Так близко

Я с удивлением смотрю на тебя.

– Насколько ты знаешь?

Ты небрежно пожимаешь своими красивыми мускулистыми плечами.

– За этим процессом следит моя мать. Как ты знаешь, она проработала логотип и слоган для «Бахаран». Поэтому я просто оставил ей ответственность за брендинг.

Я помню ледяные взгляды женщин, которые заметила в библиотеке пентхауса, и реакцию Алии на происшествие с Эми в здании компании. И вспоминаю кое-что еще.

– Кстати, у нее есть к тебе чувства.

У тебя на лице мгновенно появляется маска безразличия, прекрасно скрывающая настоящие эмоции.

– У моей матери? Спорный момент.

– Ты же понимаешь, что я говорю не о ней, – раздосадованно поясняю я.

Ты проводишь рукой по лицу.

Я жду твоей реакции. Либо ты все расскажешь, либо уйдешь. Я не буду давить. Мне это совершенно не нужно, я уже видела реакцию Эми.

– На долю секунды, – хрипло начинаешь ты, – она напомнила тебя.

Я так и знала, но не была готова услышать это. Снова переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок, пытаясь найти там идеально симметричные линии.

– Ты не обязан что-то мне объяснять, Кейн.

– У меня был тяжелый день. И краем глаза я заметил ее, – продолжаешь ты. – Это был один из тех дней, когда я думал только о тебе. Мы провели одну ночь вместе… даже чуть меньше. И в результате этой встречи она познакомилась с Дариусом.

Я крайне разочарована. Но вовсе не по той причине, которую сейчас можно предположить.

– У тебя есть полное право злиться на меня.

– Нет, у меня нет такого права.

– Меня убивает одна только мысль о том, что ты могла быть с кем-то другим! – яростно добавляешь ты и замолкаешь.

Мы оба молчим. Кажется, это длится целую вечность, пока мои мысли водят хороводы с внутренними демонами.

– Сетаре… ты сможешь меня простить? – нежно спрашиваешь ты.

– Кейн… – Я покачиваю головой. – Ты говоришь не с той женщиной. Тебе следовало бы извиниться перед ней.

Ты шумно выдыхаешь.

– Да, в этом есть определенный смысл.

– Я не могу даровать тебе отпущение грехов, но твоя жена была мертва, а тебе было одиноко. Прояви снисхождение к самому себе, ведь ты просто человек. Тем не менее постарайся не забывать о том, что на женщин ты действуешь ничуть не хуже кошачьей мяты. Будь осмотрителен.

– Я услышал тебя.

Я киваю.

– И это просто какое-то чудо, что у тебя все еще нет жены и детей.

– Я никогда бы не женился снова и не стал создавать семью.

– Ты не знаешь наверняка.

Ты скрещиваешь руки на груди.

– Черт возьми, я бы не стал. Я никогда бы не согласился на меньшее. Я бы не стал заводить ребенка, если бы у него не было всего необходимого.

Я вздрагиваю. Нас мучает вовсе не ревность в ее привычном обличье. Мы не боимся угасания страсти, ведь наша близость слишком глубока. Мы завидуем тому, что мы даем друг другу, и получаем удовольствие от отношений, которые пропитаны болью.

Я пытаюсь улыбнуться.

– Ты мог бы оказаться здесь с другой женщиной, но теперь у тебя есть я. Я рада, что все так сложилось. И это единственное, что имеет значение.

– Я бы никогда не привел другую женщину сюда. Я не встречал особенных женщин до тебя. Кто вообще может соперничать с тобой?

Я быстро отвожу взгляд, чтобы ты не заметил слезы.

– Тоска по тебе была просто невыносимой. Я научился жить с этим, но иногда мне снились кошмары. – Ты замолкаешь, на мгновение погружаясь в воспоминания о мрачном прошлом. – Иногда я просто не мог удержаться от того, чтобы искать тебя, высматривать твои черты в каждой встречной. Если бы кому-то удалось заставить меня посмотреть на себя дважды или хотя бы понадеяться, что это случится, я бы сошел с ума. И я частенько был в бешенстве. – Ты делаешь паузу. – Я мог бы трахнуть их всех.

Я резко выдыхаю и закрываю лицо руками. Когда мы только познакомились, ты еще не был таким черствым и грубым. Нет, неправда. Мы все способны на черствость, просто ты тогда был слишком добр, чтобы впускать в себя жестокость. Разбитое сердце исказило и изменило твою душу.

– Грубый секс способствует очищению, – вдохновлено продолжаешь ты. – Но тогда бы я возненавидел себя за такую слабость. И я возненавидел бы тебя за то, что ты сделала меня таким уязвимым. За то, что могла заставить меня согласиться на женщин, которые не пахли тобой, не были на вкус похожи на тебя и не чувствовали все так, как ты. На женщин, которые никогда бы не увидели во мне то, что увидела ты. Так что я трахнул бы их снова, переступая через себя, ведь я заслужил наказание за свою слабость. И потом я не смог бы на них смотреть.

Я отворачиваюсь от тебя, поджимая ноги к груди. Мгновение спустя я чувствую, как приподнимается одеяло и приминается матрас. Твое прохладное тело прижимается ко мне, когда ты наваливаешься на меня всем весом, повторяя мои изгибы в позе эмбриона. Тяжелая рука обнимает меня, прижимает к себе, губы касаются моего плеча. Ты хотел причинить мне боль, как когда-то причинял себе, наказать меня таким же образом, как уже наказывал себя. И это самое неправильное в любви: она – просто ненависть, вывернутая наизнанку.

Когда мы встретились, ты не был таким жестоким человеком. Любовь к Лили изменила тебя, и я принимаю эту ответственность, поскольку не могу сделать меньшего. Я беру тебя за руку, и наши пальцы переплетаются. Мы оба молчим. Наши объятия успокаивают. И мы долго лежим рядом друг с другом.

Лучи солнца неумолимо скользят по потолку.

– С тобой все в порядке? – наконец спрашиваешь ты.

Я киваю.

– А с тобой?

– Я чувствую себя последней сволочью. Если мы будем вместе, то со мной все будет хорошо.

– С нами все будет хорошо.

Ты начинаешь шевелиться.

– Я позвоню Джулиану и возьму отгул.

Я оглядываюсь на тебя.

– Не стоит.

Ты прищуриваешься.

– А почему бы и нет?

– Потому что все в порядке, – упрямлюсь я. – У нас все в порядке, у нас все хорошо. Правда. И теперь тебе нужно привести дела в порядок, чтобы мы могли провести медовый месяц, который ты мне обещал.

Ты внимательно смотришь на меня. Наверное, ищешь какой-то подвох. Затем, видимо, получив ответы, ты быстро и крепко целуешь меня в губы.

– Я люблю тебя.

Я делаю глубокий вдох, а затем шумно выдыхаю.

– Я знаю.

Это безумная, удушающая, порочная любовь. Когда-то ты стремился к возвышенным чувствам, но тебе пришлось приспособиться. Я горюю по нежному молодому человеку, которым ты когда-то был, но я безумно и бесповоротно влюблена в мужчину, которым ты стал.

Ничто не может быть прекрасно со всех точек зрения сразу.

Гораций