Таинственный пассажир

— Вот ты тут на своей модельке изобразил руль. А можешь ли ты объяснить мне, из чего состоит рулевое устройство?

— Могу! — глаза Андрейки заблестели. — Пожалуйста, это каждый моряк знает.

— Ну, тогда докладывай.

— Рулевое устройство на моем катере состоит из пера руля, баллера [7] , румпеля [8] и петель.

— Молодец! Из тебя и впрямь отличный рулевой выйдет.

— Сначала буду рулевым, а потом — в адмиралы! — авторитетно заявил Андрейка, и Ключарев только развел руками. Раз парнишка решил стать адмиралом — так оно, очевидно, и будет.

7

Баллер — ось.

8

Румпель — рычаг.

Лежавший рядом на полу «Шалун» вдруг вскочил, залаял и бросился вон из комнаты. Он первым встречал хозяина и гостя. Ключарев и Андрейка тоже поспешили к выходу. На веранде стояли Бадьин и Хепвуд. Бадьин крепко пожал руку своего друга и представил его гостю.

— Знакомься, Петя. Это — Джим Хепвуд, матрос грузового парохода «Виргиния». Тот самый, про которого я тебе как-то рассказывал.

Ключарев пожал, протянутую руку, сдержанно поклонился и быстрым, но внимательным взглядом осмотрел Хепвуда. Тот был одет в широкий темносиний костюм, в черные, поношенные туфли с толстыми резиновыми подошвами. Его одеяние было явно не по сезону и не гармонировало с ярким солнечным днем. Но Хепвуд еще в больнице, куда за ним зашел Бадьин, объяснил, что это — его единственный выходной костюм, хранившийся в чемодане. Чемодан принес с корабля в больницу посыльный капитана Глэкборна и передал, что Хепвуд может катиться ко всем чертям...

После того как Бадьин познакомил Хепвуда с женой и сыном, а «Шалун», принюхавшись к гостю, перестал лаять, все уселись за стол. За едой потекла неторопливая беседа на самые разнообразные темы: Хепвуд восхищался южной природой, хвалил отзывчивость и гостеприимство советских людей, благодарил за угощение. На вопросы хозяйки о здоровье он отвечал, что чувствует себя уже почти совсем хорошо и, наверно, через недельку сможет собраться в дорогу. К этому времени сюда должна прийти «старая лоханка» — «Виктория», и он надеется устроиться в обратный рейс.

Ключарева, конечно, интересовала жизнь иностранных моряков, их служба, заработки, отношения с начальством. Ключарев, собственно, был бы непрочь «зацепиться за политику», задать этому матросу несколько резонных вопросов — «почему?» Почему, например, в Америке и Англии... Но тут уж начиналась «опасная зона», которую Ключарев обычно проходил напролом, так как не терпел «дипломатии». Однако гость есть гость, надо соблюдать тактичность и лучше всего поговорить на морские темы.

— Вот вы сказали, — обратился он к Хепвуду, — что «Виктория» — старая лоханка. А «Виргиния» лучше?

Хепвуд ответил, что «Виргиния» лучше «Виктории», хотя хозяева и капитан Глэкборн скоро доведут ее «до ручки».

— Вы долго служили на «Виргинии»?

— Нет, это был мой первый рейс. Раньше много лет плавал на любой посудине — лишь бы кормили и платили.

— Я слыхал, — сказал Бадьин, — что у вас много безработных моряков.

— Да, это правда. Много ребят слоняются в портах без дела и без денег.

— А вам устроиться помог профсоюз?

— Профсоюз?.. — Хепвуд рассмеялся и с горечью добавил: — Нет, уж тут надейся на самого себя. Правда, мне это оказалось легче, чем другим.

— Почему? — поинтересовался Бадьин.

Хепвуд пожал плечами.

— Видите ли... Я — эйбл-симен! — Хепвуд ткнул себя пальцем в грудь.

— Что это значит? — не поняла Ксения Антоновна.

— Эйбл-симен — это лучший, классный матрос, — пояснил жене Бадьин. Ему уже не раз приходилось встречаться с иностранными моряками, и он был немного знаком с порядками на американских и английских пароходах.

— Да, да, — закивал головой Хепвуд. Он объяснил, что на торговых морских судах имеется две категории матросов: опытные, квалифицированные матросы — специалисты, которые называются «эйбл-симен», и обычные, рядовые матросы, которые выполняют всякую черную работу. Их называют «орденери».

Классных специалистов на каждом пароходе немного, но без них обойтись нельзя, так как они хорошо знают морское дело и умеют обращаться с приборами и механизмами.

— Значит, вам знакомо и рулевое дело? — спросил Ключарев. Он внимательно разглядывал гостя, удивляясь про себя: зачем Бадьин пригласил иностранца сюда? Об этом надо было бы спросить Павла, но Ключарев не успел с ним переброситься и несколькими словами.

На вопрос Ключарева Джим Хепвуд ответил утвердительно:

— Да, конечно... Я — рулевой.

— Вот как! — оживился Ключарев. — И я — рулевой. Значит мы... Как это у вас говорится... коллеги?

— Коллеги! — подтвердил Хепвуд. — Мне очень приятно!

Ключарев, обрадовавшийся, что встретил собрата по профессии, стал задавать матросу множество интересовавших его вопросов: сколько часов несут вахту рядовые матросы, часто ли сменяются рулевые, какими механизмами управления оборудована «Виргиния», умеет ли Джим пользоваться гирокомпасом?.. На все эти и другие вопросы Хепвуд отвечал охотно, но не всегда уверенно, что, очевидно, объяснялось недостаточным знанием русского языка. Иногда, не поняв русскую фразу, он переспрашивал, разводил руками и, извиняясь, говорил:

— Ай эм сорри! [9] Мне трудно объяснить...

Ключарев нетерпеливо хмыкал. Он понимал, что матрос плохо знает русский язык, поэтому и не может подробно ответить на все вопросы, хотя некоторые из них были совсем обычными и даже пустяковыми.

— Хватит тебе, — остановила Ключарева Ксения Антоновна. — Ты совсем замучил человека. Ешь лучше...

— Пускай поговорят... все-таки — коллеги, — добродушно возразил жене Бадьин.

— И то правда, — согласился главный старшина. — Ты, Павел, на торговых плавал, я — нет. Вот и любопытствую... Да, друг, есть еще один вопросик, — обратился он снова к Хепвуду, незаметно для себя переходя с ним на ты». — А на твоей «Виргинии» авторулевой есть?

9

Извините меня (англ.).

На мгновенье в глазах Хейвуда мелькнуло выражение досады.

— Авторулевой? — переспросил он. — Ах, да, понимаю... Автоматика... Есть, конечно... Я недавно стоял на вахте...

Брови Ключарева удивленно поползли вверх.

— То есть как стоял?.. Авторулевой сам...

Перехватив предостерегающий взгляд Бадьина, Ключарев закашлялся и поправил сам себя:

— Хотя конечно... безусловно...

В разговор опять вмешался Бадьин.

— Слыхал я, — сказал он, покручивая по привычке ус, — что на ваших пароходах введена новая система сигнализации.

Хепвуд ответил, что сигнализация осталась старая, о новой он что-то не слыхал.

— Ну, например, когда «Виргиния» входила в наш порт, у нее на мачте были два красных огня или что другое?

— Да... конечно... как и раньше — два красных огня, — несколько неуверенно подтвердил Хепвуд, которому все эти вопросы, видимо, не доставляли удовольствия и мешали есть.

Услыхав ответ, Ключарев снова закашлялся и даже покраснел от натуги. Бадьин же одобрительно кивнул головой, и произнес только два слова.