Таинственное превращение

Прочитав эту записку, которую автор все еще держал в своих руках, Жан Морейль подумал с минуту и взглянул поочередно на Лионеля, на его мать, на Жильберту и Обри, который все еще стоял позади…

— Подожди, Фредди! — скомандовал он.

— Вы сами откроете шкаф, мадам, — сказал он, обратившись к графине.

— Увидим!

— Вы откроете его. А вы, сударь, не выдадите тайны, кроющейся в этих письмах. Мне достаточно пяти или, самое большее, десяти минут, чтобы заставить вас это сделать. Я вам кое-что расскажу, чего вы, кажется, и не подозреваете, а меньше всего вот эта толстая обезьяна, которая держится так скромно в резерве… Обри, кажется?.. Прекрасно.

Слушайте же меня. Дело идет о чем-то гораздо более важном…

XXI. Карты раскрываются

Жан Морейль начал совершенно спокойно:

— Во время разговора с моим другом Фейяром мне однажды пришло в голову присоединить «Тайну Люверси» к коллекции уже разрешенных мною задач. Смерть вашей матери, Жильберта, казалась мне странной, непонятной. Мой разум с трудом соглашался с обстоятельствами этой трагедии, теми, по крайней мере, которые были известны. Мне сейчас же показалось невероятным, чтобы змея вела себя подобным образом без участия человеческой воли. Но каким именно образом эта воля действовала на змею?

Вот первый вопрос, который я себе поставил.

Сказать ли вам, Жильберта, с каким жаром я отдался своей задаче, когда узнал, что мой успех вылечит вас от ваших страхов? Никогда еще я не вкладывал столько души в разгадывание загадки.

Прежде всего я хорошенько все обдумал…

Мои первые выводы были таковы: всего два человека, и только два, могут быть исключены из этого дела: вы, Жильберта, вне всяких подозрений уже потому, что бодрствовали всю ночь в запертой комнате, смежной с комнатой вашей матери, и вы, мадам де Праз, присутствие которой в будуаре всегда могло быть под контролем Жильберты. Оставались: Гюи Лаваль, Лионель де Праз, все слуги и… неизвестный.

И еще другое выдвигалось на первый план. (Привычка разрешать загадки заставляет меня придавать большое значение различным аномалиям.) У змеи был только один ядовитый зуб, особенность, которая не оставила бы никаких сомнений в ее участии в преступлении в том случае, если бы несколько змей выползли из своих клеток и если бы молниеносное действие яда не было достаточным указанием на причину смерти мадам Лаваль. Мне показалось, что этот единственный зуб может быть отправной точкой для более плодотворных рассуждений. Тогда я пришел к необходимости опросить разных людей и посетить место происшествия.

Надо вам сказать, Жильберта, что ваша тетя и ваш кузен, заботясь о вашем будущем счастье, приставили одного человека наблюдать за мной. Да, вот этого привратника, которого вы здесь видите. И даже сам граф де Праз не считал для себя позорным за мной шпионить. В обычное время мне это было бы безразлично. Но в тех особых условиях, в которых я находился, это меня стесняло. У меня было множество причин желать, чтобы мне предоставили свободу действий. Мне необходимы были независимость и тайна. Сверх того, я инстинктивно чувствовал, что я должен действовать быстро, и вскоре я понял, что от этой быстроты зависит мое счастье и даже жизнь моей невесты…

— Сударь! — вскрикнул угрожающе Лионель. — Я вам не позволю…

— Вы мне позволите говорить, сколько я захочу. Иначе…

Жан Морейль, глядя на мадам де Праз, указал на несгораемый шкаф и паяльник.

— Дай ему говорить, — сказала мадам де Праз, белая от злости.

Но Жан Морейль вдруг воскликнул:

— Эй вы, Обри! Не отставайте от компании! Куда вы?.. Фредди, обрати внимание!

Одним прыжком Уж-Фредди бросился в вестибюль, куда уже успел ускользнуть Обри, и сейчас же вернулся, толкая перед собой жалкого лакея, низко опустившего голову.

— Кто этот апаш, в конце концов? — спросил вне себя Лионель, злобно сжимая кулаки.

— Я только собирался вам об этом рассказать, когда вы прервали меня, — ответил Жан Морейль.

— Это вот тот самый Фредди, о котором я подумал, как только представилась необходимость освободиться от вашего назойливого наблюдения.

Я встретил однажды Фредди случайно, на маленькой пустынной улице. Он попросил, как водится, прикурить для того, чтобы вытащить у меня бумажник… Мне пришло в голову осветить его лицо… Я был ошеломлен! Совершенно мое лицо! Значит, в мире бродяг у меня был двойник!

В эту ночь Фредди убежал от меня, сам испугавшись этого сходства, предположив какую-нибудь полицейскую уловку. Но я нашел его спустя какое-то время, я постарался это сделать. Мне было неприятно думать, что мое лицо могло сделаться лицом преступника!..

Ну вот, я и занялся этим Фредди. Я подыскал ему занятие. Это было нелегко. Ибо наш Фредди очень независим! К счастью, я нашел выход благодаря следующему обстоятельству. Живя в Индии, я приобрел некоторый опыт по укрощению змей. Я обучил этому Фредди, и он превратился в Ужа-Фредди и честно зарабатывал свой хлеб, показывая змей.

Конечно, было бы приятней, если б он работал и дальше… Не так ли, Фредди?.. Теперь показывает змей его ученица мадемуазель Ява, а ее господин и владыка Фредди наслаждается праздностью… Но неважно! Фредди уже больше не вор, это главное, и я, точно добрый гений, наблюдаю за тем, чтобы он снова не вернулся к прежней жизни! Надеюсь, вы теперь поняли? Вы приняли его за меня и вообразили, что напали на след моей второй личности. С некоторых пор Фредди жил у меня и выходил только по ночам, после того как я приходил домой, а возвращался ой только на рассвете. Недурно придумано, не правда ли? Я прекрасно понимал, что вы, обрадовавшись тому, что нашли Жана Морейля — апаша, не отстанете от него и перестанете надоедать вашей слежкой истинному Жану Морейлю!

Теперь я был спокоен! Я мог, сколько мне вздумается, копаться в прошлом, ездить куда мне угодно без вашего ведома и спокойно отдаться всяким розыскам, расследованиям и опросам!

Что я и делал, предупредив префекта полиции о своих розысках, их цели и средствах, которые я пустил в ход, чтобы довести их до удачного конца. Не удивляйтесь, господин де Праз, тому, что этот чиновник не разуверил вас ни насчет меня, ни насчет Фредди. Мы сговорились с ним!

Я очень доволен своей мистификацией. Она была тщательно обдумана. Фредди переменил квартиру, Ява, безумно преданная и скромная, ничего не подозревала. Господин Фейяр, мой близкий друг, каждую ночь посылал одного своего служащего, чтобы наблюдать за Фредди и отдавать мне отчет о тех его легкомысленных выходках, которые могли бы провалить нашу махинацию. Впрочем, хорошо, что я об этом подумал, ибо однажды утром господин Фейяр сообщил мне, что Фредди нечаянно показал свою татуировку, что заставило меня немедленно нарисовать на руке эту самую змею, которую я вам, сударь, показал на днях…

Да, я вам ее показал нарочно, ибо знал, что вам известно об имеющемся на руке Фредди изображении, от которого Жильберта отвернулась бы с ужасом; я все время боялся с вашей стороны какого-нибудь маневра, который заставил бы меня засучить рукав на глазах у моей невесты. Что сказала бы Жильберта, увидев змею на моей руке? И что сказали бы вы, если б ее не увидели?

Благодаря этому спокойствию, которое вы мне так щедро неведомо для себя предоставили, я взялся за свою работу Я изучил всю эту трагедию по газетам того времени, по разговорам с людьми, которых заставил Говорить. Таким образом, я зарегистрировал тысячи фактов. Между ними и такой: мадам Лаваль была ужалена в левую руку. И этот факт, который я теперь выделяю, был скоро подтвержден одним наблюдением. Каким же? А вот каким.