Та Сторона Одиночества

Глава 11. Приговор. (Часть 2)

«А чёртов телепат прав насчёт тебя, младенец». – Хихикнул в моей голове Мэлвин. – «Если бы не ты со своей неуправляемой Силой, всего этого не было бы».

– Помолчи, Мэлвин. – Я уже почти привык к постоянным издевкам этого типа. – За Морисом я отправился бы и за отсутствием подобного греха…

Но этот разговор состоялся день назад. Сейчас же всё изменилось.

– Майкл. – Повторила принцесса настойчивее. – Что будем делать? Время…

Тайлер скосил глаза на Дельфина, тот же торопливо спрятал взгляд.

– Эл, вся надежда только на тебя… Ты должен лететь вперёд, защитить ЕГО, пока мы не подоспеем…

– Я не полечу туда один!!! – Глаза Элиаса бешено заметались, у него началась психическая атака, но Майкл продолжал давить тихим, настойчивым голосом.

– Элиас, мы полетим следом… но твоя скорость, твоё преимущество… Это убьёт любого из нас… Прошу, мы не можем позволить им убить Мориса…

Все понимали, о чём идёт речь. Казнь была назначена на завтра, и просто физически мы не успевали, будь проклято время, но Элиас – он мог, он единственный, кто мог значительно сократить время и остановить исполнение смертного приговора…

– Ты не позволишь мне убить Правителя, Майкл! Как я ещё смогу помочь графу?!Или им позволить вновь посадить меня в клетку и тем самым отвлечь его?!

– Нет, Эл, но нам нужен мир, а не война! Хватит убивать! Хватит прятаться! Твоя задача – предоставить Морису физическую защиту, не позволить убить его до нашего прибытия…

– Мне проще превратить Элсона в обугленный труп, и дело к стороне!

– И что потом?! – Майкл повысил голос.

– Мирия займёт его место…

– Мирия ни черта не смыслит ни в политике, ни в управлении целой планетой, как и любой из нас, даже граф Анедо, к этому готовят не один день…И не думаешь же ты, что люди – грессийцы, воспримут такую перемену как должное? Дочь убьёт отца – хорошее дело! И всё это лишь из-за того, чтобы обеспечить легальность горстке супранормных! Да нас сживут после этого со свету! И, если не физически – то морально! Морис понимал это всегда, и он не глупее нас с тобой, раз до сих пор не предпринял никаких шагов по устранению Его Величества Элсона. И я повторюсь: нам нужен мир, чтобы существовать дальше, не война, Элиас, не война!

Никто не рискнул даже встрять в их перепалку, тревожно ожидая, сломается Дельфин или нет. И он сломался, незамедлительно вернувшись на свой корабль, чтобы сквозь страх и боль помчаться к ней – Грессии, столь ненавидимой им в последнее время.

Не теряя более ни секунды, остальные заняли свои места на втором корабле – том самом, что доставил сюда Лизу, Тайлера и Стелла. Мы отправились вслед за Элиасом, полные тревоги и надежды на благополучный исход дела. Никто не произнёс больше ни слова, лишь Майкл, принявший на себя управление кораблём, чуть слышно произнёс: «Аминь. Да будет так».

Я и не догадывался, что он умеет молиться.

***

Эдвард Элсон долго стоял перед зеркалом, и хотя вид его был безупречен, он всё ещё всматривался в свой образ, пытаясь отыскать изъяны. Их не было, и всё чаще он встречался взором со своим отражением, но всё никак не мог отыскать в нём той непоколебимой уверенности, с которой сам же подписал приказ о казни графа Анедо.

Сегодня утром должен был состояться расстрел главаря незаконной банды, именуемой себя «супранормными», но в назначенное время погода неожиданно испортилась, с неба пошёл такой ливень, что Правитель принял решение отложить показательную казнь ещё на пол дня, и теперь маялся противоречивыми желаниями и умозаключениями.

Возможно, он погорячился с принятием решения – Эдвард мог бы помиловать своего бывшего друга, давнего неприятеля, заменив казнь пожизненной тюрьмой, но не в привычке Элсона было менять свои решения, ведь в умах подчинённых он всегда должен был оставаться непоколебимым и твёрдым Правителем, и то, что прозвучало из его уст, сомнению подвергаться было не должно – и не важно, произнёс ли он то в горячке или тщательно обдумав.

Как скорбная тень, капитан Льюис сопровождал Эдварда повсюду, и своим видом не добавлял ни позитива, ни уверенности в правильности принятого решения относительно графа Анедо. Бедный мальчик был напуган и зол; он был умён, честен и справедлив, ещё не испорчен годами и опытом, и лучшего хранителя принцессы Эдвард и представить не мог, но как всегда и здесь случилось одно «но»: его патологическая любовь к Мирии сыграла с ним злую шутку. Тери защищал её, но он не должен был ей доверять настолько, чтобы быть в конце концов обманутым.

Его Величество всегда выражал искренние симпатии молодому капитану, и его несказанно тронул тот факт, что даже после побега Мирии Льюис заботился о её чувствах, вступившись за графа – лишь бы сердце Её Высочества в очередной раз не оказалось разбито… И это тоже расшатало его самоуверенность.

Время шло к полудню, дождь прекратился и на небе вновь засияло солнце.

– Капитан Льюис, всё ли готово? – Небрежно поинтересовался Эдвард, разглядывая манжеты своей белоснежной рубашки, и вовсе не глядя на Тери – сама непринуждённость.

– Да, Ваше Величество. – Хмурясь всё больше, ответил тот. – Ваше Величество, позвольте выразить опасения…

– Не позволю! – Грубо прервал робкую попытку Правитель. – Всё решено, Тери. Всё решено. Льюис поклонился и не произнёс больше ни слова.

Глава 12. Казнь. (Часть 1)

Лесничая Площадь была традиционным местом казни политических преступников, но несмотря на историческую значимость, по прямому назначению её не использовали уже более двухсот лет. Площадь эта находилась в получасе езды на север от Королевского Дворца, и получила своё название благодаря последнему казнённому на ней преступнику – королевскому лесничему, якобы отравившему кого-то из родственников правящей крови семьи Элсон за званным ужином.

В то время Правителем Трона Грессии был Сэмвелл Элсон, человек горячий и несдержанный, по каким-то причинам решивший, что в смерти родича виновен сидевший по правую сторону от того лесничий – и тут же «воззвал к справедливости». С несчастным расправились с помощью топора и плахи в течении часа после произошедшего.

В последствии оказалось, что бедняга был невиновен – прободная язва сгубила почившего родственника, а не отравленное вино лесничего.

После этого случая Сэмвелл поклялся, что более не прибегнет к смертной казни и завещал потомкам, которым было суждено править после него, следовать его примеру и не губить души людей, какими бы злодеями они не являлись.

И его слово, как ни странно, было заветом для каждого последующего Правителя или Правительницы династии Элсон, его чтили и берегли как память загубленной невинной человеческой жизни – главной ценности любой разумной цивилизации.

Но Эдвард Элсон, далёкий потомок Сэмвелла, решился нарушить существовавший порядок, и это вызвало определённый резонанс – кто был резко против, кто одобрял, находились и те, кто оставался равнодушным – но открыто никто не высказывался – кто же знает, может быть, Правитель сошёл с ума и сейчас будет снимать головы направо и налево?

Так или иначе, Лесничая Площадь готова была принять новую жертву: на ней уже была возведена каменная стена с цепями для рук и ног того, кто должен был сегодня проститься с жизнью, и деревянные помосты для Его Величества и свиты, что должны были собственным присутствием принять казнь как свершившийся факт.

Толпа зевак уже собиралась на площади, люди охали и обсуждали намеченное событие, и с каждой минутой народа всё пребывало, а элитная верхушка, напротив, задерживалась.

Элиас стоял посредине этой толпы, внимательно слушая и наблюдая за происходящим. На нём были большие солнцезащитные очки и куртка с наглухо закрытым капюшоном, и никто не обращал на него абсолютно никакого внимания – кому сейчас было дело до простого среднестатистического парня, пришедшего, как и все, поглазеть на утреннюю казнь графа Анедо и промокшего до нитки под ливнем – здесь половина была таких же людей, не желающих пропустить кровавого зрелища.