Так говорил… Лем (Беседы со Станиславом Лемом)

– Да. Через Варшаву и через Москву.

– Да. Ну конечно, время очень изменилось… То, что было, уже не важно. Вы бываете иногда в Москве?

– Бываю изредка.

– Метро еще существует?

– Существует.

– Знаете, у нас есть дирекция центральная в Варшаве, есть одна линия, есть дирекция автострад, и не существует ни одного километра метро, еще не в состоянии польское правительство осуществить этот проект.

Люди безнадежные - сами дураки. Знаете, меня попросили написать что-нибудь на тему об отношениях немцев и поляков. Это было в 93-м году. Я там написал - то-се… а закончил так: соединенная Германия будет окружена нищими всего мира, а Польша станет протекторатом Ватикана, Рима, Папы Римского. И так оно и есть действительно. А какая-то дама из Польши, которая сидит в этом институте польском в Германии, написала так: «пессимистические взгляды польского футуролога». Какие там пессимистические? Мне кажется, что это было реалистическим, и так оно и есть.

– Пан Станислав, а вот эту книгу вы помните?

– О! «Диалоги»… Это же было издано так давно… Вы знаете, вот все, что здесь, на первой странице написано [236] , так это они не понимали, никто… издатель даже не понимал, что это все значит, думал, может быть, я немножко с ума сошел, а?

Вы знаете, я даже удивился, что нашелся один немец, который удивился: «Как вы смогли здесь написать о механике устройства социалистического общества в то время?» Как-то удалось. Я даже не… когда я писал, я не знал, что это будет издано…

236

На титульном листе первого издания «Диалогов» было напечатано следующее: «Об атомном воскрешении, о теории невозможности, о философских концепциях людоедства, о грусти в пробирке, о кибернетическом психоанализе, об электрическом метапсихозе, об обратной связи эволюции, о кибернетической эсхатологии, об индивидуальности электрической сети, о коварстве электромозгов, о вечной жизни в ящике, о конструировании гениев, об эпилепсии капитализма, о машинах для правления, о проектировании общественных систем».

Где вы нашли эту книгу?

– В букинисте… В антиквариате.

– В Кракове?

– Да, вот сейчас.

– Удивительно. В то время, я даже не помню, очень небольшой был тираж… Сейчас посмотрю. Три тысячи! И достаточно посмотреть, что здесь на обложке, как это выглядит, они даже не знали, что нарисовать, о чем эта книга…

Действительно, а все-таки хорошо издаются ( берет в руки книгу афоризмов)… Значит, народ имеет деньги, если бы не было денег, то рыночный спрос был бы небольшим.

– Деньги есть… но мало.

– Откуда - неизвестно?

– Все же работают, на двух, на трех работах сейчас…

– Они не понимают, эти самые, разные западники, не понимают. Они думают, они говорят так: «Раз произошел такой развал Советского Союза, настоящего капитализма в России нет, деньги куда-то удирают неизвестно… так…»

Но Россия все-таки уже не такая огромная, как Советский Союз, а все-таки достаточно большая страна.

– Да, большая. Далеко до вас добираться… Я пытался приехать раньше, но меня не выпустили из Союза…

– Теперь необходимы только три вещи: во-первых, деньги, во-вторых, деньги, в-третьих, деньги, и…

– И в-четвертых тоже…

«Больше плохого, чем хорошего». Беседовал Козловский Е.А. [237]

237

Козловский Евгений Антонович - писатель, сценарист, публицист, фотограф, во время интервью - главный редактор московского журнала «Компьютерра».

Краков, 5 марта 2001 г., беседа шла на русском языке

Евгений Козловский. Можем ли мы говорить по-русски? Если возникнут проблемы, молодой человек будет переводить.

Станислав Лем. Откровенно говоря, я даже польскую терминологию не совсем хорошо знаю, потому что она пока только начинает существование. 90 процентов того, что я читаю, - читаю на английском. В последние месяцы у меня и « Science», и « Nature», и « New Scientist», и бог знает что. Я слишком перегружен не только статьями о работе компьютеров, но и вообще… там ведь всё, все научные новшества. А что касается компьютеров - очень нелегко предсказать, что будет. Есть такие… обещания… теоретические возможности квантовых компьютеров… но это пока только грезы. Потому что, как известно, все это основано на суперпозиции, и избежать декогеренции - это огромный, сложный вопрос. Сегодня если удается передать один, два, три кубита - уже и это становится некоторым происшествием… А пока мы практически дошли только до того, что называется молетроникой: до молекулярных компьютеров, где логические элементы состоят из единственных молекул - но и это довольно сложно. Пока и тут тоже более надежд и обещаний, чем массовой реальной продукции: их производства пока совсем нет. И опять: вопрос в том, чтобы иметь хороший inputи хороший output…

В последних номерах « Science» я читал, что жесткие диски будут заменены специальным видом бумаги, которую можно будет просто класть в карман, - но и это тоже обещание: только-только идут первые испытания. Таким образом, существуют, как говорят, огромные горизонты, но неизвестно, как все это в конце концов будет выглядеть.

Мне кажется, что решающей силой тут будет капитал. Если та или иная новая продукция принесет большие деньги, скажем, японцам или американцам - начнут на всю железку нажимать и делать именно это. Но предсказать, что именно это, - невозможно.

Пока Мур говорит, что каждые 18 месяцев вычислительная мощность увеличивается вдвое, но в конце концов всему должен прийти конец. Был такой американский немецкого происхождения физик - Ханс Бремерманн, - и он двадцать лет назад попытался предсказать, каков будет предел вычислительных мощностей (он имел в виду только итеративные процессы, не параллельные), - так предсказания оказались довольно скромными по сравнению с сегодняшней реальностью.

Теперь уже есть генетические программы… Одним словом, одной жизни не хватит человеку, если б он даже только этим занимался, чтобы быть в курсе всего компьютерного процесса. А я, кроме компьютеров, занимаюсь космологией, ксенобиологией. Последним достижением, произведшим на меня сильное впечатление, было прочтение человеческого генома. У меня есть вся эта огромная карта, которую я получил в подарок… Никто еще не знает, что из этого будет хорошего и что плохого… Кажется, будет больше плохого, чем хорошего. С новой технологией так обыкновенно бывает.

Вот теперь там, в другой комнате, сидит мой секретарь. У него компьютер, модем, ксерокс… все, что надо. Я этим не занимаюсь. Он фильтрует для меня информацию, потому что ее - огромное количество. И каждые полтора года - новый компьютер, новый процессор, новые то да се. Мне кажется, что эти фирмы из Silicon Valley– все они чего-то ожидают… мне кажется, что сейчас у них момент некоторого расслабления. То есть появляются новые процессоры, память, прочее - но прогресс компьютерного развитияв новом темпе не идет. Вероятно, это просто невозможно.

– Вообще говоря, наш журнал только отчасти про компьютеры. Он традиционно называется «Компьютерра», потому что десять лет назад именно компьютеры были символом прогресса. Сейчас мы про компьютеры как таковые пишем умеренно, а больше внимания уделяем разным научным и технологическим исследованиям, в том числе и в области генетики, и в области космологии, и в области психологии, и в области социологии… Как раз за это, мне кажется, нас и ценят. Перед тем как к вам приехать, я перечитал «Сумму технологии». Эта книга в свое время произвела на меня очень сильное впечатление и очень многое сформировала и во мне, и в моих сотрудниках, и в наших читателях. И знаете, что получилось? Что, если взять наш журнал за последние, скажем, три года - половина тем номера, cover story, в очень большой степени, иногда - до полного совпадения, - заголовки из вашей «Суммы технологии». То есть до сегодняшнего дня мы продолжаем рассматривать, развивать ваши темы.