Так поют сентябри
Шрифт:
– Ну… земля уже там, позади осталась…
– А кто сказал, что рай на земле?
– Да рай, это же земля… я помню, я летал…
– Странно вообще… всю жизнь деды наши и прадеды на юг летали в рай, там рай был, а тут почему-то на западе стал…
Я молчал. Ответить бы им как-нибудь, только что тут скажешь…
– Но слышите же рай? – спросил я.
– Да слышим, слышим, – нехотя отмахнулись странники.
Я уже видел – они не верили мне. Более того – они не верили раю. Да мне уже было наплевать, что они не верят мне, не верят раю, это еще полбеды, главное – что рай обманул
Новый порыв ветра…
Шторм…
Жестокий шторм…
– Может, привал сделаем? – спросил кто-то.
Остальные только усмехнулись в ответ. Привал… легко сказать… Дорого бы я дал, чтобы сделать привал, опуститься на землю, боже мой, на землю, вытянуться на песке…
На землю….
Нет никакой земли…
Крыльями, крыльями машите…
Крыльями, крыльями…
Крыльями, кры…
Новый порыв ветра закружил меня волчком, разметал стаю по холодному небу. Да, в такой шторм даже самые смелые летуны, даже самые опытные старики не осмелились бы лететь в такую погоду. А как не лететь, куда денешься, хочешь не хочешь – лети…
Крыльями, крыльями машите…
И как в страшном сне – машешь, машешь крыльями, а не машется, и сила какая-то – недобрая сила, неведомая сила – тянет и тянет вниз.
Вверх…
Ну давай же…
Нет сил…
– Ну что же ты? – кричит мне кто-то в ухо, с трудом узнаю учителя, – вниз, вниз давай!
– Вниз… чего ради вниз, зачем вниз, в морскую пучину бросимся, что ли… Машу крыльями – быстрее, быстрее, а все уже летят вниз, к волнам… Ветер снова бросает меня кувырком… Крыльями, крыльями… Краем глаза замечаю внизу что-то темное, неужели земля…
– Земля! – точно в ответ мне кричит кто-то.
Клочок голой земли, ровная скала в отдалении, над скалой возвышается что-то огромное, массивное, не вижу, что.
Крыльями, крыльями, кры…
Я упал на холодные камни, прислушался к себе. зов ушел, больше ничего не манило меня в незримые дали на западе. И верилось, и не верилось, что зов шел отсюда, с холодной каменной земли…
Мой учитель распластался на камнях, оглядел серую равнину.
– Все… прилетели…
– Сереж, ты данные-то списывать будешь?
– Да пропади они пропадом…
– Это еще что, тебя зачем нанимали-то?
– Оставь, Жека, кто нас тут проверять будет… Дай…. Поспать…
– Да какое поспать, дело-то серьезное… я на этот локатор знаешь как рвался, это же связь с космосом… Торчит себе посреди океана и небо прощупывает… Цивилизации ищет…
– Очень рад за него… а я спать хочу…
– Так, ну я шторы-то открою, а то не видно ничего… – Жека подошел к окну, присвистнул, – ни хрена себе.
– Что там?
– Птичий базар.
– Ага, слышу, галдят, – Сергей приподнялся на локте, прищурился от солнца.
– Ужас, сколько их налетело… Это что за птицы такие, я и не знаю таких…
– Чего это они приперлись? – Сергей потянулся.
– Да захотелось им так…
– Не, тут другое. Знаешь, что? Это установка наша… Тарелка эта на крыше, локатор наш… Сигналы-то он из космоса ловит, да он еще сам
сигналы распускает, магнитные поля…Снился свет
Снился свет.
Нет, не такой, не тусклехонький, не слабехонький, не отголосок света, не светик, не светишко, не светочек – а свет, светище, – который заливал всю землю.
Проснулся с криком.
Страшно было.
Еще бы.
Свет.
К ЧЕМУ СНИТСЯ СВЕТ
…свет во сне означает страх потери чего-то – как мы дорожим крупицами света, так же мы боимся потерять что-то для нас ценное…
Да нет же, не тусклый свет снился, а свет, светище в полнеба, ничего-то вы не понимаете… стараюсь объяснить, да кому я это объясняю, страницам книги…
– Как всегда?
Это торговец.
Киваю:
– Как всегда.
Ссыпаю на прилавок хрусть.
Жду.
Он отсчитывает люксы, восемь, девять… на десятом замирает, как будто задумывается, а дать ли.
Бросает мне в ладонь.
Кланяюсь.
…вечером зажигаю последний люкс, листаю древние книги.
К чему снится свет.
К чему снится свет.
Книги, книги, глупые книги, ну давайте же, говорите же, к чему, к чему, к чему снится свет.
Книги молчат. Книги всегда молчат, но в этот раз как-то особенно. Листаю страницы, сон, сон, сон… сонник, сонный, сон… сонце.
Сон-це.
Последний люкс гаснет.
Дальше про сонце не вижу.
Ночью видел свет.
Много света.
Испугался, когда между мной и светом мелькали клочья чего-то непонятного.
Выбираюсь из норы.
Спешу.
Раскалываю лед пикой.
Много хрусти сегодня надо собрать, ой, много. Сам виноват, вчера замешкался, хрусти недобосирал.
Кладу на прилавок.
Продавец отсчитывает.
Девять.
Не верю, не понимаю, как девять, почему де…
Он мотает головой:
– Инфлюэнция.
Это я знаю, что такое. Это когда было двенадцать, а потом одиннадцать, когда было одиннадцать, а потом десять… но девять… девять?
А все.
Девять.
– Инфлюэнция.
…спохватываюсь, что так и не спросил про сонце.
Смотрю на последний люкс.
Думаю.
Взвешиваю на ладони.
Уползаю в нору. Листаю книги, ищу сон, сон, сон, сон-це… Сны попадаются – страшные и смешные, веселые и грустные – сонца нет.
Потерял.
Думаю, как буду завтра впотьмах собирать хрусть.
Ночью света не было.
Свет не пришел.
…ползу по темной пустыне, ищу хрусть.
Не вижу.
Продавец придирчиво смотрит на горсточку хрусти, прикидывает, фыркает:
– Семь.
Даже нет сил спорить, семь так семь.
Спохватываюсь.