Такой жизнью можно гордиться

Кашира

В этот раз Межова пригласили на беседу в оргинструкторский отдел обкома партии к заведующему отделом Николаю Ивановичу Павленко. Встретил по-доброму, с улыбкой, как земляка. Видно, Василий Иванович, напоминал ему что-то памятное о своей работе в Аннинском райкоме. Что ни говори, а приятно, когда о прошлом так душевно вспоминается. Задал несколько дежурных вопросов.

– Как семья, как дела? Что нового в работе? Межов коротко ответил, рассказал и о своих делах, а также, что приглашение в обком для него было неожиданным. Павленко улыбнувшись, напомнил, что Василий Иванович состоит в списках областного резерва.
– Кадры в области, - сказал он, - в постоянном движении, вот и приходится тех, кто в резерве вызывать и что-то предлагать. Сейчас, к примеру, появились вопросы по зональным секретарям, которых в партийных аппаратах больше не будет. Зональные свое доброе дело выполнили, а в райкомы вводятся новые штаты. Павленко разговорился. Озабочено говорил, что с партийной дисциплиной, к сожалению, не везде хорошо. Так что оргинструкторскому отделу работы хватает. Дальше сказал в связи с чем его вызвали. А ведь как по-обкомовски преподнес!

...В обкоме партии есть мнение направить вас, Василий Иванович, поработать в должности второго секретаря Каширского райкома партии. Ваш опыт работы в предыдущих должностях, умение оперативно поправлять на местах обстановку будет там весьма кстати. Спросил и Василий Иванович заворга: - Чем же не проявили себя там руководители района? В общих чертах он от своих коллег кое-что слышал, но хотелось знать поподробней.

– Пьянка, - ответил тот коротко.
– И такое порой бывает. Плохо, что из-за этого страдает наше общее дело. В районе уже заменили председателя райисполкома, теперь вот тебя вместо второго секретаря посылаем... Вникать в подробности Межов больше не стал, так как о деталях узнает потом на месте.

В общем, впереди - работа на новом месте, а для семьи - переезд.

Дальше все решалось в темпе. Для официального представления и избрания вторым секретарем райкома с Межовым поехал инструктор орготдела обкома Волошин. Добирались долго и непросто: до Колодезной - электричкой, от станции до Левой Россоши на "газике", потом подводой до Мосалей (так Межов назвал село Мосальское). Была весна, разлив речки, так что на другой берег перевозили в лодке, а до Каширы вновь ехали подводой. Добравшись, зашли к первому секретарю райкома партии Афанасию Тимофеевичу Шморгунову. С ним определились по времени проведения бюро и Пленума райкома. В тот день провести было уже невозможно.

Гостиницы в Кашире не было, пришлось ночевать в угловой комнате райкома. Она уже не раз использовалась в этих целях. Волошину с Межовым принесли две койки с постелью, сковородку, чайник, ложки, вилки для приготовления несложного ужина. Укладываясь спать, Волошин рассказал, что на место предрика прислали инструктора сельхозотдела Фролова. Он пока живет в комнатке районной больницы и свою семью в Каширу перевозить не спешит. А бывшего председателя райисполкома направили работать в какой-то колхоз. Василий Иванович поинтересовался о Шморгунове, как он-то выглядит во всей этой довольно щепетильной ситуации? Это же по сути - разгром районной верхушки! Межов слышал от знакомых секретарей некоторые детали о "Первом", что работает давно, возраст предпенсионный, что район какими-то успехами в полеводстве или в животноводстве среди других районов не выделялся. Это подтвердил и Волошин, добавив, что сам Шморгунов спиртным не увлекался, но и должной активности и принципиальности в борьбе с негативом не проявил. Словом - не активничал, что тоже отрицательно сказалось на происшедшем.

Шморгунова пока оставили в занимаемой должности, а как будет дальше, покажет жизнь.

На другой день Межова по представлению Волошина вначале утвердили вторым секретарем на бюро райкома, а затем и на пленуме районного комитета. Членов райкома интересовало, где он работал, его семейное положение, с желанием ли идет на работу в Каширский район? После кадровых вопросов шел острый разговор по подготовке и проведении весеннего сева. Проблем - куча, а времени для их решения почти не осталось. Много критики было в адрес районного руководства, которое показывает недостойный пример для тружеников села. Доставалось Шморгунову, который вместо принятия к пьяницам каких-то мер, смотрел на их безобразия сквозь пальцы.

Василию Ивановичу было интересно все это послушать. В перерыве к нему подходили, поздравляли, желали успехов. Один из доброхотов сказал, что работать ему тут будет непросто, так как "Первый" засиделся, а его надо б было давно поменять, но кто-то из областных чинов Шморгунова поддерживает. Этот же доброхот неуважительно отозвался и о Фролове, которого избрали предриком. Избрать-то избрали, но почему-то он семью в Каширу не спешит перевозить? Или думает удрать отсюда?

Межов обратил внимание, что Фролов на бюро и на пленуме вел себя как-то скованно и в основном отмалчивался, будто все, о чем говорилось, его не касалось. С Межовым поздоровался, спросил о чем-то не существенном.

Пленум закончился поздно. Волошин на ночь глядя не решился ехать в Воронеж и остался ночевать. Он и Межов долго не спали, обсуждая острые разговоры на пленуме. Утром Волошин уехал в Воронеж, а Межов вместе со Шморгуновым, Фроловым и главным агрономом райсельхозотдела выехали в один из колхозов, чтобы посмотреть, как на местах идет подготовка к севу и оценить всходы озимых. Колхоз, как сказал Шморгунов, средненький.

Весеннее солнце подсушило землю и дорогу, хотя даже на "газике" в низинах еле пробирались. Освободившиеся от снега посевы, паровали.

– Чьи посевы?
– спросил Межов агронома.

– А того самого колхоза, куда едем.

– Тогда давайте остановимся и посмотрим на всходы. В удобном месте остановились и вышли из машины.

Перешагивая оставленные на дороге борозды при разворотах трактора, подошли к краю поля. Человеку, даже неопытному в сельском хозяйстве, бросилось бы в глаза, что посевы проведены плохо, как говорится, где густо, а где - пусто. Края участка загущены и чем-то напоминали оборванное одеяло. Межову понятно, что сошники сеялки были плохо отрегулированы по глубине и видно забивались, отчего и борозды местами полупустые. Повернувшись к Шморгунову, расстроено сказал, что посев плохой, видно механизатор или совсем неопытный или ему было наплевать на качество своей работы. Первый нахмурился, замечание Межова ему было слушать неприятно. Фролов молчал, он-то пока тут ни при чем. Агроном лицо отворачивал.
– Это же и его, между прочим, непригляд.

Ехали дальше. В отдельных местах останавливались, давали оценку озимым. Почти везде посевы проведены некачественно. Скорее всего работы проводились без всякого контроля. А как выглядели края посевов? Они и в самом деле напоминали края оборванного одеяла. Почти везде на дороге оставлены борозды от плуга. Почему края не опаханы? Зачем дорогу перепахивать? Вопросов возникало много. Подобные упущения нельзя допустить при весеннем севе, - думал расстроено вздыхая, Василий Иванович.

Уже подъезжая к селу, Межов попросил Шморгунова включить его замечания в принятый вчера на пленуме план мероприятий и как можно оперативней мероприятия разослать в хозяйства. Для себя он уже твердо определился, чем будет заниматься в период подготовки и проведения весеннего сева. Времени оставалось совсем мало. Вспомнились напутственные слова Николая Ивановича Павленко - "Сразу же, Василий, (он его так по-отечески звал) бери в свои руки быка за рога, бери, говорю, сразу и решительно. Покажи, как надо на земле работать. Опыт у тебя имеется". Межов эти слова крепко запомнил.

Что было дальше? А дальше началась ежедневная, изнурительная работа в хозяйствах района, где Василий Иванович стал пропадать с раннего утра до позднего вечера. В хозяйства добирался когда как, то на попутном транспорте, а чаще - верхом на лошади. На ней можно было проехать куда угодно. Главное - не упустить время. Два десятка хозяйств не так уж много. Надо заставить вплотную заняться севом председателей, агрономов, бригадиров, механизаторов, всех, кто к будущему урожаю имеет непосредственное отношение.