Такая работа

— Ну, Галя, считай, что тебя к нам в кадры оформили…

Галя не знала обидеться ей или смеяться: почему собака? В кадры?

— Может, и была такая кличка «Черень», — сказал Барков, — да только Андрей произнес «черт» или «чернь»…

Они вернулись в город в понедельник поздно ночью..

Автобусы уже не ходили, и, пока мужчины убирали мотор и снасти, Нина буквально засыпала на скамье у дебаркадера.

— Вперед, друзья, — сказал наконец Рогов, — я знаю: за эти два дня Ратанов обязательно придумал что-то интересное!

— Люблю Ратанова, — призналась Нина, — легко с ним работать!

А у Гали неожиданно испортилось настроение: поездка кончилась, а с ней и два дня не омраченного ничем счастья. «Зачем я ему нужна? — думала она теперь, закрывая глаза. — Зачем я с ним езжу! Может, у меня нет ни капли девичьего самолюбия? Писали ведь в «Комсомолке»…

Потом они шли по пустынным улицам. Рогов на тарабарском наречье, которое, как он уверял, и является древним языком благородных инков, возносил молитвы за здоровье Ратанова и Шальнова, подаривших им два дня чудесного отдыха. Барков уверял Нину, что расследование вопроса о заселении Полинезии и Меланезии следует поручить Главному управлению милиции. Тамулис думал о Черепе.

У почтамта мимо них на большой скорости промелькнул «москвич», а вслед за ним, отставая на какие-нибудь метры, стремительно пронесся милицейский газик. Они не заметили, кто сидел в газике, так как еще через мгновенье впереди были видны только летящие огоньки стоп-сигналов.

На секунду все остановились: скорость машин была пугающей.

«А все-таки и о нас вспомнит кто-нибудь, — подумал Тамулис, — ведь не зря же люди ничего не жалеют…»

Они прошли мимо дома, в котором жил Ратанов.

— Не спит, — сказал Тамулис, глядя на освещенное окно. — Может, случилось что-нибудь?

Ратанов в это время разговаривал по телефону. В течение дня он несколько раз посылал секретаршу отдела Веру за Джалиловым, но та в квартире никого не заставала. Вечером соседка сказала Вере, что Арслан с сестрой и с племянником еще в субботу уехал в деревню, к товарищу по заводу. Соседка видела, как Майя в штапельном сарафане выходила с малышом на улицу из дома. У мальчика в руках был сачок для бабочек. Арслан догнал их у калитки, в новом зеленом костюме, с хозяйственной сумкой в руках. «Такой а к т у а л ь н ы й, совсем, как инженер из восемнадцатой квартиры», — умиленно сказала Вере соседка.

Ратанов разговаривал по телефону.

В ночь на понедельник Джалилов на работу не вышел.

6

Барков пришел в отдел с опозданием на шесть минут и, не встретив никого из начальства, проскочил в кабинет, где Тамулис в волнении расхаживал взад и вперед, от окна к двери.

— Мне снился страшный сон, — не замечая его расстроенного лица, весело объявил Барков. — Мне снилось, что Веретенников всю ночь сидел у моей кровати, когда я спал, ласково гладил меня по темени и пел что-то колыбельное. Я проснулся в поту! Представляешь?

— Где ты бродишь? — набросился на него Тамулис — Ты знаешь, что Арслан арестован?

Барков застыл в дверях.

— Да. Вчера вечером по постановлению московского следователя.

— Ничего не понимаю. Кто тебе сказал?

— Читай записку на столе… Дмитриев оставил, он ночью работал.

На листке бумаги размашистым почерком Славки Дмитриева было написано:

«Герман, ночью прибегала Майя. Сказала, что Арслана арестовали в деревне два работника прокуратуры. Один из них приехал специально из Москвы».

— Славка уже ушел?

— Славка уже давно спит.

Схватив записку, Барков побежал к Ратанову, но его кабинет был закрыт. Егорова тоже не было. Шальнов прочитал записку Дмитриева и, почесав карандашом где-то за ухом, сказал:

— Видно, за старое преступление… Я предупреждал: как волка ни корми, он все равно в лес смотрит…

Барков вернулся в кабинет.

— Может, съездить к Майе?

— Давай подождем Ратанова.

Ратанов был в управлении, на оперативке у начальника уголовного розыска области. Подполковник Александров сидел без пиджака за своим массивным столом. Ему беспрестанно звонили по телефонам, и пока он, чуть заикаясь, вежливо объяснял, что он занят — у него «оп-перативное с-совещание», возникали томительные паузы. Потом Александрову стали звонить из районов, и он в несколько минут довольно резко, возмещая, по-видимому, недостаток времени, распушил одного за другим сидевших в комнате. Потом отпустил всех.

Ратанов вышел на улицу.

Приближался полдень, и было жарко. У массивного красного здания управления шелестели листьями деревья. Люди шли по бульвару, занимавшему середину улицы, останавливаясь на секунду у громадного висевшего над центральной цветочной клумбой термометра.

Ратанов прошел в отдел, из кабинета сразу же позвонил Гурееву:

— Заходите с Барковым, Тамулисом и Лоевым. Захватите материалы обыска у Варнавина.

Барков вошел первым и сразу же начал разговор о Джалилове.

— Шальнов мне тоже сказал, что там какое-то старое дело…

— Вы знаете, Игорь Владимирович, ведь Арслан, по-моему, ходил с ними…

— Разберемся. А сейчас максимум собранности, не отвлекайся ничем.

Письма, изъятые при обыске на квартире Варнавина, кроме одного, не представляли никакого интереса. Собственно, это было даже не письмо, а половина листка из школьной тетрадки с оборванным верхом.

«Слушай внимательно, — писал автор письма, — убьют меня…».

И далее неразборчиво: то ли «соев», то ли «сыв»… «песке о постюмо или ури одова».

«Если ты этого не сделаешь, не считай нас братьями, а что не нужно герав дуродыр».

— Ну, давай, Барков, покажи, как ты знаешь жаргон, — сказал Гуреев.

Барков не мог вспомнить ни одного из этих слов. Ратанову показалось, что письмо написано на каком-то незнакомом языке.

Другие письма адресовывались Волчарой из лагеря матери.

Тамулис обратил внимание на рецепт: пенициллин — по триста тысяч единиц, через двенадцать часов, 17 февраля, фамилия врача неразборчива. Бланк первой городской больницы.

Слово «ури» в письме Гуреев считал безграмотно написанным словом у р к и. Однако в других словах ошибок не было.

Лоев молча прислушивался к их догадкам.

— Разрешите от вас позвонить, Игорь Владимирович? — спросил Тамулис.

Ратанов кивнул.

— Регистратура? С вами говорит Тамулис из уголовного розыска. Здравствуйте! Кто со мной говорит? Товарищ Королева, я вас попрошу срочно поднять карточку больного Варнавина Виктора Николаевича. С чем он обращался к вам в феврале? Я подожду…