Таинственный остров(изд.1990)
Шрифт:
– Действительно,— согласился Герберт,— ничто не указывает на присутствие человека.
– Спустимся,— предложил Пенкроф,— и поспешим на поиски.
Моряк и его товарищи вернулись на берег, к стоянке «Бонадвентура». Они решили обойти пешком побережье, а потом углубиться в лес. Таким образом они исследуют весь остров.
Идти по берегу было легко, только кое-где возвышались скалы, но колонисты их обходили; они держали путь к югу, вспугивая водяных птиц и стада тюленей, которые бросались в море, еще издали заметив людей.
– Животные не впервые видят человека,— сказал журналист.— Они боятся нас,
Через час трое друзей добрались до южного берега, заканчивающегося острым мысом, потом повернули к северу, идя вдоль западного берега, тоже покрытого песком и скалами и окаймленного густым лесом.
Они обошли все побережье за четыре часа и нигде не обнаружили жилья, нигде не приметили следа человеческой ноги.
Это было поразительно. Казалось, что остров Табор вообще необитаем или что тут уже давно никто не живет. Быть может, кто-то написал записку несколько месяцев или даже лет тому назад,— значит, потерпевший кораблекрушение либо вернулся на родину, либо умер от лишений.
Пенкроф, Гедеон Спилет и Герберт, строя всяческие предположения, наспех пообедали на боте — они торопились вновь пуститься в путь, чтобы исследовать остров до наступления темноты.
И вот в пять часов вечера они углубились в лесную чащу.
Друзья вспугнули каких-то животных, разбежавшихся врассыпную: оказалось, что это козы и свиньи, явно напоминавшие европейских. По всей вероятности, их сюда случайно завезло китобойное судно, и они быстро размножились. Герберт решил во что бы то ни стало поймать несколько самок и самцов и отвезти их на остров Линкольна.
Сомнений не оставалось — на островке побывали люди. Путники убедились в этом, войдя в лес: там валялись стволы деревьев, срубленных топором, и повсюду виднелись следы борьбы человека с природой; правда, стволы почти сгнили, ибо были срублены много лет назад, отметины, сделанные топором, замшели, а тропинки заросли такой густой и высокой травой, что их трудно было отыскать.
– Очевидно,— сказал Гедеон Спилет,— люди не только высадились здесь, но даже некоторое время жили. Что же это были за люди? Сколько их было? Сколько осталось?
– В записке говорится лишь об одном человеке,— заметил Герберт.
– Быть не может, чтобы мы его не отыскали! — воскликнул Пенкроф.
Итак, поиски продолжались. Моряк и его друзья пошли по дороге, наискось пересекавшей островок, и она привела их к речке, впадающей в океан.
Не только животные, вывезенные из Европы, не только следы топора, но и растения, встречающиеся здесь, неоспоримо доказывали, что человек побывал на острове. Кое-где на полянках, в давние времена, очевидно, были разбиты грядки.
Герберт очень обрадовался, когда обнаружил картофель, морковь, капусту, репу: ведь если собрать клубни и семена, можно и на острове Линкольна развести все эти овощи!
– Вот хорошо! — воскликнул Пенкроф.— Набу пригодится, да и нам тоже! Пусть не найдем потерпевшего крушение, все равно не зря попутешествовали, господь нас вознаградил.
– Все это так,— возразил Гедеон Спилет,— но раз огороды в таком запустении, значит, на острове давным-давно никто не живет.
– Верно,— согласился Герберт,— кто бы стал пренебрегать овощами!
– Что тут и толковать, сразу видно, что потерпевший кораблекрушение покинул остров!—
добавил Пенкроф.– По-вашему, записка написана очень давно?
– Разумеется.
– И бутылка долго плавала по морю, пока ее не выбросило на остров Линкольна?
– Что же тут особенного? — ответил Пенкроф и добавил: — Уже темнеет, пора прекратить поиски.
– Вернемся на судно, а завтра все начнем сызнова,— предложил журналист.
Совет был мудрый, и все собрались ему последовать, как вдруг Герберт воскликнул, указывая на какое-то сооружение, темневшее между деревьями:
– Хижина!
И трое друзей тотчас же поспешили к хижине. В сумерках можно было разглядеть, что она построена из досок и покрыта толстой просмоленной парусиной.
Пенкроф распахнул полуоткрытую дверь и вбежал в хижину.
Там было пусто!
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Пенкроф, Герберт и Гедеон Спилет молча стояли в темной хижине.
Пенкроф громко окликнул хозяина.
Ответа не последовало.
Тогда моряк высек огонь и зажег сухую ветку; свет на миг озарил каморку, и она показалась путникам нежилой. В очаге, сложенном из необтесанных камней, виднелась зола, а на ней — охапка хвороста. Пенкроф бросил туда горящую ветку, хворост затрещал, и яркое пламя осветило хижину.
И тут друзья заметили кровать, покрытую отсыревшими, пожелтевшими одеялами,— очевидно, ею уже давно никто не пользовался; у очага валялись два ржавых котелка и опрокинутая миска; в шкафу висела кое-какая матросская одежда, покрытая плесенью; на столе виднелись оловянные тарелки и Библия, позеленевшая от сырости; в углу лежали инструменты — лопата, кирка, мотыга и два охотничьих ружья, причем одно было сломано; на полке стояли бочонок с порохом, бочонок с дробью и несколько коробок с капсюлями; все было покрыто густым слоем пыли, накопившейся, быть может, за долгие годы.
– Никого нет,— наконец произнес журналист.
– Никого! — подтвердил Пенкроф.
– Тут давно никто не живет,— заметил Герберт.
– О да, очень давно,— ответил журналист.
– А не переночевать ли нам в хижине, мистер Спилет? — предложил Пенкроф.
– Согласен, Пенкроф,— ответил Гедеон Спилет,— если хозяин и придет, он, право, не рассердится на непрошеных гостей.
– Хозяин не придет! — сказал моряк, качая головой.
– По-вашему, он уехал? — спросил журналист.
– Нет, если бы уехал, захватил бы оружие и инструменты,— ответил Пенкроф.— Ведь вы знаете, как дорожит человек вещами, которые вместе с ним уцелели при кораблекрушении. Да нет же, нет,— повторил моряк с глубоким убеждением,— он не покинул острова. Если он смастерил лодку и пустился на ней в путь, он ни за что не оставил бы самых необходимых вещей! Нет, он на острове!
– И он жив? — спросил Герберт.
– Может быть, жив, а может быть, умер. А если и умер, то ведь не зарыл же он сам себя,— ответил Пенкроф,— стало быть, мы найдем его останки.