Та-Ро

– О чем?

– О ком.

В голосе Яны появился лукавый оттенок.

– Несколько лет назад познакомилась с мальчиком. Официант в баре, где мы с подругами ужинали. Смазливый чертенок. Шустрый такой. Худой, зубы белоснежные, шапка черных кудрей. Конкретно меня младше. Подмигивал, подмигивал. Ну, думаю, ладно. Бог с тобой, золотая рыбка. Помахала ему ручкой, когда уходили. Был у меня в ту пору друг, близкий. Эмил. И не пришел, мерзавец, на свидание. Невеста перехватила, что ли. Не важно. Осталась я одна. Я?! Одна?!

Священное негодование в ее взгляде многое объясняло. Яна себя уважала и любила.

– Представляешь? Девчонки разбежались по кустам и дискотекам. Ну, думаю, Эмил, ты у меня еще получишь. Собралась и пошла себе. Переоделась, кстати, прическу в порядок привела. Иду. Задор боевой. И тут дорогу заступает мальчик. Красивый, стройный. За ручку меня берет. Слова всякие ласковые говорит. Я его не сразу и узнала. Тот самый официант, который весь вечер знаки безответно подавал. Присмотрелась к нему получше.

Яна продемонстрировала внимательный и благосклонный взор. Таковой мог бы воспламенить глыбу льда.

– А, думаю. Сойдет. И внезапно, он уже и не надеялся, интересуюсь, где он живет. И с кем. Мальчик мой вспыхивает и объясняет, что один. Недалеко. На маршрутке минут пятнадцать. А своих колес у него еще нет, конечно. Какие еще маршрутки? Мне море по колено. Ловлю такси и через пару мгновений мы на месте. Мальчик не верит своему счастью и жутко волнуется. Представляшь?

Лина грызла губы, чтобы не расхохотаться и не обидеть подругу. В наивного и неопытного красавчика она верить отказывалась. И зря.

– Он мне много потом рассказывал.

– Не уклоняйся от темы.

– Тебе подробности нужны? Ты же мордочку кривишь, когда слышишь слово "секс"?

Не удержавшись, Лина засмеялась. Зря боялась, Яна обижаться и не подумала.

– Как знаешь, целомудренная моя. Вошли. Мальчик на колени пал, стал эти красивые ноги целовать.

Яна нежно погладила свою лодыжку.

– Я, само собой, душевно и телесно растаяла. Обняла его. Показывай, говорю, спальню. Делом займемся. Чистота у него, порядок просто образцовый. Стал раздеваться, руки дрожат. Тут мне его жаль стало. Решила взбодрить юношу. Какой говорю ты красивый! Высший класс, просто. Какой, говорю ОН у тебя красивый. Вот так, в ладонях, как драгоценность, держу. Чмокаю. Ах, говорю, до чего замечательный. Перестаралась. Мальчик в слезы ударился. Еле успокоила, убедила, что не издеваюсь, что и правду так думаю. Не понимаю я болгарок, честное слово. Куда смотрят? Короче... Что мой мальчик вытворял всю ночь... Велела бы голым вокруг квартала бегать - не задумался бы. Все решительно для моего удовольствия. Чистое сумасшествие. Я в долгу решила не оставаться. Какое там. С трудом уговорила. Опять расплакался. И не фыркай. Он не нытик, не слюнтяй. Просто очень чувствительный. Ласкушкин. Обнимает меня, в плечико целует, рассказывает про себя. В паузах между.

Лина снова развеселилась. Уж очень красноречиво прозвучало.

– А паузы были короткие.

Тут Лина не выдержала и стала хохотать так громко, что немцы, расположившиеся вокруг них, все до единого пристально уставились на невоспитанных русских фрау.

– Что ты умираешь? А, поняла, завидуешь. Завидуешь. Ладно. Во время микроскопических антрактов... Прекрати ржать, жеребенок.

Лина вытирала слезы.

– Мой мальчик кое-что поведал. О себе, о жизни, о родителях, о младшем брате. О своих планах на будущее. Так я узнала, что за учебу, а она стоит дорого, многие мальчики и девочки предпочитают платить сами! Ты только подумай. Вкалывать все лето, без единого выходного, для того, чтобы не утруждать родителей. Просить деньги, лезть в карман к маме и папе - стыдно. Я очумела, потом прониклась. Очень. Назначила новое свидание, потом еще одно. А с любовью как происходит? Или пустота, или обвал. Явился Эмил, весь в извинениях и целувках. Это по-болгарски поцелуи. Простила. И до отъезда не имела ни одной свободной минуты просто. А Эмил человек взрослый, щедрый. Надарил мне подарков, обещал любить вечно.

– А как же невеста?

– Нормально. Он женился, сынишка у них, славный, на папу похож. Мы виделись в прошлом году. Потом расскажу. Сейчас про Живко закончу.

– Про кого?

– Живко. Живко Ангелов. Это мой юный друг.

Прекрасно понимая, что легкость и беззаботность только маска, что за ней скрывается мудрый и сильный человек, Лина получала двойное удовольствие от повествования. В Яну, по настоящему, она влюбилась во время разборок с представителями коварной "Невы-Т". И за каждой гримаской и шуткой теперь видела главное. Сила, жизнелюбие, надежность. Уникальный набор качеств, совмещенных в одном человеке. Но театральный костюм эпикурейства был превосходным. И мог обмануть кого угодно. Вот только блеск ума плохо сочетался с образом. Любительницы необременительных похождений и плотских удовольствий редко могут похвастать высоким интеллектом.

Яна выставляла напоказ безупречные бедра и безмерно ими гордилась. Когда улыбалась - щурилась по-кошачьи. Зеленые с золотыми искрами глаза (по-болгарски очи) и вспышки лукавого огня в глубине.

– Живко умничка. Он сам платил за учебу. Да еще и родителям помогал. Теперь, наверно, уже закончил институт. Внимательный, ласковый, красивый, чистоплотный, не пьет. Болгары мало пьют. Зато дымят, как паровозы. И - одинок.

– Почему?

– Семью содержать он еще не мог. А просто встречаться? На девушку тоже надо тратить немалые деньги. Феминистки окаянные. Не давать такому мальчику!

Лину скрутило в новом приступе хохота, хотя пошлая фраза на высокий юмор не тянула.

– Ты ведешь себя неприлично.

Отчитала ее Яна.

– Как не стыдно?! Ты меня позоришь. Я ухожу... В море, купаться!

Встала руки в боки, окинула сверху надменным взглядом. Лина вытерла со щеки слезинку.

– С собой не возьмете, леди?

– Только если вы, девушка, обещаете впредь быть благоразумней и не нарушать столь откровенно правила пляжного этикета.

– Неужели существует регламент поведения на отдыхе?

– А как же! Громкое ржание в общественных местах не приветствуется. Честное слово.

Море ласково распахнуло объятия, и счастливые дамы с визгом рухнули в волны.

* * *

– Целую тебя, мой сладкий котеночек! Целую!

– С кем ты разговариваешь?

Прежде, чем ответить на вопрос, Яна выключила телефон. Отложила его в сторону, лихо развернулась на стуле. Томно подмигнула.

– Не волнуйся, дорогая. Девочки меня не интересуют. Звонил мальчик.

– А почему котенок? Любишь кошек?

Яна пожала плечами.

– Да не особенно. И, вообще, у меня на них аллергия. Просто звучит ласково.

– Ясно.

– Порода? Рост? Вес? Кличка?

– Чьи?

– Твоего хвостатого любимца, конечно.

– Как догадалась?

– Милая моя! Ответь, я прозорливый начальник, легко читающий в душах? Или пьяный дворник дядя Вася с растрепанной метлой наперевес, который угадать может только одно - нальют ему или нет? А? Мне по должности положено собеседника - видеть насквозь. Это главное секретное оружие хорошего руководителя.

Лина подхватила шутливый тон. И пока Яна, с помощью содержимого косметички, наводила красоту, похвалилась некоторыми выходками Ромки. Рассказала про туфли одного из приятелей, в которые котяра из вредности написал. Про сожранную герань. Про любовь к классическим книгам.

– Ромка никогда не заснет на дешевой макулатуре, на примитивном детективе. А стоит бросить на столе или диване томик Моэма, например, тут же заляжет сверху, свернется в клубочек и будет дрыхнуть. Не веришь?

– Странное имя для кота.