Так было. Размышления о минувшем

Я был поражен, как это Сталин при своей загрузке сумел так быстро познакомиться с этой книгой. Что же касается заданного мне вопроса, то я ответил на него очень коротко:

– Мне не известен характер ошибок Красина в подполье. О его ошибочном выступлении на XII съезде знаю. Но знаю и то, что он всегда последовательно проводил ленинскую линию в области монополии внешней торговли, и в этом вопросе Ленин на него опирался. Критикуя отдельные его недостатки (как и многих других), Ленин, однако, давал Красину в целом высокую оценку. По-моему, этого достаточно, чтобы наше отношение к Красину было положительным и чтобы книга его была издана.

Сталин ничего мне на это не ответил, и к этому вопросу мы больше не возвращались.

Работа в новом наркомате была чрезвычайно напряженной. Чувствуя себя измотанным, я взял отпуск в 1928 г. До этого, как и после этого, я отдыхал редко, по нескольку лет вообще не беря отпуск. И вот я попал в санаторий Совнаркома СССР в Мухалатке (в Крыму). Лучше всего об этом расскажут мои краткие письма Ашхен из Мухалатки, которые она бережно хранила:

«Дорогая Ашхенушка-джан [9] .

Ты мне совсем не пишешь. А я – с каждой станции по три письма…

Здесь замечательно хорошо. Компания также очень хорошая. Жаль только, что Рыков болеет. Играем в теннис, катаемся на лодке, едим и спим. Скоро и купаться буду. Здесь три доктора-знаменитости (один уже уехал). Меня осмотрели и разрешили купаться.

Сегодня уезжает Карахан (жаль, хороший, компанейский парень) и Нина Семеновна.

Завтра приезжает Товстуха [10] .

Кто-то сегодня остроумно сказал, что мы образовали здесь Мухалатский мужской монастырь большевиков во главе с игуменом Петровским (старик) [11] . Это верно, единственная женщина – Рыкова – сегодня уехала. Живем замечательно, погода хорошая.

Крепко обнимаю и целую тебя, дорогая Ашхеночка.

Твой А. Микоян»

P.S. Да, когда выехала в Зубалово, напиши. Как дети, пиши обязательно.

АМ»

9

Джан – ласкательное окончание к имени в армянском языке.

10

Товстуха – помощник Сталина по политбюро.

11

Петровский Г.И. – старейший большевик, депутат Государственной думы до революции. «Старик» добавляется для отличия от его троих сыновей, занимавших видные посты. Все сыновья погибли в ходе репрессий 1930-х гг.

«Дорогая, милая Ашхенушка-джан!

Получил твое письмо. Но ведь ты у меня в долгу. Получила от меня два письма, а написала одно. Пиши, милая, а то рассержусь на тебя. Это хорошо, что дети здоровы. Угланов [12] приехал и говорит, что все там кричат и орут. Хорошо, что Углановы тоже приехали. Не будет так сильно скучать. Ек. Серг. уже переехала к нам или нет?

Что пишут о здоровье Мани? Она уже поправилась? Как твоя мать там устроилась? Не болеет? Как Гайк и Анушаван? Нет писем из дому? Ты отослала деньги? Что пишут?

Вот видишь, какая куча вопросов, на которые ты мне должна ответить.

Я поправляюсь очень хорошо: прибавил уже 6 фунтов. Мускулы окрепли. Я стал черный, как араб.

Два или три дня как приехала Полина Семеновна. Я ее ругал, что не успела там она повидаться с тобой или переговорить по телефону перед отъездом.

Завтра выезжает отсюда Рыков. Врачи потребовали его отъезда в Москву. Он уже полтора месяца лежит в кровати. Дрянная затяжная болезнь – ревматизм. Температура все время немного повышается. Мы с Молотовым ездим верхом, играем в теннис, в кегельбан, катаемся на лодке, стреляем, словом, отдыхаем прекрасно. Комната очень хорошая. Остаемся здесь после отъезда Рыкова – Молотов (с женой), Петровский (старик), Угланов, Товстуха, Ефимов и я.

Я думаю отсюда выехать к 25–26 июня. На пленуме ЦК (3 июля) стоит мой доклад. Надо мне готовиться к нему. Набираю сил для трудной работы. А из писем, поступающих из Москвы, видно, что положение с хлебом очень тяжелое и мне придется в июле и августе здорово постараться.

Крепко, крепко целую тебя!

8/VI Мухалатка 28 г.

Ан. Микоян»

12

Угланов – в те годы секретарь МК ВКП(б), погиб в годы ре прессий.

Во время моей работы в наркомате (кажется, в конце 1929 г.) между мной и Чичериным с одной стороны и Сталиным с другой возник крупный спор по вопросу внешней торговли. Мы нуждались тогда в иностранных кредитах для покупки за границей оборудования. Сталин думал, что немцам выгодно закрепить советский рынок за собой, предоставив большой кредит. Я был против того, чтобы ставить вопрос о кредите перед немцами. Выяснил мнение Чичерина по этому вопросу. Он высказался против в еще более категоричной форме. Предварительный обмен мнениями со Сталиным не поколебал его позиции. Он поставил вопрос официально на заседании политбюро, предлагая мне выехать в Германию для переговоров. Я выступил на политбюро против этого предложения, доказывая его нереальность и даже вредность в том смысле, что поездка советского наркома в Германию за кредитами и возвращение с пустыми руками нас скомпрометирует.

Политбюро приняло предложение Сталина.

Сталин в конце концов согласился с тем, что это решение невыполнимо. Правда, оно не было формально отменено.

Вообще, Сталин много вмешивался тогда в работу моего наркомата. Критика иногда была верной. Но по большей части дело заключалось в том, что торговля была тем звеном, где наиболее наглядно проявлялись недостатки работы промышленности и начавшийся в связи с коллективизацией кризис сельскохозяйственного производства.

Под влиянием его частых критических замечаний я стал думать об отставке. 26 июня 1930 г. написал на имя Сталина заявление, в котором просил освободить меня от работы наркомом и назначить на местную партийную или хозяйственную должность, на какую-нибудь стройку, предварительно предоставив отпуск.

Но политбюро не приняло моей отставки.

Глава 21 Во главе Наркомата снабжения СССР

В начале осени 1930 г. Сталин предложил мне взять заместителем по внешней торговле Розенгольца, который в это время работал в РКИ у Орджоникидзе. Розенгольц был грамотным, дисциплинированным, строгим человеком, не допускал никаких поблажек и отступлений от норм и уставов, если даже это требовалось сделать для пользы дела. Словом, бюрократом он был отменным. Из всех бюрократов, которых я видел в своей жизни, он, пожалуй, был наиболее совершенным. В работе он был усидчивым, настойчивым. Хотя он и не нравился мне лично как человек, я согласился. Оказалось потом, что Сталин это сделал с личным прицелом. Видимо, об этом он поставил в известность Орджоникидзе, потому что, когда решался этот вопрос, тот не возражал, хотя для него это была ощутимая потеря.

А через два с половиной месяца Сталин в беседе со мной в присутствии Орджоникидзе завел разговор о том, что хорошо бы выделить внешнюю торговлю из общего Наркомторга в отдельный Наркомат внешней торговли. Он это обосновал достаточно убедительно. Я не возражал, но в душе было чувство неудовлетворенности: правильно ли это делается? Я подумал, что еще и другая причина была у Сталина, хотя он об этом не говорил. В другой раз как-то мне сказал.

А дело было в следующем. Будучи наркомом внутренней и внешней торговли СССР, вопросы внешней торговли я решал самостоятельно в пределах своей компетенции. При этом я не во всех вопросах спрашивал мнение Сталина и правительства. У нас тогда, как у наркомов, права были большие, и мы могли многие вопросы решать сами.

Так было в отношениях с Председателем ВСНХ Куйбышевым. 1928–1930 гг. были временем развернутой индустриализации страны. И тогда мы вывозили много продуктов питания, в которых сами нуждались: сибирское масло, яйца, бекон и много других видов продуктов, а также такое сельскохозяйственное сырье, как лен, конопля и др., хотя у нас тогда многого не хватало, особенно сырья, хлеба и даже бумаги, не говоря уже о разных видах металла. Главным же было то, что у нас не производились необходимые машины для промышленности, и Куйбышев хотел закупить такие машины для оборудования новых заводов. При составлении импортного и экспортного плана мы вместе обсуждали вопросы, шли навстречу друг другу в закупке оборудования и материалов, конечно в пределах внешнеторгового баланса, так, чтобы экспорт покрывал расходы по импорту.

Ввиду таких отношений между ВСНХ и Наркоматом внешней и внутренней торговли Куйбышев очень мало обращался с жалобами на нас к Сталину и правительству и с требованиями об увеличении поставок оборудования и материалов. Я тоже не проявлял чиновной аккуратности, не желая донимать Сталина докладами даже по крупным вопросам, считая, что можно и без него решать эти вопросы.

Видимо, Сталин хотел, чтобы такого рода вопросы решались через него. Он хотел вникнуть в эти дела глубже, но при уже сложившейся практике ему это не удавалось. А он знал, что если поручить дело торговли Розенгольцу, то все вопросы экспорта и импорта будут докладываться ему и он будет их решать. Сталин знал Розенгольца по Гражданской войне как деспотичного человека, аккуратиста и хорошо к нему относился, был уверен, что тот будет все ему докладывать и выполнять все его указания.

22 ноября 1930 г. Наркомат внутренней и внешней торговли СССР был расформирован и Розенгольц стал наркомом внешней торговли. После этого я не вникал в вопросы внешней торговли до 1938 г. и остался наркомом нового Наркомата снабжения, за которым сохранились все дела объединенного наркомата, кроме внешней торговли.

В Наркомат снабжения входила вся внутренняя торговля и постепенно перешли отрасли пищевой промышленности.

Тогда внешнеторговые дела представляли для меня значительно меньший интерес, чем те дела, которые оказались в Наркомснабе. Создание этого наркомата совпало со сплошной коллективизацией. Это привело к падению сельскохозяйственного производства, потому что кулаки, да и многие середняки убивали скот, что вызывало трудности в обеспечении населения продуктами питания. В конце 1928 г. была вновь введена карточная система. Заготовки в тех условиях стали труднейшим делом государства и партии. Бесперебойное снабжение рабочих продуктами питания являлось крупнейшей политической и хозяйственной проблемой.

На Наркомснаб в этих условиях возлагались обязанности по заготовке сельхозпродуктов для населения и промышленности, организации снабжения продуктами населения, торговли, столовых, пищевых предприятий. Тогда впервые встала задача создания современной, технически развитой пищевой промышленности.

Сахарная промышленность для того времени была современная, так же как и табачная, пивоваренная и водочная. В то время сахарная промышленность объединяла не только сахарные заводы, но и большое количество свекловичных совхозов на базе бывших помещичьих богатых хозяйств, где были хорошо развитое земледелие и животноводство. Кроме того, по моей инициативе в составе наркомата были созданы новые специализированные совхозы по животноводству, главным образом в целинных районах, мясному скотоводству, затем свиноводству. Так что через них я, как нарком, вовлекался в практическое управление этими важными отраслями сельского хозяйства, а не только в порядке общего руководства. И все это легло на плечи наркомата. Было очень трудно работать, но, судя по всему, я справлялся со своими обязанностями. Не раз мне приходилось отчитываться перед пленумом ЦК по вопросам, связанным со снабжением населения.