Так строилась железная дорога

– Сегодня ночью спать не будем, – сказал он. – Я вам буду играть на гитаре, а вы пойте песни. Как вам такое?

Видя, что никто не откликается, он продолжил:

– Какая колоритная ночь-то! Там снег застилает всё небо, тут горит костёр, распаляя наши чувства, а мы, эдакие «цыгане», в песне выразим всю нашу отвагу, чтобы эту минуту запомнили и земля, и снег.

Ши Цзинтянь натянул на голову капюшон своего пуховика и сказал:

– Пой, пой, нельзя же волков не привлечь!

– Здесь не Тибет, не Цинхай, не Синьцзян и не Внутренняя Монголия, – сказал Чжу Хунцзюнь. – Волков тут не водится.

– Спою тогда «Сегодня ночью я без сна», – перебирая пальцами струны, сказал Чжао Хуалян. И тут же между небом и заснеженной землей разнесся его звучный голос.

Отсветы костра плясали на снегу. Ши Цзинтянь, Чжао Хуалян и Чжу Хунцзюнь ждали механика, поедая куриные ножки и напевая песни, невзирая на снегопад. Две кости от куриных ножек и ребрышек они уже выкинули в снежную мглу за своей спиной. Вдруг, в какую-то минуту, Ши Цзинтянь заметил, что позади них, по разным сторонам, сверкают странно бьющие по глазам зеленые огоньки. С юго-востока, юга и юго-запада отчётливо проступили очертания трёх свирепых голодных волков, вставших полукругом около костра. Они не бросались на людей лишь потому, что их пугал огонь. Временами они облизывали пасти и носы длинными языками и кружили по снегу, низко склонив головы и принюхиваясь, а временами – вскидывали головы и пристально взглядывали на трёх людей, сидевших вокруг костра. Волки переглядывались между собой. Они учуяли запах мяса, исходивший от куриных костей. Конечно, куда лучше было бы досыта наесться этими тремя людьми. Волки ждали, когда костёр потухнет и представится удобный случай для нападения.

Допев песню, Чжао Хуалян присел у костра на корточки. Он глубоко задумался, сжимая в руках гитару: вспомнил Лань Яньэр, свою жену, которая решила с ним развестись. Он постарался отогнать от себя эти мысли и, переминаясь с ноги на ногу, сказал:

– Давайте лучше в машину вернёмся. Слишком тут холодно.

Но Ши Цзинтянь крепко ухватился за полы одежды Чжао Хуаляна и Чжу Хунцзюня, жестами показывая, чтобы те обернулись назад. Казалось, ту минуту даже воздух сгустился.

– Три волка! – почти одновременно воскликнули Чжао Хуалян и Чжу Хунцзюнь. В их голосах слышались страх и дрожь.

– Скорее в машину! – коротко крикнул Ши Цзинтянь. – Волки на нас пялятся.

– Ой, мать! – в испуге вскричал Чжао Хуалян. – И, правда, волки волки. Бежим!

Они в панике втиснулись в машину и захлопнули двери. Чжао Хуалян зашвырнул гитару на заднее сидение и перевёл дух, думая, как хорошо, что Ши Цзинтянь так рано заметил волков, иначе все трое стали бы сегодня их пищей. Увидев, что люди забрались в машину, три волка с разных сторон быстро подскочили к костру и принялись кружить рядом с ним, обгладывая куриные кости. Разделавшись с костями и обнаружив, что ничего съедобного больше не осталось, волки устремились к машине, повертелись вокруг неё, а затем внезапно уселись перед машиной и, вскинув головы, завыли. По бескрайней снежной дали разнесся волчий вой, от которого кровь стыла в жилах.

Ши Цзинтянь взволнованно спросил:

– Сколько ещё в машине осталось куриных ножек?

Чжао Хуалян порылся в пакете и ответил, что есть ещё пять ножек. Ши Цзинтянь сказал ему, чтобы он открыл дверцу и бросил все ножки волкам. Чжао Хуалян обхватил пакет и пробормотал с неохотой:

– Все волкам бросим, а сами есть что будем?

Чжу Хунцзюнь обернулся и взволнованно спросил:

– Тебе жизнь дороже или куриные ножки? Не дадим волкам ножки – волки нас съедят. Послушаем нашего руководителя и бросим ножки волкам.

Тогда едва-едва, на тоненькую щелку, открылись три дверцы и куриные ножки приземлились в снегу за бортом автомобиля. Увидев куски жареной курицы, волки со всех ног бросились к ним, при этом два из них стали кусать и рвать зубами друг друга, и только потом, вцепившись в куриные ножки, отбежали метров на десять от машины и принялись за еду. Видя это, Чжао Хуалян ругнулся:

– Вот, мать твою, всю курицу нашу сожрали.

Чжу Хунцзюнь сказал:

– Пятью ножками они не наедятся, разделаются с ножками – и снова сюда вернутся.

– В этом дерьмовом месте, где мы дорогу строить будем, ничего нет, природа суровая. Зима вот пришла, и у нас не спросила. Эх, помрем на полпути, и никто даже за трупами нашими не приедет.

Ши Цзинтянь вдруг сказал, указывая за окно:

– Ай-ай, волки снова вернулись.

И правда, доев курицу, волки вернулись к машине и недвижными взглядами уставились на лобовое стекло. Нервы Чжао Хуаляна были натянуты до предела. Он недоумевал:

– Откуда же здесь волки? Откуда они прибежали?

Ши Цзинтянь ответил с сухой улыбкой:

– Точно прибежали с запада, их логово в горном лесу разрушили, еды у них там нет, поэтому они нас и стали преследовать.

Перед лицом этой опасности посреди снежной степи Ши Цзинтянь и его спутники чувствовали непреодолимый страх. К счастью, им не пришлось долго это терпеть, потому что вскоре к ним на помощь подоспел грузовик с шофёром и механиком.

В тот день сквозь снежную бурю ехали на стройку не только Ши Цзинтянь и два его спутника. Для руководства строительством новой железной дороги были учреждены управление участком и два проектных отдела, все работники которых теперь спешили на стройплощадку, распростившись с семьями. Как бы трудно ни было оставаться без них их домашним, работникам приходилось следовать зову долга, потому что, раз уж были они железнодорожниками, раз уж работали в компании «Китайские железные дороги», им необходимо было подчиняться практике управления системными проектами, принятой во всех строительных бюро этой организации. При упоминании «Китайских железных дорог» не знающие о них люди пребывают в таком же дурмане, как пьяницы, выпившие слишком много спиртного. В широком смысле слова «Китайскими железными дорогами» можно назвать как компанию-оператора «Китайские железные дороги²», так и компании «China Railway Group Limited» и «China Railway Construction Corporation³», или CRCC, но в узком смысле настоящими «Китайскими железными дорогами» называются именно последние две компании. Особенный статус имеет CRCC, которая была переформирована из демобилизованных солдат Железнодорожного корпуса НОАК. В тот год должности командующего и комиссара корпуса соответственно занимали Чэнь Цзайдао и Люй Чжэнцао, оба бывшие крупными военачальниками, принимавшими участие в деле образования КНР. Две громады, бывшие в их подчинении, сформировали основной костяк «Китайских железных дорог». Больше миллиона мужчин и женщин, молодых и старых, стали работниками компании в Китае и за рубежом – от разнообразия всяческих управлений и бюро рябило в глазах. Люди из разных бюро часто встречались за ужином, после встречи обменивались любезностями, пожимали друг другу руки, обнимались и относились друг к другу с большой сердечностью. Как бы пьяны они ни были за обеденным столом, они всё же, пошатываясь и держа в руке рюмку, подходили к собеседнику, опирались одной рукой на его плечо и говорили заплетающимся языком, с уголками рта, грязными от еды:

– Нам нужно выпить эту рюмку, не выпьем – значит, мы не до конца побратались!

Казалось, все были друзьями, почти братьями. Но только начинались конкурсы на строительство обычной или высокоскоростной железной дороги, на реализацию местных проектов, эти братья вмиг становились смертельными врагами, словно голодные волки, бросались друг на друга, не желая уступить другому. Конечно, самым большим преимуществом «Китайских железных дорог» было то, что никто не боялся ездить туда, где никто прежде не был, никто не отказывался от проектов, за которые никто прежде не брался. Со слезами на глазах строители оставляли свои дома, прощались с прикованными к постели родителями или с молодыми женами и малолетними детьми и отправлялись делать великое дело. Это были крепкие молодцы, созданные словно из железа и бетона. С тех пор как Ши Цзинтянь и Чжао Хуалян включились в работу компании, они год за годом проводили в диких краях, шаг за шагом шли по слякотному бездорожью.

– Нельзя не признать, – говорил Ши Цзинтянь. – Возможно, мы всю жизнь так проездим.

Встреча Ши Цзинтяня с волками стала среди железнодорожников профессиональной легендой. Похожие случаи произошли ещё с двумя людьми: были это сорокадевятилетний начальник управления участком Те Цзянь⁴и сорокашестилетний секретарь рабочего комитета партии Дан Хунци⁵. Во время строительства железной дороги Цинхай – Тибет Те Цзянь и Дан Хун-ци пять лет работали вместе на высоте более четырёх тысяч метров над уровнем моря. С волками Те Цзянь столкнулся в Кэкэсили⁶. В сумерках он в одиночестве возвращался в проектный отдел, и по пятам за ним увязался волк. Стоило Те Цзяню остановиться, как и волк останавливался, а когда он шёл, двигался за ним и волк. Но всё же Те Цзянь был военным. Он знал, как справиться с диким волком. В то время как раз праздновали Новый год. Начальник управления участком купил в Голмо хлопушки, и некоторые из них работники ещё не успели запустить. Те Цзянь, бывало, засовывал несколько хлопушек себе в карман и запускал их, сидя на вершине горы, когда стройплощадка погружалась в молчание. Хлопушки радостно трещали в чистом высокогорном воздухе. Теперь, когда в тридцати метрах от него был волк, Те Цзянь вспомнил о хлопушках в своём кармане. Он остановился, достал из кармана хлопушку, зажег её и с силой швырнул в сторону волка. Тут же вспыхнул огонь и раздался треск. Волк, поняв, что столкнулся с достойным противником, понуро побежал прочь. Слух о случившемся распространился по всему бюро, и работники всех уровней, безумно волнуясь за своего коллегу, вместе с тем восхищались его сообразительностью.

А мягкий, добродушный, искренний с людьми и рациональный в делах Дан Хунци повёл себя иначе, столкнувшись с волками. Конечно, за ним гнался не один волк, как за Те Цзянем, а несколько. На высокогорье стояла глубокая осень, был полдень. Все работники вернулись на обед в проектный отдел, а Дан Хунци остался охранять стройку. Учуяв запах человека, волки немедленно направились к нему, готовые атаковать. Мобильный телефон в горах не ловил сеть, а на крик никто бы не отозвался. В голове у Дан Хунци загудело. Почти потеряв надежду, человек может проявить исключительную сообразительность. Дан Хунци стремительно подбежал к ближайшему столбу электропередач и вскарабкался на самый верх, сам не зная, откуда взялись силы в его руках, – так проворно он это сделал, словно под ногами у него сами собой появлялись опоры. Он крепко обхватил столб и не решался даже пошевелиться. Дрожа от страха, он поглядел вниз, а волки, облизываясь, смотрели на него и ждали. Их голодные глаза были устремлены на Дан Хунци, они выли и кружили вокруг столба в надежде, что Дан Хунци оттуда упадёт, – ведь сами забраться на столб они не могли. Наконец вернулись с обеда работники стройплощадки, и Дан Хунци был спасён. При воспоминании об этой картине он и по сей день трепещет от.