Так кто же виноват в трагедии 1941 года?
Шрифт:
был заинтересован в войне, разрухе и голоде во всей Европе, а, в особенности в том, чтобы фашисты надолго увязли на Западе. Так зачем же ему было нужно приказывать коммунистам разлагать западные армии, и тем самым способствовать тому, чтобы Франция была бы покорена фашистами быстро и с наименьшими для немцев потерями. Ведь такой приказ уж никак не вяжется со стратегией «революционного Ледокола»!
Но самое главное, во всех своих «ледокольных» иллюзиях Резун полностью игнорируется тот факт, что Гитлер еще в Майн Кампф сформулировал главную цель своей жизни — завоевание для немцев жизненного пространства на Востоке и в первую очередь завоевание земель России:
«Когда
Следовательно, приход Гитлера к власти объективно создавал угрозу для существования Советского Союза. Так стоило ли взращивать такой «Ледокол», который изначально создавался для разрушения всего того, что с таким трудом строил Сталин? Видимо понимая уязвимость своей позиции Резун выдвигает тезис о том, что первейшей задачей Гитлера были война и разгром Франции, и лишь только после обеспечения безопасности тыла фюрер якобы в совершенно неопределенном будущем собирался приступить к завоеванию жизненного пространства на Востоке:
«А разгром Франции для Гитлера — ближайшая задача. Перед тем как захватывать земли на Востоке, Гитлеру следовало обезопасить себя от смертельного врага. Вот вторая причина сталинской любви к „Майн кампф“ и ее автору…
Земли на Востоке — не ближайшая задача, а перспектива на грядущие века. Этого мнения придерживался не только Гитлер, но все его ближайшее окружение…
Сталин знал: если Гитлер ввяжется в войну против Франции и Британии, то вопрос о землях на Востоке отпадет сам собой».
Откуда Резуну стало известно, что знал, и чего не знал Сталин остается загадкой за семью печатями. Однако Сталин, в принципе, не мог ЗНАТЬ отпадет или не отпадет у нацистов вопрос о землях на Востоке, он мог лишь ПРЕДПОЛАГАТЬ, что события могут пойти по тому или иному сценарию.
Тем более что в Майн Кампф Гитлер в своих планах рассчитывал вовсе не на войну, а на тесный союз с Британией, союз, который ему успешно удавалось поддерживать вплоть до тех пор, пока он следовал соответствующим англо-германским договоренностям, заключенным в ноябре 1937 года между Галифаксом и Гитлером. Разрыв же между Берлином и Лондоном произошел под большим давлением общественности и лишь после того, как фашисты нарушили эти договоренности, захватив всю территорию Чехии. Так что не только Сталин, но даже и Чемберлен вплоть до марта 1939 года лишь с большим трудом мог бы представить себе, что Англия вскоре перейдет в лагерь противников нацизма, и уж, тем более что она станет воевать с Германией.
Кроме того, Майн Кампф читал не только Сталин, с этим «бессмертным» творением фюрера были знакомы и западные лидеры, которые, по логике Резуна, должны были бы сильно обеспокоиться тем, что фюрер может начать свою войну против Франции. Но в реальности такая перспектива вплоть до 1939 года их почему-то практически не волновала. Мало того, несмотря на наличие потенциальной угрозы со стороны фашистов Лондон, при почти полном безразличии со стороны Парижа, приложил немало сил, чтобы значительно усилить военно-политический потенциал Германии.
Так, например, французский посол в Берлине Кулондр в своем докладе, направленном в Париж 15 декабря 1938 года писал:
«Стремление третьего рейха к экспансии на Востоке мне кажется столь же очевидным, как и его отказ, по крайней мере, в настоящее время, от всяких завоеваний на Западе, одно вытекает из другого… Стать хозяином в Центральной Европе, подчинив себе Чехословакию и Венгрию, затем создать Великую Украину под немецкой гегемонией — таковой в основном кажется концепция, принятая нацистскими
руководителями и, конечно, самим Гитлером».Впрочем, объяснить столь странную позицию Запада в этом вопросе можно, если обратиться к тексту Майн Кампф, в котором ведь речь идет не столько о войне с французами, сколько о том, что Германия в союзе с Англией и Италией навсегда должна была бы лишить Париж возможности играть роль гегемона в Европе. А эта задача могла быть выполнена не только военными, но и политическими методами. Вот что по этому поводу пишет сам фюрер:
«Заключение такого союза означало бы, что смертельный враг нашего народа — Франция — сам попадает в изолированное положение. Если бы успех этого союза вначале имел только моральное значение, и то это был бы громадный шаг вперед. Германия развязала бы себе тогда руки настолько, что теперь даже трудно себе и представить. Ибо вся инициатива перешла бы тогда от Франции к новому англо-германо-итальянскому европейскому союзу…
Нам нужна не западная ориентация и не восточная ориентация, нам нужна восточная политика, направленная на завоевание новых земель для немецкого народа. Для этого нам нужны силы, для этого нам нужно, прежде всего, уничтожить стремление Франции к гегемонии в Европе».
Так что ни о каком стремлении Гитлера начать войну с Англией, а, тем более, развязать большую европейскую войну, в Майн Кампф не сказано ни слова. Все это лишь домыслы и выдумки Резуна. На самом же деле Франция, для фюрера всегда являлась лишь второстепенной целью, хотя по его начальным замыслам — целью, предшествующей завоеванию жизненного пространства на Востоке. Вот что по этому поводу пишет Гитлер:
«Борьба с Францией может иметь и будет иметь смысл лишь постольку, поскольку она обеспечит нам тыл в борьбе за увеличение наших территорий в Европе».
Но к началу 1939 года Германия с помощью Англии фактически уже сломила остававшееся после ПМВ стремление Франции к гегемонии в Европе, поэтому то Запад и считал, что следующей целью фашистов будет война с СССР, и всячески подталкивал Германию в этом направлении.
2. Кто же виновен в том, что союз немецких коммунистов и социал-демократов так и не состоялся?
Согласно точке зрения Резуна СДПГ делала все возможное для создания единого левого фронта борьбы с нацистами, и если ей это не удалось, то только потому, что Сталин запретил Тельману поддерживать социал-демократов:
«Социал-демократы неоднократно предлагали коммунистам совместные действия против Гитлера НА ЛЮБЫХ УСЛОВИЯХ (выделено мной — Ю.Ж.), но всегда получали твердый и решительный отказ».
Тем не менее, документы свидетельствуют, что Сталин вовсе не был таким уж ярым противником союза с социал-демократами, каким его изображает Резун. Так, например, на письмо Зиновьева от 31 июля 1923 года, в котором тот писал:
«Кризис в Германии назревает очень быстро. Начинается новая глава (германской) революции».
Сталин 7 августа отвечает:
«Должны ли коммунисты стремиться (на данной стадии) к захвату власти без с. д., созрели ли они уже для этого, — в этом, по-моему, вопрос».
Относительно же утверждения Резуна, что социал-демократы якобы предлагали коммунистам предвыборный союз «НА ЛЮБЫХ УСЛОВИЯХ», то это совершенно не соответствует действительности. Так, например, на последних президентских выборах, состоявшихся в довоенной Германии 13 марта 1932 года КПГ выдвинула своего кандидата в президенты — Тельмана, шедшего под лозунгом: