Такой маленький бизнес

— Таня! Ради бога… Приезжайте скорее! — послышался в трубке плачущий голос Ивана. — Здесь такое!..

— Здесь — это где? — задыхаясь, осведомилась я, на всякий случай оглядывая свою квартиру — не подбросили ли мне очередной труп.

— На даче у тети, — продолжал бормотать Иван. — Это в поселке Спешнево, что на северо-западе. Поворот на двадцатом километре шоссе и чуть углубиться влево.

— Ждите! — заверила я и опустила трубку.

Маршрутное такси, переполненное дачниками, неслось по серому асфальту.

Тяпки, лопатки и помидорная рассада в небольших ящичках сгрудились внизу так, что некуда было опустить ноги.

Приходилось полпути держать их на весу.

— Остановите на повороте к Спешневу, — попросила я водителя.

— Спешнево так Спешнево, — равнодушно ответил он.

Такси притормозило на обочине возле столбика с цифрой двадцать.

Я выскочила из машины, зацепив чьи-то грабельки, и чуть не свалилась в придорожную пыль.

Отряхнув серый налет с края юбки, я огляделась.

В километре слева от меня высились аккуратные крыши дачного поселка.

Приблизительно такие я видела в голландских деревеньках, где жили состоятельные фермеры.

У нас подобную архитектуру по неизвестным причинам предпочитают бизнесмены и работники госсектора.

Впрочем, о вкусах не спорят.

Перейдя шумное шоссе, я углубилась в заросли, сквозь которые петляла узкая тропинка.

Через полчаса я приблизилась к невысокому длинному забору.

Строение шесть, семь, восемь…

Ага, вот и особняк Макогоненко.

Ну-с, тетушка, пора нам и познакомиться.

Невдалеке от дачки стояли две иномарки — джип и «БМВ».

Сидящие в автомобилях люди, завидев меня, выставили из окон видеокамеры и усердно стали запечатлевать меня на своих пленках.

«Если это слежка, то зачем так явно обнаруживать себя? — задумалась я, толкая калитку. — Скорее всего — наружное наблюдение. Или психологическое давление?»

Я дернула за веревочку звонка, стилизованную под ослиный хвостик.

Дверь тут же открылась, и Иван быстро втолкнул меня внутрь.

— Как хорошо, что вы добрались… — еле слышно проговорил он. — Пойдемте, я сейчас вам все покажу…

— Что хотела от вас братва? — оборвала я его.

— Конечно, не денег, — ответил Иван. — Происходит что-то непонятное. Они настаивали на том, чтобы я свел их с тетей. Но я упирался как мог. Говорили: позвонишь, мол, в дверь и отойдешь. Я и позвонил. Только не в дверь а по телефону. И они надежно укрылись здесь. Тем паче что утром… Впрочем, пойдемте, это нужно видеть…

— Это ваша охрана, там, возле лесочка? — спросила я, пока Иван вел меня за руку на второй этаж.

— Ох, — тяжело вздохнул он. — Нет, конечно. С утра пристроились… Сразу после того…

— После чего? — решила я внести ясность.

— Сейчас увидите, — бормотал он. — Мы тут оставили все как было.

И он толкнул передо мной дверь в одну из комнат второго этажа.

— Это спальня тети, — пояснил он.

— А где сама… — начала я свой вопрос, но так и застыла с открытым ртом на пороге.

Пожалуй, такое я видела только в фильме ужасов.

На развороченной постели лицом вниз лежала обнаженная женщина.

Можно было бы подумать, что эта дама только что занималась любовью с каким-нибудь пылким поклонником.

Если бы не одно обстоятельство.

Ее тело было обрызгано кровью с ног до головы.

Густые потеки были разбросаны по простыне, вся подушка была запачкана красными пятнами.

Паркетный пол комнаты был залит липкой и пахучей белой жидкостью.

У порога валялись осколки битого стекла и охапка розовых лепестков.

На стене было написано крупными красными буквами:

«Дети — наше будущее».

Я подошла поближе к надписи и, мазнув пальцем по буквам, понюхала его.

Краска оказалась свежей.

Подойдя поближе, я вгляделась в распростертое на постели тело.

Обнаженная женщина была всего-навсего надувной куклой, облитой яркой охрой.

Но от этого представшая моим глазам картина стала еще отвратительнее.

Резиновое изделие похабно ухмылялось грубо нарисованным ртом.

Похоже, за Макогоненков взялись всерьез.

— Сегодня утром, говорите? — задумчиво переспросила я, вытирая палец платком. — Через окно залезли?

— Да-да, — подтвердил Иван. — Дядя уезжал по делам, а тетя ходила за молоком в деревню, по пути розочки нарвала для варенья. Возвращается — а тут такое… Такая гадость… Даже банку расколола.

— Неудивительно. И где же она теперь?

— В бункере вместе с дядей. Боятся выходить.

— В милицию сообщили? — спросила я на всякий случай, хотя ответ мне был заранее известен.

— Тетя наотрез отказалась.

— И правильно сделала. Отведите меня к ним, — решительно приказала я. — Горю желанием познакомиться.

— А что… что насчет Лизы? — неуверенно спросил Иван дрожащим голосом.

— Думаю, что обвинение необоснованно. Ваша супруга действительно была на месте убийства. Но я имею основания полагать, что она тут ни при чем.

Кажется, Иван немного успокоился.

Но я быстро заставила его вернуться в прежнее возбужденное состояние.

— Лизу просто хотят подставить, — пояснила я Скворцову. — Знаете, кого она якобы ухлопала? Кристину. Еще не забыли?

Иван раскрыл рот, словно дитя на представлении фокусника.

— Как же так?.. — сбивчиво соображал он. — Неужели она…

— Все гораздо сложнее. Ревность тут ни при чем. Наверняка Лиза ничего не знает о вашей интрижке.

«И теперь уже не узнает», — добавила я про себя.

Бункер располагался на цокольном этаже.

Собственно, это было помещение для гаража, но, поскольку гараж пристроили сбоку, здесь оборудовали жилую комнату.

Железная дверь толщиной в кулак медленно поворачивалась на хорошо смазанных болтах под действием электронного механизма.