Талант (Жизнь Бережкова)

– Ларец с секретом, - пробормотал он и, попросту прижав пальцем винт, снова стал звонить.

Наконец сквозь шумы и треск в трубке раздалось:

– Слушаю...

Наш герой почти пропел:

– Владимир Георгиевич?

– Да. Кто говорит?

– Владимир Георгиевич, я только что с поезда. У меня к вам письмо из Москвы.

– От кого?

Бережков предпочел пока избежать ответа. Он слегка оттянул винтик. Тотчас в мембране стало мертвенно тихо. Снова нажав, он продолжал взывать:

– Алло! Алло!.. Владимир Георгиевич, вы?

– Да. Вас плохо слышно.

– Письмо в голубом конверте!
– кричал Бережков.
– И книга для вас с надписью. Разрешите, я вам привезу.

Однако главный инженер завода, видимо, оберегал свой воскресный отдых. Он сухо сказал:

– Извините, сейчас у меня доктор... Я попросил бы...

Бережков решил не услышать продолжения этой фразы. Снова чуть двинулся винтик в его пальцах. Через секунду он опять кричал:

– Алло! Алло!.. Книга для вас с надписью: "Нежному поклоннику и рыцарю".

– Как, как?

– "Нежному поклоннику и рыцарю".

– Но от кого же?

– Владимир Георгиевич, я не могу кричать об этом на всю станцию. Разрешите к вам заехать.

– Но вы-то кто?

– Что? Что? Я ничего не слышу.

– Я спрашиваю: с кем имею честь?

– Да, адрес есть.

– С кем имею честь?

– Лошадей? Не беспокойтесь, доеду на извозчике.

– Фу... Ну, приезжайте.

Опустив трубку, Бережков тоже выдохнул:

– Фу-у-у... Техника на грани фантастики.

Благодарно взглянув на исцарапанный, давно отслуживший свое аппарат, он обратился с шутливой речью к ожидающим у телефона, достал перочинный нож и, используя подручные средства, то есть переставив с места на место некоторые винтики, закрепил контакт.

На привокзальной площади, куда он вышел с небольшим чемоданом, раскинулось рыночное торжище. Он там потолкался; съел для подкрепления душевных и телесных сил здесь же на солнышке добрый кусок холодца, несколько пышных оладий, все это запил горшочком сметаны, затем подрядил извозчика и на старенькой дребезжащей пролетке направился к полю предстоящей ему схватки, в дом инженера Любарского.

14

Городок растянулся вдоль Днепра. Скоро завиднелась сияющая речная гладь, даже издали прохладная. Бережков сказал извозчику:

– К воде, дядя! Помыться.

По тропинке он сбежал с чемоданом к Днепру. Там он искупался, кувыркаясь и ныряя, проделывая всяческие номера, которые помнились с детства, со дней азартных мальчишеских состязаний на воде. Потом, высыхая на солнце, он побрился у своего чемодана и облачился во все свежее: в белоснежные проутюженные брюки, в белые туфли, в легкую рубашку "фантазия". В заключение Бережков положил на руку светлый летний пиджак и с удовлетворением оглядел себя в зеркале реки.

– Теперь, дядя, не пыли, - попросил он, вновь усевшись на пролетку.

В городе было много зелени, палисадников, садов. В стороне, на фоне бледно-голубого неба, высилась черная железная труба завода. В тот день, в воскресенье, труба не дымила, но Бережков, рассеянно блуждая вокруг взглядом, нет-нет да и поглядывал туда. На этом заводе, где он уже не раз побывал с чертежами, должны были дать жизнь его детищу, воплотить в металл проект мотора, но все оттягивали и оттягивали это, без конца требуя переделки чертежей, терзая его душу.

Дом главного инженера, с красивой остроконечной крышей, с балконами и башенкой, с тонкими мачтами радиоантенны, стоял на прекрасном участке, над Днепром. Отпустив извозчика, Бережков с волнением приоткрыл калитку и ступил на аллею, посыпанную речным желтым песком. Из-за цветущих деревьев доносились заглушенные удары теннисного мячика. Слышались женские голоса. Бережков направился туда. Скоро сквозь просветы в зелени он увидел играющих. Главный инженер сражался против двух женщин. Весь в белом, с закатанными рукавами, загорелый, стройный не по летам, с бородкой клинышком, в которой тонкими блестками вспыхивали на солнце две-три серебряные нити, Любарский легко бегал по площадке, с силой посылая "резаные", как говорят спортсмены, низкие мячи.

– Доктор, - прозвучал его голос, - вам подавать.

Смуглая, несколько тяжеловатая для этой игры женщина улыбнулась ему. "Э, - подумал Бережков, - вот какой у тебя доктор!"

В паре с доктором играла девушка, - по-видимому, дочь инженера. Скрытый кустами, Бережков наблюдал, не решаясь шагнуть дальше. Его вдруг охватила робость. В предыдущие приезды он уже бывал с чертежами "АДВИ-100" в служебном кабинете у Любарского, волновался, доказывал, настаивал, но главный инженер в неизменно корректной манере, от которой Бережков еще более бесился, всегда умел его "отшить".

"Выставит!
– размышлял Бережков, глядя на Любарского и невольно, глазом старого спортсмена, оценивая его искусные сильные удары. Обязательно в два счета выставит!.. Ну, была не была, вперед!"

Набравшись решимости, он выступил из зеленой засады, скромно поклонился и проговорил:

– Здравствуйте...

Игра прервалась.

– А, это вы?!
– протянул Любарский.

Бережков ощутил, что интонация была уничтожающей. Казалось, все его хитрости Любарский разгадал с одного взгляда. Некстати улыбаясь, Бережков стоял с чемоданом в руке под этим прищуренным взглядом. Главный инженер не спешил нарушить молчание.

– Присядьте, - предложил он наконец, указывая на скамейку.
– Прошу вас подождать одну минуту.

И, обернувшись к женщинам, другим тоном воскликнул:

– Одну минуту для победы! Доктор, продолжайте. Я готов...

Бережков сел, рассеянно взглянул на докторскую сумку, которая лежала на скамейке, на дамский велосипед, прислоненный рядом.

Изволь-ка, очаруй этого Любарского! И с какой стати его очаровывать, лебезить, унижаться перед ним? Ведь Бережков не милости пришел сюда просить! Ведь этому черту, главному инженеру, предписано, приказано построить машину "АДВИ-100". Чего же он отлынивает? И встречает автора конструкции этаким оскорбительным прищуром, словно надоевшего маньяка-изобретателя? Бережков покраснел, еще раз представив себе прищуренный холодный взгляд Любарского и свою, как теперь ему казалось, глупую улыбку. Он смотрел на порхающего по площадке инженера, который уже ничем не проявлял к нему внимания и даже будто забыл про него, - смотрел и злился. Его опять подмывало поскандалить. Но вспомнилось наставление Шелеста: "Будьте мудры, как змий". Да, самое умное - обойтись без драки. "Хорошо, обворожу, черт его возьми! Не будь я Бережков, если не обворожу! Но как? Надо немедленно придумать гениальный ход!"

15

Время, однако, убегало, а гениальных ходов Бережков не находил. В прошлом любитель спорта, отчаянный гонщик на мотоциклете, автомобиле, аэросанях, Бережков был когда-то и страстным теннисистом. "Плохие мячи", машинально отметил он, приглядываясь к игре. Один мяч подкатился к нему. Бережков с готовностью вскочил, поднял, попробовал на ощупь - мячик был очень вял. Кинув мяч и снова усевшись, он вдруг со странным вниманием посмотрел на раскрытую врачебную сумку. В ту минуту он еще сам не осознал, чем она его так заинтересовала.