Таггарт
Шрифт:
Мир погрузился в ласковую вечернюю тишину. Но она теперь вызывала тревогу.
Сванти знал, что пока им необычайно везло — первая кровь пролилась у индейцев. Но наивно надеяться на то, что осажденным будет так же везти и впредь, просто слишком велико численное превосходство апачей.
В сложившейся ситуации у горсточки белых выбор был невелик: остаться и сражаться до последней капли крови или же попытаться бежать. В любом случае они подвергались смертельному риску и почти не имели шансов на успех. Помощи ждать было неоткуда — никто не знал, где они находились. Так что осажденные могли рассчитывать только на себя.
Тени становились
Накануне Мириам упомянула про тайный путь, по которому она могла бы привести лошадь. Путь вел за ущелье, через горы и вниз к Глоубу. Теперь Таггарт всерьез задумался над ее предложением.
Опустившись на колени, он прополз за кедр, росший на самом краю обрыва, и оттуда еще раз оглядел местность, обдумывая ситуацию. Надо сказать, она ему совершенно не нравилась. Однако если он вообще собирался возвращаться в каньон, то настало самое время. Правда можно было бы и не возвращаться туда вовсе, а попытаться спастись в одиночку, передвигаясь по ночам и отлеживаясь днем. Он уже отдохнул и восстановил силы, так что не сомневался, что выдержал бы дорогу. До Глоуба и идти-то всего-ничего.
Пригнувшись и стараясь сделаться как можно меньше, он ринулся к груде валунов впереди. Когда уже почти достиг ее, над скалой неожиданно поднялся апач с винтовкой на перевес. Второй выскочил из-за камня и тоже бросился к нему. Сванти на бегу выстрелил с бедра, но за мгновение до того, как он нажал на спусковой крючок, индеец зашатался, словно его ударили сзади, и рухнул лицом вниз, соскользнул со скалы. Совсем близко прогремел ружейный выстрел.
В следующую секунду на ковбоя налетел второй краснокожий. Изо всех сил Таггарт двинул его в живот винчестером, а потом вздернул приклад вверх, разбив ему скулу. Апач опрокинулся назад, задыхаясь и ловя ртом воздух, противнику осталось только добить его. Индеец распластался на земле. И сразу сзади грянул выстрел, пуля просвистела над ухом Таггарта, тут же кто-то перед ним открыл пальбу по кустам, из которых стреляли индейцы.
Пригибаясь, Сванти помчался к тому, кто прикрывал его огнем. Это оказалась Мириам. Она стояла в расщелине между двумя скалами и держала винтовку с ловкостью заправского ветерана.
В те несколько мгновений, что он, петляя, перекатываясь и кувыркаясь, мчался к ней, она стояла перед его глазами, напоминая ему мать, тетю… Олицетворяя собой всех женщин, что вместе со своими мужьями пришли осваивать Дикий Запад. Оказавшись наконец рядом с ней, он не удержался на ногах и приземлился на камни: от всех тех головокружительных кульбитов, что ему пришлось проделать, в глазах стало темно.
Девушка оставалась совершенно спокойной. Лишь щеки ее слегка побледнели, а на лоб упала выбившаяся прядь темно-рыжих волос. Сванти медленно приходил в себя. Перед его мысленным взором еще стоял ее образ с винтовкой в руках. Да, вот женщина, достойная стать матерью настоящих мужчин… Ее бесконечная женственность сочеталась с таким мужеством и хладнокровием, что не могла не вызвать восхищения и уважения.
— Вы в порядке?
Сванти усмехнулся.
— Не самый подходящий вопрос для мужчины. Мне следовало спросить об этом вас!
Они поглядели друг на друга и рассмеялись. А потом одновременно, как один, обернулись и начали
осматривать склон.Легкий ветерок ласково гладил холмы, шуршал сухой листвой — и больше ни звука. Сколько бы апачей не затаилось вокруг, они ничем себя не выдавали.
— Вы как железное дерево, — улыбнулась Мириам. — Рождены для этой страны.
На тучах гасло последнее золото заката, вдали угрюмо чернели Четыре пика. Полнеба загораживала темная громада Рокинстрау. И вокруг ничего подозрительного.
Опустив винчестер, Сванти стер с него пыль, проверил Затвор и загнал еще несколько патронов. Скорее всего, апачи на время отступили, и можно было спуститься в каньон, но им не хотелось уходить.
— Я всегда восхищаюсь растениями пустыни, — сказала Мириам. — Они такие выносливые и экономные. Стоят себе голые, сухие, даже нет ни былиночки. Будто знают, что им нужно подождать, чтобы пойти в рост. А как только пройдет дождь, сразу же преображаются — выпускают листья, цветут и дают семена, а потом моментально снова прячутся в себя.
— В пустынях Калифорнии вдоль промытых ручьями оврагов растут дымовые деревья, слышали? — спросил Сванти. — Их так называют оттого, что издали они похожи на дым над степным костром. Так их семена прорастают только после того, как их основательно обмолотит и побьет о камни бурный дождевой поток. Им тоже для роста хоть редко, но нужна вода.
Над плоской вершиной Рокинстрау небо разгорелось тускло-красным огнем. Вечернюю тишину прорезал призывный пронзительный крик перепелки. Над головой с щелканьем пронесся козодой, а на темно-синем небе словно далекая свеча зажглась одинокая звезда.
— Пора идти, — сказал он, но они все медлили.
Пустыня засыпала… Лишь слабый ветерок шелестел листвой и чуть слышно гудел в ветвях можжевельника, да в какой-то невидимой расщелине среди скал сыпалась галька.
— Мне здесь нравится, — призналась Мириам. — Я с удовольствием осталась бы здесь жить. Эта древняя прекрасная земля создана для человека.
— Если ты ищешь старые тропы, — задумчиво отозвался Таггарт. — Сразу узнаешь, как только увидишь… За долгие годы под солнцем пустыни их камни покрылись налетом пыли. Но так и тянет идти по ним бесконечно. И следовал я им многие мили… Человек порой стоит на древней тропе и не догадывается об этом, если только не умеет разбираться в таких вещах. Но издалека древние дороги отчетливо видны.
— А куда они ведут?
— Какие к воде, а какие к сосновым рощам. Назначение некоторых уже никому не известно. Слышал, что древние тропы доходят до самого Тихого океана.
— А вы подумали, что будете делать?
— С Шойером?
— Нет, потом.
Он рассмеялся.
— Сдается мне, негоже сгонять скот для клеймения, пока у тебя нет клейма. Если Шойер преуспеет в своих намерениях, то вполне возможно, мне уже ничего не придется делать. Он весьма убедительно орудует кольтом.
— Ненавижу его!
Таггарт взял девушку за руку.
— Если мы не хотим свалиться со скалы, нам лучше начать спускаться сейчас.
Они пустились вниз в темень и прохладу каньона. Узенькая тропка едва ли заслуживала этого названия: она вилась по отвесной скале, местами по естественным выступам, а кое-где явно была прорезана руками человека.
Когда они приблизились к источнику и услышали уже его журчание, из тени от часовни выступил Адам.
— Я уже начал волноваться, — произнес он.
— Кто-нибудь ранен? — спросил Таггарт.