Такой смешной король! Книга вторая: Оккупация
Шрифт:
Прежде чем расстаться, Иван внимательно изучал обстановку вокруг замка. И очень ему нравилось, что именно в том месте, где на стене замка был на этот раз балкон, а не амвон — настоящий маленький балкончик, именно здесь ближе всего до заросшего кустарником и деревьями вала. Выбрав в кустах место, Иван сказал Королю:
— Здесь ты будешь стоять. Как увидишь меня на балконе, то жди, прилетит.
Кто прилетит? Иван не объяснил, сказал, что Король после узнает. На том они порешили и разбежались.
Когда они встретились опять, Иван поставил Короля в указанных кустах и велел наблюдать за балконом. Он сунул Королю пустой довольно-таки объёмистый рюкзак. Ещё дал ему моток бечёвки коричневого цвета, такую рыбаки применяют для починки сетей.
— Как прилетит, привяжешь конец бечёвки к
«Травить»? Нет, насчёт «травить» Король не понял. Иван терпеливо ему разъяснил. Но пуля… Как она может летать, если не стреляют, а если стреляют… разве поймаешь?
— Вот пуля, — Иван показал пулю, — а стрелять я буду из этого… — Иван достал из-за пазухи обыкновенную рогатку, такую же, как та, с помощью которой Король, было дело, перебил в своё время немало стёкол в кое-каких окнах…
— Но?
Иван уже исчез.
Король ждал. Долго пришлось ему ждать. Наконец, на маленьком балкончике, с которого чёрт знает в какие давности епископ читал молитвы, показался Иван, и тут же она прилетела, та пуля, привязанная к тонкой нити. Оторвав пулю, Король привязал к нитке бечёвку и начал травить. Почти до конца мотка травил. И когда бечёвка образовала уже «двойную тягу», с балкона по воздуху стали прибывать пачки с табаком и курительной бумагой. Король отвязывал их и бросал в рюкзак. Потом Иван пропал: он сходил за новой порцией. Потом пачки опять прибывали, Король травил, отвязывал, совал в мешок и так до тех пор, когда рюкзак набился до отказа. Он махнул Ивану, и тот бросил свой конец «тяги» с балкона, а Король потянул «технику» к себе и намотал в клубок. Скоро пришёл и Иван с набитыми карманами. Операция завершилась, и ценности добыты. Куда там равняться с Иваном какому-то профессору Мутатекли!
Глава XIII
А потом началась она — эта каторга. И протекала на этот раз как-то особенно трудно, несмотря на относительную свободу, которая образовалась в связи с отсутствием Хелли. Она ему написала письмо. Причём, что немаловажно, письмо было адресовано именно ему лично. Она рассказала в письме, что живёт в большом доме с сестрой Юули, что у них много работы, потому что надо ухаживать за коровами, свиньями, курами. Конечно, она расспрашивала в письме о жизни Короля, особенно интересовалась успехами в школе, а как раз их-то и не было. В конце письма Хелли велела передать привет Алфреду, но его делами совсем не интересовалась. Разумеется, уже в самом конце она писала, что скучает по Королю, что скорее бы лето, тогда он может приехать в деревню Берёзы, там ему будет интересно, и просила, чтобы он ей тоже скорее написал, и уже в конце конца она его бесконечно «целовала», что вообще-то королевским величеством не одобрялось: он не переносил этих слюнявых нежностей ни физически, ни даже на бумаге.
С успехами в школе действительно не получалось — третий класс, какие-то дроби, дробления… Прямо занудство! Алфред, хотя и жил теперь опять в небесно-синем доме, постоянно отсутствовал. Не Королю знать причину такого явления, он не сомневался, что Алфред на службе. Где же ещё?
Не только Королю было трудно — Алфреду тоже, несмотря на отъезд Хелли, легче не стало. С Хелли хоть в одном плане хорошо: она отвечала за благополучие Короля; если что-то не в её силах, докладывала Алфреду. Теперь никто ни о чём не докладывал, он должен был сам за всем следить: чтобы этот господин одевался соответственно сезону и обстановке, чтобы не иссякали запасы питания. С последним проще: Король не брезговал доставать самолично продукты питания из магазина, он это делал и при Хелли, так что Алфред отдавал ему карточки и был спокоен. Одним словом, с Королём у него проблем особых не было. Но без них не обошлось.
Во-первых, Земляника…
Установив, что Хелли покинула город Журавли, она сделала соответствующие выводы. Она сумела отыскать в отъезде Хелли связь с собственным существованием, а к последнему пристроить свою связь с Алфредом. И заключила, что раз Хелли уехала из-за неё, то в небесно-синий дом должна въехать она… Ведь именно у неё проводил все вечера и свободное время Алфред, и уж она это право всячески заслужила, уж какое уменье в разнообразии изобретала, уж как старалась… до
устали. Нет, нет, и от этого можно устать — тоже труд, хотя принято считать, что то наслаждение. Но если так усиленно предаваться наслаждению, то оно становится, чёрт побери, утомительным трудом.И Алфреду стоило тоже немалых усилий объяснить этой развратнице, что в небесно-синем доме резиденция Короля, а в качестве кого, собственно, может перед ним предстать она? Жена? Мачеха? Она согласилась, что — да, не складывается. Но каждый день разрабатывала какие-то планы, какие-то варианты. Она тайком гадала на картах и утверждала, что они предсказывают их с Алфредом свадьбу. Алфред от всего этого приходил в ужас. Он вообще-то от всей этой человеческой жизни сильно страдал и жаловался Тайдеману, когда тот, бывало, заходил в его присутствие в небесно-синий дом откармливаться:
— Всем бесконечно всё надо, прямо голова идёт кругом, когда начинаешь об этом думать. Эта война… Все хотят у кого-то что-то отнять. Эти женщины… Они хотят, чтобы кругом всё было их собственностью…
Тайдеман всегда ел с аппетитом, когда у Алфреда не было других гостей. При гостях, наверное, стеснялся, вслушивался в разговоры, ел мало. Теперь же уплетал всё, что было предложить. В общем-то известно, что карга, то есть Тайдеманиха, его морила голодом, вероятно, и сама себя тоже едой не баловала, уж до того была тоща. Об их скупости и крохоборстве по городу ходили легенды. Тайдеманиху в последнее время почти не видно, она очень редко спускалась вниз по узкой лестнице со скрипучими ступеньками. Редко выходил и Тайдеман. Алфред — и не только он — сколько уж раз пытался настроить Тайдемана на искренний и откровенный лад; чтобы он наконец рассказал свою историю: кем он был, когда ещё не владел домами в Журавлях, откуда родом. Карла, увы, больше того, что уже известно из его кое-каких замечаний, — скитался по свету (как? кем?) — ничего более не говорил, хотя всегда и во всём был искренним. Это пожалуйста. Но откровенничать — с какой стати?
— Все люди знают, — разъяснил он, — что загробной жизни нет, так что, когда человек умрёт, его просто не будет, всё равно как слива: упала на землю, сгнила и осталась косточка. Или червяк: ползёт, ползёт, высохнет, в земле растворится, сгниёт… Так что какой смысл рассказывать — исповедоваться…
Про Тайдеманиху он никогда не говорил ни полслова.
— В чём забота политиков уже с древних времён? — поддержал он Алфреда в его заботах. — Одни следят за другими, чтобы те не добыли чего-то больше первых. Опять же вечный вопрос еды… — Он сам с аппетитом налегал на простой гороховый суп, сваренный Марией Калитко накануне для Короля. — Чтобы отнимать у других, необходимо быть сильнее. Вот и следят… Чтобы, не дай бог, кто-то не вооружился чем-то таким, чего нет у других. Ради этого и союзы создают. В сущности, мировая политика очень проста. В ней, как у жуликов: когда лезешь в чей-то карман одной рукой — другой держись за собственный.
Что касается собственного кармана, на этот счёт у Тайдемана тоже имелось суждение, которое он высказал в связи с обращением третьего февраля по радио доктора Гора, который, как известно, являлся руководителем самоуправления республики. Гора призывал граждан давать немцам всего ещё больше, работать ещё лучше, а мобилизовываться даже тем мужчинам, которые родились в 1904 году… в самооборону. Тайдеман заметил, что это и означает теперь держаться за собственный карман, но…
— Что за него особенно держаться — за пустой карман? Когда он ещё не так пуст был, за него немцы держались, теперь напоследок доверяют и эстонцам стеречь свои карманы…
Доверять — доверяли, заодно же предупреждали:
«Кто распространяет слухи…»
«Кто не подчиняется приказу о мобилизации или иным распоряжениям чиновников учреждений…»
«Кто активно вредит интересам обороны или снабжению войск продовольствием…»
«Кто не сообщает о вражеских агентах…»
«Кто виновен в сообщничестве с врагом…»
«Подлежат наказанию через военный трибунал. Приговоры трибунала исполняются безотлагательно…»