Тафгай 5
Шрифт:
— Что за аппарат? — Кивнул я на «кинотеатр» на колёсах.
— Двигаем культуру в массы, — заулыбался один более бойкий хлопец, который принимал товар, что подносили ему хоккеисты «Торпедо». — С мая по сентябрь поедем крутить кино по деревням и весям. А пока вот, там отвезём, тут подвезём. На запчасти надо, — стал загибать пальцы работник кинопередвижки. — На бензин надо, на обслуживание и прочее, ну чё я буду рассказывать, сам всё понимаешь. Когда новый товар?
— Первого апреля играем в Стокгольме, второго — день на то чтобы побегать по магазинам. Встречайте третьего рано утром. Но возможно придётся временно «лавочку прикрыть», — ответил я и обратил внимание как наш легендарный
— Здесь принимают иностранные магнитофоны и иностранные плёнки? — Спросил Всеволод Бобров, подойдя к пункту сдачи зарубежного дефицита.
— Михалыч, ты же вроде сам хотел слушать это всё ещё лет двадцать? — Усмехнулся я.
— А я больше пластинки люблю. — Засмеялся хитрый старший тренер. — На них музыка душевней.
— Понимаю, винил, ретро стайл, — пробурчал я.
На следующий день, в пятницу 17 марта, еле-еле ближе к шести часам вечера заставил себя встать. Ведь прилетели только в полдень. Пока местных горьковчан развезли по домашним адресам, пока добрались до базы «Зелёный город», от этих переездов и перелётов лично меня уже мутило. И если бы не Боря Александров, у которого с Алёнкой начался новый виток странных отношений, и ему не жить, не быть захотелось сводить девушку в кино, то я бы проснулся только ночью.
— Иван, ну мы же договорились! — Забежал «Малыш» в мою комнату размахивая газетой «Советский спорт». — Кстати, полюбуйся, пока мы там, в западной Германии, отставили честь страны, ЦСКА нас практически догнал. Сегодня ещё «Локомотив» со СКА вечером сыграет и остается всего ничего. Наши две игры с «Крыльями». Ну и армейцы Москвы в последний день 100% набросают полную авоську аутсайдеру «Локомотиву».
Я посмотрел на таблицу, вяло натягивая на себя брюки:
____________________И_____В____Н____П____РАЗНИЦА____ОЧКИ
Торпедо (Г.)_________30____23____4_____3____154 — 70______50
ЦСКА (М.)___________31____23____3_____5____183 — 109_____49
Динамо (М.)_________32____19____5_____8____126 — 96______43
Спартак (М.)_________32____14____2____16____117 — 121_____30
Крылья Советов (М.)__30____13____2____15____104 — 119_____28
Трактор (Чел.)_______32_____11____5____16____112 — 135_____27
Химик (Вск.)_________32_____12____0____20_____98 — 119_____24
СКА (Лен.)___________31_____9____2____20_____87 — 129_____20
Локомотив (М.)_______30_____4_____1____25____65 — 151______9
— Что сказать? — Промычал я. — Завтра как-нибудь день простоять, два очка заработать, да потом на праздновании золота чемпионата ночь продержаться и в Москву. В последней ничего не решающей игре пусть Ковин с Доброхотовым попотеют.
— В смысле в Москву? — Боря присел на мой заваленный одеждой стул. — А Алёнка?
— Я же говорил уже, что нам трехкомнатную квартиру дают, правда, на троих. Если у вас всё серьезно, то она сама приедет. А если как у меня с Варей, то не приедет.
«Малыш» тяжело задышал, медленно соображая, приедет его ненаглядная или нет, а я привёл себя в боле-менее сносный порядок и накинул поверх футболки легкий японский пуховик, так как в марте в Горьком значительно прохладнее, чем в далёком и тёплом Мюнхене, где мы гуляли в одних пиджаках.
— Поехали, таксист готов, — усмехнулся я. — Сначала за цветами, а потом на каток за Алёнкой. Дальше вы уже сами, а я, кстати, и сам кое-куда загляну.
Чтобы заглянуть кое-куда, а именно в редакцию «Горьковского рабочего» я купил шикарный букет из пяти красных
роз. Денег за них отдал просто жуть. Мне сразу пришла в голову аналогия из хоккея, где старший тренер снимает вратаря и выпускает на лёд шестого полевого игрока, либо достигнуть каким-то чудом нужный результат, либо проиграться вдрызг. И сейчас я был именно в такой ситуации. На вахте меня встретили две воинственные бабульки. Почему две, когда по штатному расписанию должна быть одна? Потому что одна зашла на пять минут что-то сказать, но забыв что, засиделась на несколько часов.— Куда вы, товарищ Тафгаев, идёте? — Спросила маленькая, сухонька и курносая бабушка.
— Вас пускать не велено, — захихикала вторая, тоже маленькая, но полненькая и нос картошкой.
Я разглядел на столе двух пожилых вахтёрш журнал «Крокодил», где меня «любовно» изобразили с сигареткой во рту и с котомками, из которых торчали выпивон и закусон.
— И с каких это пор «рупор рабочего класса» закрыт для простого трудового человека? — Огрызнулся я и «попёр буром», давя главным образом на сознательность. — Если на меня нарисовали гадкую и ругательную карикатур имею я право требовать опровержения хотя бы здесь на страницах местной прессы? Молчите? Как всегда безмолвствует народ? Отворяй ворота, хоть рубль, хоть пятак, не уйдём из дома так!
— Вот лешак, да открой ему Трофимовна. — Махнула рукой бабушка, у которой нос картошкой.
— Пущай топает, — пропустила меня курносая. — Это он котяра к Варьке побежал «маслиться». Она тебе всё равно даст от ворот поворот. У неё таких ухажёров тыща! — Донеслось до меня, когда я уже поднимался по лестнице на второй этаж.
«Первый защитный заслон пройден», — отметил я про себя, заглядывая уже в большую общую комнату редакции, где, как правило, сидело человек шесть, и каждый щёлкал на пишущей машинке что-то свое, личное. Сегодня, под конец рабочего дня кроме Варвары, был ещё один журналист, который вместо того чтобы заниматься производственными обязанностями пялился на мою девушку. Поэтому я решительным шагом вошёл внутрь и сел на край стола так, чтобы журналист пялился исключительно на мою поясницу.
— Я попрошу, — пискнул обиженный ухажёр.
— Я тебя умоляю, — бросил я за спину и протянул букет из пяти красных роз Варваре. — Прости. Хотя я ни в чём не виноват.
— А сборной по лыжным гонкам ты туже цветы подарил? — Обиженно отмахнулась от букета девушка.
— Позвольте я выйду! — Засуетился парень за спиной, которого я фактически прижал к стене.
— Сиди пока не мешаешь, — буркнул я ему. — Ну, глупо обижаться на то, что было до тебя. И ещё я скоро переезжаю, поедешь со мной?
— Сейчас всё брошу и помчусь на край света! — Выпалила Варя. — Буду тебя дома месяцами ждать, пока ты где-то там катаешься.
— В хоккей играю, — поправил я свою бывшую подругу.
— Мне всё равно! — Варвара воинственно сжала кулачки.
— Да дайте уже уйти! Мне работать надо! — Заверещал журналист.
— Не суетись на рабочем месте, это чревато производственными травмами, — угрожающе шикнул я. — Давай попробуем начать всё сначала. — Сказал я и вручил букет Варе Варшавской.
Секунды три девушка смотрела на красивые розовые бутоны, а затем, совершенно для меня неожиданно она размахнулась и этими цветами махнула меня по лицу. Но сработав на автомате, я легко ушёл от удара колючими стеблями в левую щеку, зато журналист из-за моей спины, который пошёл на прорыв огрёб по полной программе. Парень вскрикнув, схватился за лицо. И в этот самый момент в комнату заглянул главный редактор газеты Георгий Иваныч. Не знаю, что он успел подумать, но видя, как один его сотрудник хлещет по лицу другого, он оторопел.