Так велика моя любовь

— Сеймур… Максим Сеймур.

Хозяин двинулся вперед и, добравшись до стола, взял соверен, внимательно его исследовал. Осмотр удовлетворил его: на одной стороне монеты была изображена английская королева, а на другой — все те знаки, которые подтверждали, что перед ним стоит именно тот, кого он, как ему было велено, ожидал. Его губы оживила улыбка, и он, высоко подбросив монету, перекинул ее Максиму. Тот ловко поймал ее и спрятал в карман.

— Итак, милорд! Полагаю, вы тот, кто должен был прийти. — В его голосе совершенно явственно слышалось облегчение. — Меня зовут Тоби.

— А он? — посмотрев на юношу, спросил Максим.

— О, не беспокойтесь. Он глухой, и у него с головой не все в порядке. Так безопаснее.

— Как насчет тех, с кем я должен встретиться?

— Мастер Кеннет и его брат прибыли из Гамбурга с неделю назад и сказали, что скоро сюда приедет один джентльмен. Когда я увидел ваш сигнал, то сразу же позвал их. Они наверху.

— А остальные постояльцы?

— Их почти нет, милорд. А тех, что живут у меня, не интересует, что творится вокруг. Они мои друзья.

Максим пристально взглянул на хозяина гостиницы.

— Sie sprechen sehr gut Deutsch [48] , Тоби. Как так получилось, что вы говорите на великолепном немецком, а английский у вас — не совсем правильный?

Зацепив пальцы за веревку, служившую ему в качестве пояса, Тоби задумался.

— Ну, милорд, — наконец произнес он, — я решил, что гораздо безопаснее, если тебя будут считать парнем из простонародья. В таком деле у высокородного господина вроде вас больше возможностей лишиться головы, чем у меня, правда, сэр? В общем, думаю, они не будут использовать меня в качестве примера… надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду, сэр. Береженого Бог бережет.

48

Вы прекрасно говорите по-немецки (нем.).

— Можете, если хотите, прятаться за свою исковерканную речь, друг мой, но если настанут плохие времена, сомневаюсь, что кто-нибудь будет делить людей на классы. Нас быстренько построят в линеечку и пустят под топор палача.

Тоби усмехнулся и потер рукой шею, словно почувствовав прикосновение холодного лезвия.

— Вы говорите не очень-то приятные вещи, милорд.

— А правда редко бывает приятной.

Максим бесшумно пробрался в дом фон Райанов и на цыпочках прошел через холл к лестнице. Поднявшись наверх, он открыл дверь в предоставленные ему апартаменты и замер на пороге. У него возникло ощущение, что что-то не так. Его взгляд медленно ощупывал комнату, пытаясь проникнуть сквозь царящий там мрак. Поленья в камине уже прогорели, оставив кучку пепла с углями, по которым изредка пробегали красные всполохи, настолько слабые, что даже не освещали сам камин. Создавалось впечатление, что в комнате смешались вымысел и реальность. Мебель превратилась в некие призрачные тени и едва различимые пятна. Единственное, что можно было разглядеть — да и то благодаря слабому мерцанию углей, — был диванчик с высокой спинкой, стоявший возле камина. Хотя Максим не заметил никаких изменений, его все же не покидало чувство, что он не один.

Закрыв за собой дверь, он снял плащ и, перекинув его через руку, направился в спальню. Там тоже было темно.

Бросив плащ на спинку кресла, Максим подошел к широкой кровати с балдахином на четырех колоннах и взял трутницу. Потом высек искру, чтобы зажечь свечу, и, когда комната осветилась, стал осматривать кровать, предвкушая, как насладится отдыхом на мягком матраце и взбитых подушках. Угол одеяла был заботливо откинут, открывая тонкую простыню, отделанную кружевом ручной работы. Свежий запах белья напомнил о том, как Илис развешивала после стирки простыни на огромном кусте во дворе замка. За этим воспоминанием последовали другие, более захватывающие, но Максим отогнал их, испугавшись, что они лишат его сна на остаток ночи.

Он вздохнул и, опустившись на край кровати, принялся стягивать сапоги. Потом поднялся и снял дублет и рубашку, оставшись в облегавших ноги длинных, до талии, чулках, которые иногда носил вместо панталон на вате. Холод, коснувшийся своим ледяным дыханием его обнаженной спины, заставил Максима поежиться и напомнил о сохранившемся в тлеющих углях жаре.

Максим внимательно осмотрел каждый угол, но не нашел ничего, что могло бы быть причиной его беспокойства. Вернувшись в гостиную, он занялся тем, что стал растапливать камин. Он собрал угли в кучку, положил на них горстку лучин, сверху — пару сухих поленьев и стал раздувать пламя, своим дыханием возрождая его к жизни. Вскоре огонь взметнулся вверх и с жадностью накинулся на дерево, издавая при этом шипение и треск и выстреливая искрами.

Максим поднялся с колен и еще немного постоял у камина, наслаждаясь теплом и обдумывая только что полученные сведения и разработанный им и его друзьями план. Мысль о том, что здесь, в Любеке, у него почти не будет времени ухаживать за Илис, не вызывала у него приятных ощущений, так как он понимал, что его отсутствие даст Николасу массу преимуществ.

Внезапно его раздумья были прерваны долгим вздохом, и он ошеломленно повернулся, чтобы узнать, кто же вошел в комнату. Его взгляд устремился к теням, скрывавшим дверь, однако там никого не было. И тогда Максим посмотрел на диванчик. Там, свернувшись калачиком под меховым покрывалом, спала та, которую он столь страстно желал. Ее волосы, вспыхивающие золотом, когда на них падали отблески пламени, разметались вокруг нежного личика. Густые темные ресницы отбрасывали тень на покрытые легким румянцем щеки, губы были слегка приоткрыты. Она зашевелилась и, вытащив руку из-под покрывала, положила ее на мягкий мех. При этом полы халата разошлись, обнажив ложбинку между грудей. Тонкая ткань словно искушала Максима, грозя в любую секунду соскользнуть с жемчужно-белой кожи и открыть его жадному взгляду розовые соски. Хотя вид спящей девушки и возбудил Максима, заставив кровь быстрее бежать по жилам, но он все же не смог убедить себя в том, что ею двигали любовь и желание, когда она отважилась прийти к нему в комнату. Хорошо зная ее, он предположил, что у нее наверняка были довольно веские причины прийти к нему и касались они ее отца.

Словно в подтверждение логичности его довода длинные ресницы дрогнули, и глаза Илис открылись. Она повернула голову и спокойно, будто ее сознание не было затуманено сном, посмотрела на Максима.

— Я хотела поговорить с вами… и ждала.

Ее взгляд медленно спустился с обнаженной груди Максима вниз, туда, где находилось его мужское естество, плотно обтянутое чулками. Максим даже не попытался скрыть, что возбужден, и это заставило Илис вспомнить о том, как она сама выглядит. Зардевшись, она запахнула полы халата и поспешно добавила:

— Я, должно быть, задремала.

Она спустила ноги с дивана и убежала бы, если бы Максим не повернулся к ней спиной и не занялся камином.

— Зачем вы пришли? — не оглядываясь, спросил он.

— Николас сказал, что вы единственный, кто способен помочь мне найти отца… — тихим и дрожащим голосом ответила она.

Максим рассмеялся:

— Николас обладает потрясающим умением ускользать от ваших вопросов. Нельзя же верить каждому его слову.

— Я знаю, что он не принимает это всерьез.

Илис нервно теребила мех. Что подумает о ней Максим? Появиться в его комнате в таком виде! Ей следовало бы раньше подумать о том, как она выглядит, а не мучиться сомнениями по поводу своего решения попросить у него помощи. Ее настырность только оттолкнет его.

— Зря я пришла, — робко пробормотала она. — Просто я думала, что вы поможете мне.

— Дело в том… — Максим замолчал, размышляя над тем, имеет ли право обнадеживать ее. — Я говорил с одним человеком… не исключена вероятность, что он ошибается… он сказал, что видел мужчину, который, вполне возможно, и есть ваш отец.

Илис вскочила. Она вновь преисполнилась отваги, надежда возродилась в ее душе.

— Где?

Максим сделал неопределенный жест и налил себе немного вина.

— Не знаю, Илис, можно ли этому придавать такое значение. Этот человек не был уверен, что видел именно вашего отца.

Девушка стремительно приблизилась к нему.

— Но это был он, Максим, — проговорила она, беря его за руку. — Не может быть иначе.

— Я, естественно, наведу кое-какие справки…

— Его видели здесь, в Любеке? — не унималась Илис.