Такие разные сны

– Дай-ка руку, – Вика взяла его за запястье и начала считать пульс. – Где нормально? Что-нибудь сердечное у тебя есть?

– Не знаю, – честно признался Игорь. – Наверное, что-то есть. Только я сейчас плохо соображаю. Давай просто посидим чуть-чуть. Мне уже становится лучше.

– Если через пять минут ты останешься таким же красивым, как сейчас, то ты скажешь, где у тебя аптечка, а я уж как-нибудь разберусь, что с тобой делать.

– Хорошо, – согласился Игорь и даже попытался улыбнуться.

– Может быть, ты ляжешь?

– Не стоит. Я и посидеть могу. Только ты рядом.

– Конечно, – Вика села с ним рядом.

– Ты надолго?

– Мешаю?

– Наоборот. Если ты можешь остаться…

– До утра могу. Мне утром на работу.

– Ты Лизу и Гришу с Зоей оставила или к Николаю отвезла? – при упоминании о детях лицо Игоря дрогнуло.

– С Зосей оставила. Они сегодня раз двадцать о тебе спрашивали, почему ты грустный был.

– Что, большой занудой я с утра был? Даже детишки заметили?

– Игорек, ты такие разговоры заводишь… – Вика поморщилась. – Кто зануда? Что за глупости? Просто они тебя обожают и скучают.

– Вика… я вдруг подумал… – Игорю стало холодно, от пришедшей в голову мысли, голос предательски задрожал, глаза защипало. – А что если Танюшка не сбежала от Мары? Что если с ней что-нибудь сделали?

– Игорь! Да что на тебя нашло?! Ты соображаешь, что говоришь?!

– Соображаю… – Игорь закрыл лицо ладонями, чтобы Вика не могла видеть его лица, плечи его вздрагивали от беззвучных рыданий.

Вика прижала его голову к груди. В словах Игоря была доля истины. Ей самой становилось страшно от такого предположения. Ещё ей было жаль Игоря. Она хотела и не могла его успокоить. Просто не знала, как это сделать. Вика чувствовала, что ещё чуть-чуть и она сама заплачет.

– Игоречек, успокойся, прошу тебя, – прошептала она. – Не нужно даже думать о таком… Вот увидишь, всё будет хорошо.

Телефонный звонок, заставивший их обоих вздрогнуть, оказался как нельзя кстати. Игорь с трудом перевел дыхание, вытер мокрые глаза и попросил:

– Сними трубку… я не могу…

Вика ответила и нажала кнопку внешней связи, чтобы Игорь мог слышать разговор. Звонил Николай узнать, как дела у Игоря. Новостей пока не было никаких. Разве что один из гонцов узнал координаты проводницы и теперь поехал к ней. Игорь жестом показал, что разговаривать не будет.

– А Игорек далеко? – поинтересовался Николай.

– Руки моет. Позвать?

– Нет, хватит и того, что передашь. Как он там вообще?

– Сам понимаешь, как, – Вика вздохнула и отключила звук.

– Зайка, ты с ним на ночь останешься? Не нравится он мне.

– Конечно. Мне тоже.

– Налей ему пять капель и попробуй уложить спать.

– Не налью. У него сердце прихватывает.

– Сильно?

– Коленька, можешь не волноваться, мы со всем справимся, – заверила его Вика.

– Тогда, по возможности, спокойной ночи.

Вика повесила трубку и повернулась к Игорю. Глаза его были всё ещё красными. Он сидел, сгорбившись, как старик.

– Нужно было тебе говорить, что у меня сердце прихватило… – виновато сказал он.

– Нужно. Ничего страшного я в этом не вижу. Ты как сейчас?

– Не знаю… Прости…

– За что? – удивилась Вика.

– Сорвался я… – он склонил голову.

– Бестолочь, – она ласково погладила его по голове. – Давай лучше придумаем ужин, а потом я заварю чай, напою тебя и отправлю спать. Можешь не волноваться, я останусь с тобой до утра.

Глава 66

Вика заварила чай. Игорь сел у стола. Она повернулась и внимательно посмотрела на него.

– Как ты?

– Никак, – он покачал головой. – Я, наверное, есть ничего не буду.

– Это почему ещё?

– Просто не смогу я сейчас поесть. Я только чай.

– Игорек, так нельзя. Ты за целый день не поел. Только кофе у меня утром выпил.

– Сегодня можно. Даю слово, что завтра буду есть. Только не сегодня.

– Ладно, – сдалась Вика. – Сердце сейчас как?

– Лучше. Так, умеренно давит, – он помолчал. – Николай не оговорился, откуда проводница?

– Ты же сам слышал – нет.

– Потом не слышал.

– Потом мы о проводнице не говорили.

– Знаешь, со мной, кажется, что-то совсем не то происходит, – Игорь сидел опершись головой на руки и грустно смотрел на Вику. – Пытаюсь посмотреть на себя со стороны и прихожу в ужас от того, что вижу.

– В каком смысле с тобой что-то не то и от чего ты приходишь в ужас? – она налила чай и села напротив Игоря. – Что тебя смущает?

– Наверное, всё это давно уже началось. Начать с того, что с моей семьей случилось. Там, где должен был остановить Карину, хотя бы попытаться это сделать, я стормозил. То голос на неё боялся повысить, то надеялся, что она поймет, насколько всё глупо, то пытался её по-хорошему уговорить и решить всё миром. Потом нужно было настоять на том, чтобы забрать Танюшку. Я и тут стормозил, решил, что она не поймет меня, посчитает, что я хочу её разлучить с матерью.

– Игорь, почему ты думаешь, что смог бы её остановить? Интересно, как бы ты это сделал?

– Да гнать к черту её подружек нужно было, а я…

– Ничего бы ты не добился. Она всё равно нашла бы возможность с ними увидеться, а подружки объяснили бы ей, что твои действия лишнее подтверждение того, что они правы.

– Не знаю… – он покачал головой. – Может быть, это расплата за то, что я её никогда по-настоящему не любил?

– Что значит, «никогда по-настоящему не любил»?

– Какое-то время я был в неё влюблен, да и то не сильно, а потом, пожалуй, даже слишком быстро, за какие-то считанные месяцы, всё перешло в привычку.

– Ты долго встречался с ней до свадьбы?

– Нет. Пару месяцев. Родители начали поговаривать, что девушка хорошая. Когда я к ней приходил, то мать её будто чего-то ждала. А тут ещё то мои друзья жениться начали, то её подружки замуж выходить. Вот мы и поженились, чуть ли не за компанию.

– Насколько я поняла, вы не очень плохо жили.

– Неплохо. Нормально жили. Тихо, спокойно, размолвки бывали, но так, по мелочам. Ничего особенного. Иногда мне казалось, что мы просто друг другу не мешаем. Потом, когда Танюшка появилась, мы иногда начинали выяснять отношения. Карина сначала обижалась, что я люблю дочку больше, чем её. Ну что мне, правду ей нужно было сказать, что это так и есть? Потом, не дай Бог, кто-нибудь говорил, что Танюшка больше похожа на меня. Я тебе уже рассказывал. Она воспринимала это, как личную обиду. Потом появились подружки.