Таежный рубикон

Однако чувство стойкой боязни, которое он испытывал первое время перед запросто лишившими его свободы моральными уродами, постепенно сошло на нет. Ему на смену пришла холодная и спокойная отрешенность, готовность, если потребуется, спасти свою жизнь ценой любых компромиссов. Спасти, по возможности не теряя при этом элементарного человеческого достоинства. Но только свою. На превратившегося за последние дни в безвольную тряпичную куклу Купцова он уже не мог смотреть без содрогания. Это был теперь тупой и равнодушный к своей участи, обреченный на заклание бычок.

И Демин избрал для себя предельно разумную манеру поведения. Решил ни в коем случае не обострять обстановку, а без лишних раздумий выполнять, как и раньше, свои обязанности, с одинаковой добросовестностью врачуя и бандитов, и их жертв. Выполнять и терпеливо ждать. Авось кривая все-таки вывезет.

* * *

– Ну так что, Ильич? – явно подначивая, обратился к нему Дорофеев, уже успевший узнать всех своих пленников по именам. – Правильно я говорю?

– ...

– Так ты меня ни хрена не слушаешь. Задумался, да? Ничего. Бывает... Кстати, как там наш охотничек себя чувствует? Жить будет?

– Неважно... Рану я ему обработал. Пришлось удалить несколько разбитых фаланг... Это пока несколько. Если начнется заражение – придется резать дальше. Вполне возможно, отнимать всю руку.

– Ничего. Надо будет – отнимешь, – сказал Игорь и, самодовольно хмыкнув, набулькал себе в кружку привезенного Шуриком виски. – Он, конечно, уже не сможет по тайге для Филипповича качественно зверя валить, но это же не страшно. Найдет ему и другое применение. Одной рукой можно, скажем, корешок копануть или еще что-нибудь полезное проделать. Так ведь?

– У меня нет здесь необходимого хирургического инструмента. Ампутировать руку – это совсем не то же самое, что отрезать палец. Нужна хотя бы дисковая пила. Я уже не говорю о нормальных зажимах...

– Хватит скулить, – оборвал его Дорофеев. – Нужно будет отпилить – ножовкой управишься. Выдержит. А если нет, то и начхать. Он мне живым не нужен. У меня теперь есть проводник понадежнее. – И, обратившись к сидящему напротив Дыбенко, сосредоточенно пережевывающему жареную курятину, хохотнул: – Ты, Шура, кстати, обрати внимание на этого лепилу. Он определенно наш парниша. Ей-богу, наш! Видел бы ты, с какой невозмутимой харей он пропорол Сычу брюшину тесаком! Просто класс, а не работа. Веришь, нет?

– Угу, – промычал Дыба с набитым ртом.

– Ему любую людину на раз завалить, как два пальца описать. Почти что, Шура, как нам с тобой.

– Убить, наверное, несложно... – задумчиво ответил Демин. – Надо только переступить черту. Перейти Рубикон... Хотя бы один раз...

– Слышь, Дыба, что говорит? – с нескрываемым уважением покосился Игорь на Андрея Ильича. – Держи его, бычару, подальше от оружия, а то он запросто всех нас тут перемочит. И чихнуть не успеем. Понял?

– Угу, – опять промычал все еще не успевший как следует насытиться Дыбенко.

– Ладно, хватит утробу набивать, – прекращая заумную болтовню, сказал Дорофеев. – Пора отбиваться. Завтра в пять выезжаем. Надо их тепленькими взять, пока глаза продрать не успели... Щир, ты где, сучара?

Ему никто не ответил, и Дорофееву пришло на ум, что тот уж слишком подозрительно долго кормит по его приказу в подполе связанного зверобоя:

– Солдат, ну-ка посмотри, где там этот зэчара так долго прохлаждается...

* * *

А через минуту взволнованный, заполошный крик Солдата звонил на весь дом:

– Да там никого нет! Оба свалили, шеф! Обои, суки, срыли!

Щир

Прошло два дня с тех пор, как Щир, повертев гнилушами ^[33] , окончательно решил сваливать. Теперь, после последних кровавых разборов, он уже нисколько не сомневался в том, что Игорек обязательно заставит его марануть ^[34] кого-то. Рано или поздно на гей подпишет ^[35] . Или вообще Володей ^[36] сделает. Поэтому по-любому остается одно – резво запылить, пока не поздно. Только куда? В город не сунешься. Вычислят махом. По тайге тоже много не набегаешься. Лучше всего отлежаться где-то в норке, да подальше от людских глаз.

33

Гнилуши – мозги (угол. жарг).

34

Марануть – убить (угол. жарг).

35

Подписать на гей – заставить пойти на убийство (угол. жарг.).

36

Володя – жертва преступления (угол. жарг).

Решить-то решил, но удобного случая все как-то не подворачивалось. Особенно после того, когда устроились всей кодлой у Румына. Теперь невозможно было даже на полчаса остаться без пригляда. И только когда Дорофеев назначил его «вертухаем» при пойманном зверобое, появилась у Щира возможность надежно зашхериться ^[37] , залив арапа мазу ^[38] . Но еще сутки он терпеливо выжидал удобного момента. И в конце концов дождался.

37

Зашхериться – спрятаться (угол. жарг.).

38

Залив арапа мазу – обмануть главаря шайки (угол. жарг.).

Игорек, на радостях забазарившись с пацанами за «праздничным» столом, выпустил-таки его из поля зрения. Этих коротких пятнадцати минут и хватило Щиру, давно готовому свинтить, для того, чтобы освободить Румына и вместе с ним выбраться на волю. Жаль только, не удалось прихватить с собой ни одного ствола. Только складной жек ^[39] с наборной эбонитовой ручкой, память еще с зоновской поры, с которым Щир никогда не расставался, хоть чуть-чуть грел бочину.

39

Жек – нож (угол. жарг.).

Когда выбрались на двор и отошли на сотню шагов от хаты, Румын негромко свистнул, и через минуту они уже елозили по спине неоседланной сивки. Хозяин шлепнул ее ладонью по крупу, и она уверенно потрусила в темень, безошибочно угадывая дорогу. Но этого Горюну показалось мало, и он, сорвав с дерева ветку, хлестанул свою гонористую лошаденку уже почувствительней. «Крепче держись!» – бросил он через плечо сидевшему сзади Щиру, и тот, не заставив себя долго уговаривать, плотно облапил худощавого Румына и сцепил пальцы в замок.

* * *

Щир, враскоряк мотаясь за спиной зверобоя, поначалу еще старался поудобнее устроить копчик на широком, как диван, лошадином горбу, но это ему так и не удалось. И, понапрасну промаявшись, отпустив в сердцах парочку матюгов, он бросил свои тщетные попытки уберечь задницу и, расслабившись, тупо уставился в холодный мрак.

* * *

Не ехали, а, скорее, мучительно телепались. И пока сумели, перескочив большак, обогнуть по длинной дуге и на значительном удалении Отрадное и углубиться в тайгу, Щир успел проклясть все на свете. Тело в неудобной, непривычной позе совсем одеревенело. Каждая его мышца от долгого перенапряжения ныла нещадно. Так, что хотелось хрястнуть по репе молчаливого хозяина лошпака и рвануть дальше на своих двоих. Но он держался из последних сил, понимая, что тут же увязнет в глубоком снегу и безнадежно отстанет от верхового Румына.