же, в самом деле. И плевать, что пять часов, она только сегодня утром с самолёта. И вообще, дома-то ещё только одиннадцать, даже полудня нет. Для выходного – самое то.

На улице, под открытым окном болтали дети – Аннушка, Сашка и кто-то ещё, наверное – друзья Сашки. Обсуждали, сколько пирожков нужно добыть Аннушке на кухне – из всех детей, старших и младших, ей это удавалось лучше всего.

– Восемь! Всем по два!

– Да ну, по два тебе, и так жирный, треснешь!

– Сам треснешь!

– А мне? А мне-мне-мне?

– А рука в говне! И вообще, нехрен орать, мама спит!

Линни тихонько засмеялась – эта последняя реплика принадлежала, ясное дело, Анне, вежливой воспитанной девочке, лучшей ученице своего класса в закрытой женской школе при монастыре Санта-Магдалена ди Маре, что недалеко от Рима. И хорошо, что её не слышат строгие преподаватели, в конце-то концов, у ребёнка тоже каникулы. Опять же - помнит, что мама спит, чудесная девочка.

Тем временем экспедиция за пирожками началась, и под окном стало тихо. Линни встала, привела себя в божеский вид и отправилась вниз.

Тётя Нина заохала, крикнула кому-то, чтобы поставили кофе, и сунула в руки тарелку с выпечкой. И велела идти в гостиную – мол, там как раз Вероника чай пьёт.

Веронику Линни не видела с Нового года, когда они с Анной ненадолго приезжали в Иркутск. Надо сказать, выглядела Вероника плохо. Как половина от той, прежней, которую Вик нашел на работе и привёл в их семью. Нет, всё понятно, дети-погодки и никакого здоровья не осталось, но всё же!

Вероника дремала. Линни хотела уже уйти на кухню, но задела стул, тот скрипнул, Вероника проснулась.

– Ой, Линочка, привет! – она встала и обняла Линни.

– Привет. Что, совсем всё плохо?

– Да просто зубы у Наташи, - отмахнулась Вероника. – Это же не навсегда.

– А Таня?

– Таня с Андрюшей гуляют. Наташа с Таней не остаётся.

– А сейчас? Спит?

– Куда там! Полина Николаевна, всех ей благ, отпустила меня поесть.

– Мама супер, - согласилась Линни. – Могу я потом попробовать, хочешь? Фирменная колыбельная усыпит любого младенца.

– Ох, я уже на всё согласна. Как это – побежала мышка-мать тётю кошку в няньки звать. Приходи к нам, тётя кошка, нашу детку покачать. Видишь – одни детские стихи в голове остались.

– Это пройдёт, - кивнула Линни. – Вот на работу выберешься – и пройдёт.

– Да какая тут работа, - махнула рукой Вероника. – На моём месте совсем другой человек.

– Ой, можно подумать, для тебя в «Продлесе» места не найдется! Не поверю, - покачала головой Линни.

– Не знаю. Я ж не хочу никого двигать только потому, что я невестка хозяина.

Тётя Нина появилась с большим кофейником на подносе.

– Лина, детка, отнеси отцу кофе, будь добра. Ни одних рук свободных нет! Заодно и себе возьмёшь.

– О, не вопрос, - Линни подхватила поднос. – Он в кабинете?

– Да, просил принести туда.

Линни подмигнула Веронике и отправилась наверх.

– Тук-тук-тук, пришёл страшный кофейный зверь, он уже выпил весь кофе в доме и пришёл сюда в поисках самой маленькой и самой вкусной чашечки, - пропела Линни низким грудным голосом.

Дверь кабинета отворилась, отец пригласил её зайти.

– Ты уже встала, детка? Всё хорошо?

– Отлично, папа, когда я здесь, у меня всегда всё отлично, ты же знаешь, - Линни поставила поднос на стол и поцеловала отца.

Разлила кофе – ему крепкий чёрный, себе крепкий со сливками. Пододвинула к нему тарелку с блинчиками и розетку с топлёным маслом. Себя тоже не забыла.

– Папа, проблемы? – отец выглядел так, как будто – да, проблемы.

– Ещё какие, детка. Юра в больнице, инсульт.

Юрий Васильевич был финансовым директором и одним из трёх китов отцовского «Продлеса», наравне с отцом и Михаилом Григорьевичем, шефом службы безопасности.

– И какие прогнозы?

– Да какие бы не были, семьдесят два года – не сахар. Даже если он и выйдет работать, то явно уже не в полную силу, и когда это ещё будет. И где я ему сейчас замену найду?

– У него зама не было?

– Был, но… у него сложно с принятием решений. Боится. Я, конечно, посмотрю ещё на всех, кто там остался, пристально, но… Грустно, детка.

Мысль пришла сама, и уходить не хотела.

– Папа, не обижайся, я сейчас гадость скажу.

– Что это ты, можно сказать, с порога – и гадость? – усмехнулся отец.

– А то. Ты всё время твердишь о вреде нецелевого использования ресурсов. А у тебя в доме сидит неплохой, как я понимаю, финансист. Сидит уже в полупризрачном состоянии, того и глядишь – совсем истает.

– Ты что ли о Веронике?

– Именно. Если она как-то управлялась с рассыпающейся компанией Недолюбова, то уж с твоей, где порядок, наверное справится!

– А дети? Андрюша с Наташей?

– Уж не говори мне, что целый дом не справится с двумя детьми! Опять же, я ж предлагаю не на Северный полюс её отправить, а всего лишь на работу тут же в городе. Глядишь – и она себя лучше почувствует.

– А с ней ты говорила? – нахмурился отец.

– Да, но не об этом. Я ж вот только от тебя о проблеме узнала.

– Хорошо, предложение принимается, - он даже посветлел лицом.

Дверь отворилась, и появились как раз те, кто и был нужен – Вик, приехавший с работы, и Вероника. Молодцы они, несмотря на все сложности, друг другу не опротивели - смотрят в глаза и улыбаются.