Тафгай

Из всех хоккейных дружин, которые приехали в Череповец московские «Крылья советов» были самыми именитыми. Чемпион СССР 1957 года, серебро — 1955, 1956 и 1958 годов, плюс пять раз брали бронзу. Ну и по мелочи, два раза «Крылья» взяли кубок Ахерна в Швеции, и один раз кубок Бухареста. Правда, в прошлом чемпионате СССР москвичи стали лишь шестыми, но зато наше «Торпедо» грохнули четыре раза, проиграв при этом всего единожды.

Но самая главная сила «Крыльев» заключалась в тренере Борисе Кулагине. Личность легендарная работал вторым в ЦСКА вместе с Тарасовым, который его очень технично из команды сплавил. Очень вышла некрасивая история. Но меньше чем через год Борис Павлович повезёт с Бобровым сборную СССР играть за океан на Суперсерию с канадцами из НХЛ. А в 1974 уже сам будет руководить сборной в Суперсерии против канадцев из другой, конкурирующей лиги ВХА. Семидесятые годы — это золотое время для тренера Кулагина.

— Ну, ты как? — Спросил меня Лёша Мишин, перед самым выходом на ледяное поле.

— Сейчас устроим небольшой кипишь-мипишь, — задумчиво ответил я. — Хорошая у них молодёжная тройка нападения: Бодунов, Анисин и Лебедев. Три банки нам организовали.

— Резкие, — согласился Алексей. — Ещё в прошлом сезоне играли за ЦСКА.

— Раз резкие, придётся притормозить, — сказал я, и поехал на стартовое вбрасывание.

Напротив меня встал на точку Слава Анисин, ростик, где-то метр семьдесят, очень быстрый и взрывной игрок. Однако шайбу после вбрасывания забрал я, откинув её на защитника Вову Астафьева.

— Стафа, дай по краю! — Крикнул я, сам немного оттягиваясь к своей синей линии для страховки.

Володе повторять два раза не надо, шайбу он переправил точно по адресу на Скворцова, на которого тут же насел Бодунов. И он сначала затолкал к борту более молодого хоккеиста, а затем и отобрал шайбу.

«Сейчас скинет на Анисина, — подумал я. — Ну Слава извини, не я такой, игра такая». И как только черный диск поскользил на клюшку центральному нападающему «Крыльев», я резко разогнался и в момент получении шайбы Анисиным снёс его вместе с коньками, куда-то метра на четыре. Сказалась разница в росте и весе. Шайба досталась мне, которую я сразу же отдал на Ковина. Ведь мой партнёр по команде здорово открылся на чужой синей линии. Кова вмиг вылетел один на один с вратарём москвичей Сашей Сидельниковым, и с метров трёх по-простому, по-пролетарски шлёпнул в угол низом.

— Гол! — Заорала хриплыми глотками наша скамейка запасных.

— Судья! Ёдрен батон! Нарушение же было! — Выкрикнул от бортика Борис Кулагин.

— Какое? — Спокойно спросил судья в поле.

— Иди к херам! — Психанул Кулагин.

И от забитого гола и от проведённого чистейшего силового приёма зрители на трибунах просто взорвались. И даже кое-где раздались одинокие скандирования: «Тафгай! Тафгай!»

После молодёжного звена Бодунов, Лебедев и Анисин, которого партнёры увезли на скамейку запасных, на льду появилась тройка ветеранов Васильев, Дмитриев и Чекалин. Хотя последний, Валера Чекалин, был моего возраста. Мы же меняться не стали, а зачем, лично я даже не вспотел.

«Странные ощущения, — подумал я, ставя клюшку на лёд. — Я ведь и Владимира Васильева и Игоря Дмитриева встречал там, в будущем, правда, немного постаревших. Даже руку им жал. Простите мужики».

И, наверное, из уважения вбрасывание Дмитриеву я проиграл. «Крылышки» устроили небольшой перепас на своей половине поля, и запустили в атаку правого крайнего Вову Васильева. Васильев за счёт опыта легко проскочил «пионера» Скворцова, на что в принципе я и рассчитывал, закладывая крутую дугу. Затем нападающий москвичей поднял голову, чтобы увидеть своих партнёров, а дальше, скорее всего для него «свет потух». Потому что моя за сто килограммов туша влетела, как поровой молот в будущего тренера Олимпийской сборной России. Народ на трибунах пришёл в экстаз, разом заголосив:

— Шайбу! Шайбу!

И я её пробросил на Сашку Скворцова, который в свою очередь улетел от защитника «Крыльев» и с другим «пионером» Ковиным вышел вдвоём на одного оборонца. Пас Ковину, обратный пас на Скворцова и шайба в касание влетела в пустые ворота Саши Сидельникова.

— Тафгай! Тафгай! — Стали скандировать нейтрально настроенные череповчане, которым было по барабану кто победит, сегодня они хотели зрелищ, ведь хлеб за двадцать копеек лежал в каждом советском магазине свободно.

— Это чё за х…ня! Товарищ судья! — Закричал Борис Кулагин, и перелез через борт.

Далее наставник московской команды, осторожно ступая в ботинках по скользкому хоккейному льду, пошёл разбираться на нашу скамейку запасных. Но когда увидел, что главного тренера Прилепского здесь нет, как и его ассистента Виталича, то немного опешил. И лишь отыскав глазами бывшего капитана Лёшу Мишина стал орать:

— Вы там, в Горьком, где этих, сука, дуболомов находите?! В «Динамо» один Васильев из ваших играет, ломает всех, теперь ещё и этот!

Кулагин покрутил головой и увидев меня, всего в метре от себя, шарахнулся немного назад:

— Ты чё творишь? Это же товарищеский турнир, сука!

— То есть это как бы и не хоккей вовсе? — Удивился я. — Детский утренник у нас на льду? Тогда выдайте своим бантики с платьишками, чтобы я мимо катался.

— Я тебя через Госкомспорт достану, сука! — Погрозил мне кулаком Кулагин и посеменил на свою скамейку запасных.

— Иван, ты давай чуть поаккуратней дальше, — шепнул мне на ухо Мишин.

— Уговорили, — пробурчал я, перемахивая через борт. — Давай Лёша со своими архаровцами на лёд. Пионеры Вали Котика на замену! Не дадут человеку поиграть, как следует, — пожаловался я Коле Свистухину.

На второй перерыв мы уже шли со счетом 4: 4. Я показал Кулагину, что могу не только людей знакомить с элементами жесткого североамериканского хоккея, но и шайбы заколачивать. Третий гол я забил после красивого сольного прохода, причём шайбу подхватил у своих ворот. А сравнял счёт под занавес второго периода с подачи Алексея Мишина Толя Фролов.

А в раздевалке нас уже ждал горячий чай и главный тренер Прилепский вместе с помощником Виталичем. Сиял «папа» как начищенный самовар на народной ярмарке. Оставалось ему только бусы из «каменных» сушек повесить на шею, а Виталичу в руки дать гармошку.

— Как вам мой педагогический эксперимент? — Спросил Александр Тихонович, хлопая по плечам всех входящих в комнату хоккеистов.

— Первый приз по хитрожопости на международном конкурсе «Мистер хитрожопа» в Гондурасе сто процентов ваш, — сказал я, уворачиваясь от дружеского похлопывания. — В самый сложный момент слинять в кусты и выдать это за военную хитрость даже Гитлер в сорок пятом не додумался.

Праздничное настроение главного тренера вмиг улетучилось. А Виталич хитро стал посматривать, быстро соображая, на чью сторону в такой ситуации переметнуться. Потому что вовремя предать — это уже не предательство, а предвидение.

— Ладно, в Горьком поговорим, — сказал Прилепский, покидая раздевалку.

— Мужики вы чего? — Замялся Виталич. — Мы же хотели всё по-хорошему решить. А здорово вы дали во втором периоде, так держать! Давайте, я за вас на трибунах поболею, — махнул рукой он, догоняя «папу».