Так просто... Книга 2

Они сидели и смотрели, как еще тусклое, но уже теплое солнце, лениво просыпается и ползет вверх по дуге, к своему зениту. Трое таких разных, но удивительно похожих, самых близких, самых дорогих и самых любимых её людей.

Почему-то в этот миг сердце болезненно сжалось. Не от тоски и грусти. От счастья. Такого, что перекрывает дыхание, наполняя всю тебя теплотой и любовью. И почему именно здесь, в Белизе, к ней пришло понимание полного счастья.

Когда-то давно, еще будучи совсем девчонкой, в одной книге она прочитала, что любовь приходит и остается с тобой навсегда. Если это настоящая любовь. Ты можешь не ждать её, не хотеть этого чувства, противиться ему, но она поселится в твоем сердце и пустит там прочные корни. Настолько прочные, что пройдет с тобой через боль, обиды и невзгоды; через разлуку и расстояние. Она будет тлеть слабым угольком, но давать такое тепло, что не способны будут дать сотни тысяч солнц. Она будет оберегать тебя в моменты, когда слезы будут застилать твои глаза от тоски и одиночества; будет давать силы, чтобы найти выход из тупика и двигаться дальше; подарит надежду и поможет в нужный момент расправить крылья. Она, словно маяк, поможет тебе преодолеть скалы и подводные рифы. И, как Полярная звезда в Северном полушарии, будет указывать один единственный, правильный путь…

Джейс стояла и смотрела на Марка и детей. Истинная любовь… Она нашла её, сама того не ведая и не желая, несколько лет назад. В голове вертелось сотни вопросов, ответы на которые, она знала, она будет искать всю свою жизнь, но так и не уверена, что сумеет найти. Как? Как так случилось, что из более чем восьми миллиардов людей, живущих на маленькой планете, он один перевернул всю её жизнь с ног на голову? Почему только с ним она чувствует себя по-настоящему живой? За что ей, пацанке, девчонке, выросшей на самой окраине Долины Сан Фернанде, достался главный приз в этой лотерее жизни? А главное, что ей надо сделать, чтобы не нарушить и не разрушить все это?

Она тихо наблюдала, как Марк рассказывает детям какую-то новую сказку, которую, она уверена в этом, он придумал сам. Так просто, смотря на море и солнце; на белые облака и высокие пальмы; на крикливых чаек и небольшие морские суда. Если бы ей довелось сочинить свою сказку, она бы рассказала не о монетке, что позволила ей оплатить проезд до Университетского парка. И не о подарке братьев на свой семнадцатый день рождения, который они преподнесли ей, хоть и с опозданием в несколько месяцев. Её история была бы поучительной.

О том, что надо научиться слушать свое сердце. Научиться доверять ему. Потому что, если оно сумело договориться с сердцем того человека, которого ты любишь больше всего на свете, если оба сердца сумели найти один правильный и нужный ритм на двоих, то вместе они смогут преодолеть все. Сумеют выбраться из самых глубоких ям, противостоять самому жаркому и палящему солнцу, не согнуться под порывами ветра. Джейс рассказала бы о том угольке, что не давал её душе угаснуть все годы, что она провела вдали от Марка. Сказала бы «спасибо» за безграничное терпение, силу и веру, которой он обладал. За то, что помог этому угольку не угаснуть, и с нежностью и любовью заботился о нем, и позволил огню вспыхнуть с новой силой. О том, как важно уметь прощать людей, которые причинили тебе боль, не физическую. Синяки и раны на теле зарубцуются. А душевную. О важности уметь просить прощение. И о благодарности за то, что человек, которого ты предала, не просто сумел все забыть и простить тебя, но и подарил любовь, и надежду, и веру…

Она бы сказала Ники и Бри, как важно доверять тому, кому ты любишь. Уметь слушать и слышать. И любить: чисто, открыто, преданно, беззаветно. Не требуя ничего взамен. Потому что от истинной любви ты получаешь гораздо больше, чем отдаешь сам. И о том, что понимание всего этого приходит, увы, с годами…

Джейс смотрела на Марка и понимала, что он для неё всегда был и будет тем маяком, что не позволит ей разбиться о неприступные скалы. А если такое и случится, то только он поможет залатать пробоины и исцелить раны. Что только он один, из восьми миллиардов людей, будет в её жизни той путеводной звездой, что укажет ей путь. К нему.

И пусть её порой невероятно бесило его упрямство, чрезмерная самонадеянность, привычка все и всегда решать самому, просто ставя её в известность перед фактом, она любила его. Просто любила. До боли в сердце. До огромного комка чувств и эмоций, что возникал в душе всякий раз, когда они встречались друг с другом взглядами. До слез… До остановки дыхания… До последнего вдоха… Просто любила. За что? а разве любят за что-то? Любят… потому что любят. И все. Точка.

Джейс смахнула слезинку, которая, как она надеялась, появилась на щеке от соленного ветра, а вовсе не той любви, что переполняла её, когда она вот так стояла и смотрела на самых дорогих ей людей. Она прислушалась к разговору и улыбнулась.

— Пап, а солнце, оно, вообще чего-нибудь ест? Чем оно питается-то?

— Ники, — Марк наклонил голову к сыну. — Солнце питается. Любовью. Когда вокруг царит любовь, то и на небе ясная погода. Но стоит только кому-то затеять ссору или сделать что-то… неправильное, как на небо набегают облака. Ну, а уж если все совсем не так, то тучи… Но, я так понимаю, что мой мальчишка проголодался?

— Ну, есть немного, — Ники вздохнул и на секунду задумался. — Но ты же все это… Это твоя сказка, да? про тучи и облака?

— Не совсем, ребенок. — Марк вздохнул. — Даже, если этих туч не будет на небе, они будут у тебя вот здесь, в душе.

После недолгого молчания Ники согласился:

— Ну, это-то да. Когда… когда ты нашел нас, то все стало как-то… солнечно, да? теперь, когда мы все вместе, все по-другому.

— Так и будет, старик, вот увидишь.

— И мама теперь чаще улыбается. И смеется. Ты только… ты…

— Парень, посмотри на меня. — Джейс не видела, что именно делал Марк. — Я постараюсь всегда держать свое слово; не подводить ни тебя, ни Бри, ни мамочку; не обманывать. Я никогда не оставлю вас. И вам не дам больше от меня ускользнуть. Но и с вас я возьму такое же обещание. Ты сможешь дать мне слово?

— Да, пап, смогу.

Джейс видела, как маленькие ручки обвили крепкую шею. И как Бри подняла голову, смотря на своих папу и брата.

— А может… может, если солнышко уже проснулось и успело позавтракать… может, и мамочка проснулась, а? Пойдем, посмотрим?

— Мамочка проснулась, малышка, — Джейс слышала усмешку в голосе Марка. — Уверен, она не может и минуты прожить без нас. Ну, хотя, без вас, — он решил подразнить детей, — может, и может, минут так… Но без меня, точно нет. Морковка! — Джейс вздрогнула от неожиданности. — Хватит стоять там! Иди сюда, к нам! Твоё место тут, рядом с нами.

Джейс удивилась. Марк ни разу не обернулся. Он не мог знать, что она стоит тут. Она не выдала себя. Не ступила на шаткий деревянный настил. Не проронила ни звука. Невозможно же просто почувствовать? Или, у него на неё стоит маячок?

Она подошла к Марку и детям и села рядышком, прислонясь щекой к левому плечу мужа.

— Как ты?..

— Малышка, — Марк перебил её. — Ты пахнешь спелой сочной вишней и темным горьким шоколадом. Я узнаю тебя из тысячи, из миллиона… И готов повторить тебе это наедине… Но, только, сначала, давай накормим этих маленьких монстров, а потом поручим их заботам аниматоров. — он наклонился к уху Джейс и, с придыханием, прошептал. — Потому что я соскучился по тебе. И по твоему вкусу. Страшно. Сильно. Очень…

Они неспешно шли к главному корпусу гостиничного комплекса, держась за руки. Но у границы, где полоска белоснежного песка пляжа переходила в благоустроенную, выложенную плиткой, дорожкой, Марк выпустил из рук ладошку дочери и кивнул сыну:

— Бегите, садитесь за столик и делайте заказ. Выбирайте, кто что будет. Но только, чтобы доесть все! И про нас не забудьте!

Воробьи, радостные и преисполненные чувством гордости от того, что им доверили накормить всех завтраком, крепко держась за руки, побежали в ресторан, где их знали уже не только официанты, но и повара. И не просто знали, но и любили.