Таинственный человек дождя

— Вы говорите серьезно? — недоверчиво поинтересовался заметно протрезвевший Лампун.

— Совершенно серьезно. Мы уточним наше соглашение, и, чтобы укрепить его, мы должны дружно расправиться с бутылкой доброго вина.

— Вот такой разговор я понимаю! — воскликнул обрадованный Лампун. — Я давно слышал, что ваш погреб переполнен старыми уникальными винами.

— И вас не обманули, — ответил Гусман, и в его глазах промелькнул странный блеск. — Идемте со мной; я разрешу вам самому выбрать понравившееся вино.

Подвал показался секретарю мрачным и сырым. Громадные пауки сплели повсюду ажурные сети, ярко вспыхивавшие от огня свечи и сгоравшие с сухим треском.

— Вина хранятся в соседнем отсеке, — сказал Гусман, указав на поперечный коридор.

— Да? Какое-то странное место для хранения вина. Смотрите, помещение залито водой!

— Осторожней! За поворотом начинается другой коридор; именно там, в надежном сухом месте и находится вся моя коллекция редких вин!

— У вас здесь чертовски холодно! — поежился Лампун.

— Конечно, холодно, потому что прямо за стенкой коридора течет Темза. В этом месте ее глубина достигает тридцати футов. Поэтому здесь так холодно.

Неизвестно, то ли Лампун споткнулся, то ли Гусман немного подтолкнул его — разумеется, нечаянно… Но подвыпивший секретарь поскользнулся на мокрых плитах и, не успев даже крикнуть, исчез в оказавшемся рядом колодце.

Гусман прислушался. Из колодца недоносилось никаких звуков, кроме плеска воды. Лампун исчез бесследно.

— Пройдет не меньше трех недель, пока он не всплывет на поверхность где-то возле Грейвсенда, — негромко сказал он. — И когда его выловят, он вряд ли будет настаивать, чтобы я отдал ему половину сокровищ Грейбрука.

ГЛАВА VIII Волк-оборотень

Оказавшись в Батчервуде, олдермен Росс и судья Гусман испытали крайне неприятное разочарование.

Едва ли не полк кавалеристов и пехотинцев участвовал в окружении леса. В промежутках между армейскими подразделениями кромку леса патрулировала конная полиция.

Тем не менее, если не считать громко каркающих перепуганных воронов, нескольких ястребов и неясытей, а также одного барсука, удравшего после того, как он укусил за палец солдата, пытавшегося схватить его, они не встретили ни одного живого существа. Правда, они обнаружили остатки нескольких сгоревших хижин и грубо сколоченный крест на могиле сержанта Муфкинса, но это не были достижения, за которые можно было ожидать награду.

Росс и Гусман расположились в предоставленной им военными просторной палатке, разбитой на поляне возле обгоревших остатков хижин. Пока солдаты старательно обшаривали лес, хмурый олдермен Росс сидел в палатке, выкуривал одну сигару за другой, пил горячий пунш и ругался. Сэр Гусман, куривший и пивший пунш наравне с олдерменом, был поглощен своими мыслями, и его ругательства и проклятия казались не слишком убедительными.

На следующий день результаты экспедиции стали известны окрестному населению, и ядовитые насмешки то и дело заставляли краснеть ни в чем не виноватых солдат.

Хорошее настроение не покидало судью, так как ему удалось обнаружить руины охотничьего домика, после чего он окончательно поверил в достоверность полученных от Лампуна сведений. Гусману даже удалось обнаружить лестницу в тридцать одну ступеньку и запертую дверь внизу. Обитую железом небольшую дверь нельзя было считать непреодолимой преградой, но, так или иначе, ее требовалось открыть.

С величайшей осторожностью Гусман прихватил с собой инструменты, способные преодолеть сопротивление любой двери, а также мешки, в которые собирался загрузить сокровища.

Вечер он провел за столом напротив своего окончательно рассвирепевшего приятеля. На столе стоял обед, мало чем напоминавший тот, которым они наслаждались в Лондоне, — всего лишь плохо прожаренная телятина, к которой прилип пепел костра, хлеб, давно высохший, но более или менее съедобный, и остатки слишком жирного паштета.

Олдермен Росс, перебравший спиртного, давно зевал. Отпустив последнюю серию ругательств и проклятий, он свалился на походную кровать и мгновенно заснул.

Гусман вышел из палатки и осмотрелся. Луна заливала окрестности призрачным светом, вполне достаточным для того, чтобы не сбиться с пути. Часовому он сказал, что хочет малость прогуляться и немного подышать свежим воздухом.

Днем он постарался запомнить тропинки, ведущие к развалинам башни. Так что он мог уверенно передвигаться даже в темном лесу.

Через полчаса, когда он увидел перед собой развалины, он почувствовал, как по его телу прокатилась волна неудержимого трепета, сопровождаемая гусиной кожей. Каменные глыбы, обросшие мхом, бросали длинные черные тени, придавая окружающей обстановке зловещий и угрожающий облик.

Гусман зажег масляную лампу, отыскал почти незаметную снаружи лестницу и, немного поколебавшись, начал спуск в подземелье.

— С помощью молотка и фомки я справлюсь с железной дверью, — пробурчал он себе под нос.

Однако ему стало по-настоящему страшно, когда он, спустившись вниз, остановился перед дверью. Дверь, днем еще запертая на ключ, была приоткрыта. Изнутри пробивался тревожный кроваво-красный свет. Тем не менее неудержимое желание овладеть невероятными сокровищами Грейбрука позволило Гусману справиться с беспокойством, и он забыл про осторожность.

Распахнув дверь, он вошел в небольшое помещение, вырубленное в скале; на противоположной от входа стене висел факел, освещавший помещение красными отблесками. В помещении никого не было, и Гусман решил, что свет для него обеспечил услужливый дьявол.

Через секунду он заорал и заплясал от радости, так как в комнате с неровным полом лежал круглый черный камень, на котором была вырезана большая голова угрожающе оскалившегося волка, пересеченная несколькими косыми линиями, очевидно, отображавшими струи дождя. На камне он увидел металлическое кольцо, за которое камень можно было приподнять.

— Никогда бы не подумал, что доберусь до своей цели так легко, — негромко сказал судья, взявшись за кольцо. Потянув изо всех сил, он удивился легкости, с которой ему удалось поднять круглый камень. Под камнем оказалась небольшая квадратная камера, а в ней… Он испугался, что ему снится такая невероятная удача, так как в камере стояли четыре сундука; откинутая у одного из сундуков крышка открывала взору фантастическую игру цветных искр и радужных лучей…

— Бриллианты! Сапфиры! Рубины! — заорал, не удержавшись, Гусман, протянув к сокровищам жадные руки.

— Ну что, Гусман, ты доволен?

Судья отшатнулся, вытаращив глаза.

На краю погреба лежал дьявол, с интересом уставившийся на судью.

***

От одного взгляда на зловещее существо кровь стыла в жилах.

Разумеется, Гусман почувствовал бы себя гораздо увереннее, окажись это создание потустороннего мира невидимым или, в крайнем случае, если бы оно выглядело не так жутко.