Тактика выжженной земли
Шрифт:
– За оказание содействия. А я ее в рамочку и под стекло. А то нехорошо: помру скоро, а от милиции – ни одной грамоты.
– Вообще-то просто так мы грамоты не раздаем… – Я быстро прикинул: десять минут на поиски картинок в сети, пять – оттиск местного УВД в «мастере печатей», пять – текст, пятнадцать секунд – вывод на печать… – Гхм-кхм… Но ввиду исключительной важности… Фамилия, имя, отчество?
– Агриппина Францевна Бадягина. Связист первой категории!
– Записать, – бросил я через плечо.
Виталий дисциплинированно достал блокнот с ручкой, а Витя
– Только прямо сразу это не получится. Давайте так: пиндосы – сейчас, грамота – вечером.
– Договорились. Сейчас только мусор брошу…
Через две минуты мы уже торчали у входной двери в квартире Агриппины Францевны: я смотрел в глазок, а «близнецы» жарко дышали мне в затылок, клацали зубами и капали слюной на паркет.
Сама Францевна, игнорируя звонок, лупила кулаком по обитой голубым бархатом «сейфовской» двери напротив и орала на удивление противным голосом:
– Открывай, сволочь! Открывай, а то дверь подожгу!
– А че-то как-то грубовато, – высказал озабоченность Виталий. – Не кажется?
– Да уж, по-моему, перебарщивает, – поддержал Витя. – Как-никак, жопошники, чувствительные натуры…
– Она рядом с ними живет, – напомнил я. – Думаю, знает, что делает…
Заветная дверь напротив слегка приоткрылась – я замер и поднял сжатый кулак. На старт. Внимание…
– Опять вы орете! – просочился в секцию гнусавенький голос неопределенной тональности – не поймешь сразу, мужик или баба. – Ну и что мы сделали не так на этот раз?!
– А ты цепь скинь, да выдь в секцию – я те покажу, что не так!
– И не подумаю! Опять какие-нибудь гадости… Я вам уже сто раз говорил – мы не выбрасываем кондомы!
– Ну и черт с тобой. Тогда я это в милицию сдам. Мало ли – вдруг там бомба…
– Минутку… Что – «это»?
– Да тут у вас за дверью пакет… – Францевна двинулась вправо, выпадая из узкого сектора собеседника, ограниченного дверной цепочкой.
Заветная дверь захлопнулась и вновь открылась – теперь нараспашку. На пороге стоял стройный Пьер в атласном синем кимоно.
Я распахнул дверь и благоразумно шагнул в сторону.
Марш!
Близнецы рванули с низкого старта, как два ротвейлера за кроликом, в мгновение ока снесли Пьера с порога и вместе с ним влетели в студию.
– Ляжать, б…!!! Всем ляжать!!! Это операция!!! Если кто дернется – это будет операция на почки!
– Пошли и мы, посмотрим, – предложил я Францевне, и мы тоже вошли в студию.
В большой прихожей, обитой мрачноватой бархатной драпировкой трех оттенков бордо, шла задушевная беседа на тему:
– Где порошок, б…?!!
Беседующие разбились на пары по интересам: прямо возле входа Витя оседлал Пьера и, стукая его головой об пол (хорошо, ковер толстый – амортизация) и подбадривая смачными оплеухами, пытался добиться взаимопонимания.
У широкой арки, ведущей в просторный зал, расположился Виталий и проделывал аналогичные манипуляции с субъектом, облаченным в такое же кимоно, как у Пьера, но ярко-вишневого цвета.
За антикварной софой в зале кто-то неловко прятался:
виднелась торчавшая из-за подушки дюже волосатая башка и круглые от страха глаза.– Ага… Вот так, значит…
Я достал ориентировку и произвел беглую идентификацию. Башка за софой в сферу наших интересов не входила. Понял, вычеркиваем.
– Понятые нужны? – возбужденно прядая ноздрями, уточнила Францевна.
– Понятые… Понятые… Нет, оформлять ничего не будем. Это профилактика.
– Профилактика?
– Ага. Знаете, у нас все эти опоссумы на учете, так вот – раз в квартал, по графику… Ну, вы понимаете…
– Где порошок, б…?!! Отвечать, скотина!!!
– Хорошее дело! – одобрила Францевна, с восторгом наблюдая за «близнецами». – Это вы здорово придумали. А то ведь совсем распустились…
– Стараемся. Но вообще, сейчас вам лучше уйти, – вежливо предложил я.
– Почему? – Францевне, судя по всему, происходящее здесь безобразие доставляло острое наслаждение.
– Да так – сейчас допрашивать будем… Вдруг сломаем кому-нибудь чего-нибудь? У них же сейчас такие ушлые адвокаты – моментом привлекут вас как свидетеля.
– Да хоть совсем удавите обоих – я ничего не видела!
– Ой, не зарекайтесь! Знаете, какие эти адвокаты сволочи? И потом, раз понятые не нужны, как вы себя видите в перспективе дальнейшего допроса?
– Ладно, поняла, – пробурчала слегка разочарованная Францевна. – Раз понятые не нужны – пойду я. Занимайтесь. Насчет грамоты…
– Вечером. Я такие вещи не забываю, что вы!
– Ну, хорошо. Пошла уже…
Наша добрая самаритянка вышла и закрыла за собой входную дверь. И всем сразу стало вольготнее.
– Я щас расчленю тебя, п…с горбатый!!! Где порошок?!!
– Да не знаю я! Какой порошок, о чем вы говорите?!
Так. А что-то маленько не сходится… С Пьером понятно. А Жан, судя по ориентировке (а вообще, Иван и Петр – это просто такие затейливые творческие псевдо), – этакий пухленький розовощекий милашка.
Тип, которого оседлал Виталий, такой же стройненький, как и Пьер. Насчет лица ничего сказать не могу: оно багровое от оплеух, искажено от боли и страха, да и ракурс не совсем привычный.
Но факт налицо – субъект не пухленький!
Да, это мы маленько промазали.
Помимо арки, в прихожей были две двери с разноцветными стеклами. Обойдя Витю с его стройным подопытным, я толкнул наобум ближнюю ко мне дверь, миновал небольшой коридор, открыл еще одну дверь и оказался на сплошь забранной в черный мрамор кухне.
На плите пританцовывал пухлый милашка в банном халате, и, причитая от страха, пытался пропихнуть в вентиляционное отверстие под потолком нечто, упакованное в черный пакет. На полу валялась небольшая ажурная решеточка.
Получалось у пухлого из рук вон: то ли сверток больше отверстия, то ли руки не туда заточены – короче, не лезло!
Ну вот, товарищ Жан собственной персоной.
– Бонжур, мсье! Ну-ка, сволочь, спрыгнул на пол и отдал пакет.
Жан посмотрел на меня с тоскливой обреченностью и взял трехсекундный тайм-аут для размышления.