Так навсегда!
Шрифт:
Кропотливая подготовка этого «матча трехлетия» заняла недели две. На уроках физкультуры были окончательно сформированы «основы», и после надсадных дебатов в раздевалке некоторых игроков под угрозой отправки на «банку» и в глухой запас удалось склонить к роли защитников. Ну или хотя бы полу-. Был выбран день, когда ни у кого из старших классов не было «физры» пятым уроком, а если и была, то предполагался кросс и сдача нормативов по метанию гранаты. Школьное поле, таким образом, оказывалось свободным, но его, на всякий случай, по двое дежурных с каждой стороны караулили аж со второй перемены, чтобы, не дай бог, не занял кто из пришлых или «больших». Наконец, прозвенел долгожданный
Матч, как и положено встречам подобного высшего уровня, выдался упорный. С пресловутым «нервом игры», натянутым, пульсирующим и звенящим. Во всяком случае, в свои первые пятнадцать минут. Потому что на исходе шестнадцатой наши соперники заработали право на угловой удар, ставший в итоге роковым…
Я, деловито понтуясь, выставил игроков на штангу. Причем не только на ближнюю, но и на дальнюю, каковой прием подсмотрел у одной из зарубежных команд в «Футбольном обозрении» под управлением Владимира Перетурина. Остальные просто хаотично сгрудились во вратарской. Подавать же «угол» направился ученик Дмитрий Воронин, известный не только сварливым характером, но и занятиями в настоящей футбольной секции — и, стало быть, наученный разного рода околофутбольным штучкам и приемчикам.
Немного осмотревшись, Дмитрий застыл на какое-то время — а потом исполнил незатейливый на первый взгляд наброс «черпачком», прямо на ворота. Наброс этот я легко взял в прыжке, согнув колено и, как и наставлял отец Мишки Бодрова, сопроводив прыжок зычным воплем «Я-я-я-яяя!!!», и уже изготовился было ввести мяч в игру, развивая собственную атаку, как вдруг…
В дело вмешалась натуральная геометрия, хоть мы и должны были проходить ее только с шестого класса, — но вмешалась. По каким-то неведомым причинам наши ворота на школьном поле стояли, изрядно заваливаясь штангами назад, градусов на двадцать. Кто их так построил — неизвестно. Случайность, возможно, но возможно — и непознанная закономерность, так как и противоположные имели схожее отклонение. Таким образом, мяч был пойман, безусловно, ДО перекладины — но приземлился я с ним, формально говоря, за линией ворот, если проводить ее по нижней точке. Говорю же — тяжелое наследие Пифагора и Евклида.
И тогда над полем раздался КРИК.
Инициировал его Воронин.
— Гол! Гол! — истошно завопил он на всю округу — небось, и на Сусанина было слышно.
— Монгол!!! С какого перепугу, Дмитрий?! — довольно культурно возразили мы.
— С такого! Вон, вон же Миха стоит за ленточкой с мячом!!! Стой, куда пошел вперед?! Стой, говорю, где поймал! Это за линией!!! Сейчас я подойду, покажу, там следы наверняка остались его!!!
— Монгол! — повторил наш несокрушимый аргумент ученик Александр Белоглазов, тоже «занимавшийся» и оттого не лыком шитый. — Это что сверху — это не считается!!! По линии такой надо смотреть!!! По другой, короче!!!
— Вообще, если сетки не коснулся, то не гол!!! — вспомнил кто-то еще одно надежное правило.
— За ленточкой только, если пересек — то уже все!!! Сетка — это только если в колхозе каком! Был, был — один–ноль в нашу, идите с центра начинайте!!!
— Сами начинайте!!! Ноль-ноль, как и было!!!
Небеса свидетель: я с того дня участвовал в разборе десятков, да даже сотен спорных эпизодов. И по поводу «Был или не был гол», и по вопросу «Блокировка или силовая борьба на игровой дистанции», и по вечной Двадцать четвертой Проблеме Гильберта «Была ли рука, а если даже и была — то была ли ИГРА рукой? А если «прижатой»? А неумышленная?» —
но такого КРИКА не слышал больше никогда!!!КРИК стоял минут десять. Доводы с обеих сторон приводились самые разнообразные и изощренные, с переходом на личности, примерами из личного опыта и обещаниями вызвать старших братьев и отцов. И уже встревоженный, зажав под мышкой учебную гранату для метания, бежал к нам преподаватель и носитель физической культуры Борис «Боря» Михайлович. И с тревогой поглядывал на нас с той стороны улицы дежурный милиционер у районной прокуратуры, проверяя на всякий случай кобуру с табельным оружием.
Когда дым, гарь и поднятая столбом пыль слегка рассеялись, обе стороны стояли друг против друга в полной готовности к рукопашной по схеме «стенка на стенку». Неожиданно сбоку обнаружился Тасик, застывший в величественной позе, с одной ногой на мяче и в окружении присных.
— Вы чего орете-то?! — с изумлением спросил он.
— Тасик, скажи этим идиотам!!! — кинулся я к нему. — Что не было гола!!! Я поймал, а этот идиот, а мы сказали, а он…
— Короче, — сказал Тасик. — Если не играете, то сваливайте. И так уже пять минут стоим ждем. Подраться-то и за школой можно, необязательно поляну занимать!
— Да мы играем, играем… — залепетали мы, пытаясь кое-как возобновить.
— Играем. Ноль–ноль, — сказал ученик Александр Белоглазов.
— Играем. Один–ноль в нашу, — сказал ученик Дмитрий Воронин.
КРИК возобновился, причем с удвоенной силой. Тасик махнул, и присные, разбившись, видимо, уже на команды, выкатились на поле и расположились согласно избранным тактическим схемам.
— Ладно, в общем — сваливайте! Мы играем теперь, — подытожил Тасик.
— Тась! — в последней надежде я ухватил его за рукав. — Ну не было гола! Честно! Этот Воронин нарочно…
— Не, ну а я что теперь сделаю?! — развел тот руками. — Ну не был… ну даже если и был! У нас во дворе — я бы еще чего сказал… а тут — поле общее, кто первый пришел, тот и занял!
Да, это уже была не просто Справедливость — это прямо какая-то Мудрость! Достойная великого мастера Оямы. А может, даже и выше.
И мы понуро поплелись прочь, кляня на чем свет стоит всё и вся, а в первую голову — неведомых строителей наших перекособоченных ворот. Я не кровожаден, но надеюсь, их все-таки лишили в том году квартальной премии.
А потом пошли дожди. Май, «черемухины холода». И вопрос, кто сильнее, «А» или «Б», так и остался невыясненным. Ну и ладно. Хотя, если быть откровенным — мы все-таки были послабее. Но это так, к слову.
…Площадка наша простояла довольно долго. Хотя перекладину «южных» ворот сломали, кажется, той же весной. Сказались все-таки недобранные по оси «игрек» сантиметры, и кому-то ворота показались пусть и высокой, но скамейкой. А потом мы вырастали, и появлялись другие интересы, и все чаще вместо нормальной игры народу набиралось только на «американку» (она же «сотня»), да и «южные» доломали совсем. А потом Тасик ушел в армию, и рухнули и северные.
А потом однажды старший ребенок спросил у меня:
— Пап, а когда мы к бабушке поедем, ты сходишь со мной на площадку, где жираф?
— Это на какую? Что за жираф?
— Ну та, которая прямо перед домом!
Я даже не сразу сообразил, про какую «площадку» идет речь. Да, про ту самую. Действительно, металлический жираф для лазанья, песочница и прочие элементы детского и ландшафтного дизайна. И люди ходят теперь сквозь нее абсолютно безбоязненно. Ни следа на земле. Только в одной лишь голове и сердце.
Но мы-то помним!
<