"Та самая Аннушка", второй том, часть вторая: "Не та дорога"

Сейчас Терминал пустует, гостей нет, из арендаторов вернулся только Кройчек с семьёй.

— Объём разрушений превышает возможности ремонтных ботов Терминала, — бесстрастно сообщает Алина. — Большая часть их них повреждена или уничтожена в ходе обстрела и последующего тушения пожаров. Проблема поставок запасных частей, а лучше комплектных конструктивов, стоит как никогда остро.

— Понимаю, к чему ты ведёшь, — кивнул Керт. — Мы, к сожалению, так и не смогли найти дорогу на Завод, хотя некоторые направления выглядят перспективно. Всё упирается в то, что у нас один прибор и один акк. Крисса, расскажи… А где она?

— Родители утащили, — пояснила Костлявая. — Повели кормить, ругать и ощупывать, не пострадала ли.

— Ладно, я попробую вкратце сам. Устройство, которое мы использовали, со слов нашей грёмлёнг-девицы, представляет собой не артефакт в классическом понимании этого слова, а устройство периода «постпредтеч». Она сама не очень понимает, что это значит, просто цитирует своего учителя. Предметы такого типа отличаются электрическими и электромеханическими надстройками над артефактной частью, работающей на технологиях предтеч. К «приборным артефактам» относится, например, Лёхина винтовка, резонаторы для машин, универсальные инструменты УИН и так далее. Поэтому чаще всего они рассчитаны на питание от акков, которые во времена их создания были массовыми и доступными. Настоящие артефакты предтеч, типа мораториумов, маяков, реперов, — огромная редкость, никто не понимает, как они созданы и работают, а главное, никто не может создать новые. «Приборные артефакты» — другое дело, их относительно много, они даже кое-где изготавливаются до сих пор. Пример — наш Завод. Протезы, которые он выпускает, а также военная продукция, которая на нём делалась до коллапса, как раз образец адаптации «приборной артефакторики» под локальные задачи среза.

— А что ваш Завод делал до этой самой «адаптации»? — поинтересовалась Костлявая. — У меня есть практический интерес, импланты моих ребят чем дальше, тем чаще требуют обновления или замены…

— Сейчас, когда мы получили доступ к другим фрагментам этого глобального производства, у нас появилась некая чертовски странная, но интересная версия, — ответил ей Керт. — Очень похоже на то, что на нём делали своего рода синтетических людей.

— Киберов, вы хотите сказать? — спросил я.

— Возможно, больше, чем киберов. Последняя наша находка, после которой мы прекратили экспедицию и вернулись, это фабрика, где синтезировались тела, практически неотличимые от человеческих. Это производство, судя по всему, не подвергалось вторичной реадаптации аборигенами среза под их нужды, как наш Завод, а было законсервировано «как есть». Мы не выходили за пределы корпусов и не знаем, что там снаружи — цеха размещены глубоко под землёй, искать выходы мы не стали. Может быть, на поверхности бурлит жизнь, и никто не знает, что скрывается в глубине, а может, этот срез прошёл через коллапс, и там никого нет. Но оборудование цело и образцы готовой продукции хранятся в чём-то вроде консервирующего геля. Это реально потрясает, мы все были в шоке.

— Кроме Криссы, — хмыкнула Костлявая. — Эту девчонку было не оттащить. А что в стеклянных банках плавают какие-то люди и животные… да плевать ей. Вот станки — это да!

— Животные тоже?

— Ну да, — подтвердила клановая. — Некоторые из них такие жуткие, что я сразу вспомнила наш срез, где у правящего дома были одно время такие. На страх другим домам. Потом их, вроде, запретили, но я на картинках видела, очень похоже. Или это всё вообще брехня и совпадение. Но выглядит жутко. На кой чёрт нужны искусственные люди? Кому-то настоящих мало?

— Ладно, — сказала Аннушка, — всё это, конечно, интересно, но загадок в Мультиверсуме всегда было дофига, все не разгадаешь. В практическом смысле это нам что-то даёт?

— Мы собираемся с Костлявой двинуть на Завод. Просто по Дороге, Донка маршрут знает…

— Агашечки, — помахала лапкой сонная глойти, — Доночка так дофига всего знает, оказывается, что её хотят убить какие уродцы. А я устала и спать хочу-у-у…

Она заразительно зевнула, и я с трудом сдержался, чтобы не последовать примеру, денёк выдался тот ещё.

— На Заводе есть несколько таких излучателей, — продолжил Керт. — Мы не знали, что это такое, но ничего не выкидывали, благо места много. Жаль, Крисса не хочет ехать с нами, там на складе полно всяких непонятных штук…

— У девушки кончаются каникулы, — пояснила Аннушка. — Её ждёт учёба. Но вы не расстраивайтесь, она шустрая. Может быть, мы уже через неделю увидим её двадцатилетней, с новыми знаниями и полную энтузиазма.

— В общем, — подытожил Керт, — она объяснила нам принцип настройки приборов-ключей, и, хотя грёмлёнговской интуиции мне сильно не хватает, я попробую пробиться с Завода куда-то ещё. Несколько акков у нас есть, Мирена мне, конечно, плешь за них проест…

— Терминал готов инвестировать в этот проект, — сказала Алина. — У меня тоже есть акки, и я рассчитываю, что ваши находки помогут восстановить и увеличить парк ботов. Условия обсудим позже, вы все устали. Аннушка, твой пентхаус уцелел.

— Это прекрасно, подруга! — ответила та. — Пойдём, Лёх, нам есть что отметить. Или ты уже ангажирован на эту ночь Алинкой?

— Предпочитаю женщин помягче. С ней у нас только дружба.

* * *

— Знаешь, солдат, — сказала Аннушка, когда мы, показав друг другу, как сильно успели соскучиться, валяемся в ванне. — Мне, наверное, стоит тебе кое-что рассказать.

Её пятки у меня на животе, её грудь слега выступает над водой, кончики волос плавают вокруг сосков, рука со стаканом лежит на краю ванны. Она сняла очки, и глаза сияют нездешней густой синевой. Я готов провести так всю жизнь. Она — пока вода не остынет.

— Меня пугают такие заходы, — признался я.

— Я думала, ты ничего не боишься, — смеётся девушка. — Алинка в полном восторге от твоей крутизны и безбашенности. Она бы тебе отдалась, если бы было чем.

— Я сейчас боюсь одного, — вздохнул я, — что мы расстанемся. И это чертовски похоже на начало одного из тех самых разговоров.

— И да, и нет, солдат. То, что я тебе расскажу, однажды может привести к расставанию, но не потому, что я этого хочу.

— Это как?

— Обстоятельства непреодолимой силы, скажем так.

— Звучит как говно.

— Это ты ещё подробностей не слышал.

— Ладно, лучше, наверное, знать, чем не знать.

— Спорный вопрос, — Аннушка поднимает ногу из воды, критически рассматривает, опускает обратно мне на живот.

Как по мне, нога идеальна, и шрамы её ничуть не портят.

— Учти, ты первый кому я это рассказываю, и, надеюсь, последний. История меня не красит, но я на каждом шагу делала то, что в моменте казалось правильным. Много раз прокручивала потом в голове, но так и не придумала, что могла бы сделать иначе. Ну, разве что хорошенько подумать, но это и сейчас не самая сильная моя сторона, а тогда я была лет на двадцать моложе и понимала сильно меньше. Умные книжки начала читать потом, как раз для того, чтобы разобраться, что за хрень со мной случилась. До этого я, если честно, жила с той брехнёй, которую мне закачали в башку в Школе Корректоров, слегка разбавленной интересными, но сомнительными личными лекциями от Мелехрима. До сих не знаю, что из рассказанного им было правдой, а что промыванием пустоватых девичьих мозгов, для личной лояльности ему и Ареопагу. Потом туда добавила своих откровений Ольга Громова, которая отлично разбиралась в интригах, но слабовато в космологии Фрактала. В общем, хотя на тот момент в голове у меня была дикая каша из вранья, слухов, глупостей и догадок, я преспокойно считала всё это «объективной картиной мира» и жила припеваючи. В том, чтобы быть весёлой беззаботной дурой, есть свои преимущества, вот хоть на Донку посмотри.