Талисман Барона

Аборигены выстроили всех пиратов в шеренгу и, окружив частоколом копий, пересекали любое движение. Я оказался в самом конце шеренги рядом с нашим коком. Сейчас, беспрестанно шепчущим молитвы.

– Эй, Вил что случилось?

– Эт-т-то кол-л-лдуны, пр-р-роклятые колдуны, - плачущим голосом ответил мне Вил, от испуга даже не понявший с кем разговаривает.

Посмотрев на его трясущееся жирное лицо со стекающими по отвислым щекам слезами, я с отвращение отвернулся, и с проснувшимся любопытством осмотрел наших пленителей. Колдуны значит? Интересно...

Раздалась негромкая команда, и аборигены разделились, по прежнему угрожая нам копьями, но устроив своеобразный живой коридор. И по этому коридору пошли три человека.

Первым словившим мой взгляд, был белый, правда загоревший и в одной юбке из пальмовых листьев, щеголяющий кожаным ошейником. Вторым был черный - громадный амбал, за два метра ростом, бугрящийся мышцами, и по животному втягивавший воздух. Сжимая в руках впечатляющих размеров бронзовый топор, он шел на один шаг сзади самого колоритного члена этой троицы.

Этот третий намертво приковал к себе мой взгляд. Источающий незримую ауру власти и ужаса, чернокожий, сухой и седой старик, сжимающий в руках украшенный всяким хламом деревянный жезл неторопливо шел властной гордой походкой, окидывая нас презрительным взглядом. На его груди, поясе, запястьях и даже щиколотках высели целые гроздья разнообразнейших амулетов.

Из воплей пиратов поднявшихся после появления старика, я смог уловить лишь одно слово - колдун!
– и уставился на него заинтересованным взглядом.

Старик, что судя по той властности что проскальзывала в его движениях и был главным, наполнил воздух сонмом приказов. Повинуясь им, двое чернокожих схватили первого пирата и повели его к старику, крепко удерживая за руки. Подведя пленника они поставили его на колени и старик наклонился над ним вызывая очередной вопль ужаса. Я не видел что он с ним сделал, но после неразличимого движения пленник перестал орать, и безвольно повис в руках конвоиров, споро оттащивших его в строну.

За первым пошел второй пират, третий, и с каждым пленником лицо старика становилось все более и более хмурым и недовольным, и когда Жирный Вил, которого поволокли к нему предпоследним, завопил от страха, он одним движением вырвал ему язык, - выбивая новую череду воплей у пленников - и демонстративно отдал своему охраннику, тут-же сожравшему подачку. Хрипящего и булькающего Вила, добили копьем и оттащили тело в сторону.

Настала моя очередь.

При виде последнего пленного старик немного оживился и поманил меня пальцем. Не дожидаясь пока меня заставят силой, я сам прошел к колдуну, и остановившись перед ним без страха взглянул ему в глаза, оказавшиеся вровень с моими. Во взгляде старого хрыча мелькнуло удивление и толика одобрения, и он приложил свою сухую ладонь к моей груди.

Я ощутил легкий холодок и щекотку, а старик выпучив глаза отшатнулся назад с неверием глядя на мою грудь. Опустив глаза я и сам замер.

На моей груди, прямо напротив сердца красовался уже знакомый мне знак. Знак в точности повторяющий знак с моего медальона.

Справившись с собою, старик глядя мне в глаза что-то медленно сказал и, поняв что я его не понимаю досадливо скривился, жестом подзывая белого одновременно что-то ему говоря.

Почтительно выслушав его, белый выпрямился и на чисто английском сказал мне:

– Мой хозяин - бокор Унанга, приглашает тебя - Прошедшего-Грань, добровольно последовать за нами в селение.

– Права на отказ у меня нет?
– медленно спросил я, глядя прямо на старика. Тот, поняв о чем я говорю, непреклонно покачал головой.

– Хорошо, - кивнул я белому, - пойдем.

Унанга начал говорить и белый, не дожидаясь приказа перевел:

– Не старайся сбежать, всюду мои воины и лоа, и не бойся, никто из них не причинит тебе вреда.

– Я понял, - склонил голову я - и не совершу глупостей.

Довольно кивнув, колдун колдун развернулся и бросив несколько приказов пошел вперед. Немного помедлив я пошел следом. Остальных пиратов, грубо подняли на ноги и погнали вперед уколами и тычками чернокожие воины.

Ко мне-же никто и пальцем не прикоснулся. Как и обещал Унанга.

По прибытию в деревню аборигены развели бурную деятельность. Разожгли гигантские костры, украсили цветами и свежей козьей кровью алтарь в центре деревни, привели пленников, и привязали их к столбам. Унанга, отлучившись на некоторое время, вернулся в совсем другом наряде. Зловещая и искусно сделанная маска из черного дерева, ожерелья из цветных камней, золотые браслеты на щиколотках и запястьях, набедренная повязка из шкуры леопарда и разноцветные узоры по всему телу.

Под грохот барабанов, он, взобравшись на помост близ алтаря, что-то проревел вгоняя чернокожих в настоящее неистовство и спустившись с помоста, приблизился к алтарю. К нему подошло еще несколько человек в схожих одеяниях, только без масок и гораздо моложе и, почтительно поклонившись, уложили на алтарь первого пленника, намертво приковав цепями.

Обнажив зловещий клинок, Унанга подошел к алтарю и вздымая клинок над головой, запел гортанную песню, каждое слово которой отдавалось могильным холодом, вгоняя в дрожь. Пение нарастало, подхватываемое голосами туземцев, пока наконец лезвие кинжала не достигло точки зенита... и обрушилось вниз, обрывая песню глухим ударом сотрясшим землю, взметнувшим лепестки цветов вокруг алтаря, и расплескавшим тело пирата кровавым туманом, впитавшимся в алтарь. Казалось, не сухая ручонка колдуна нанесла удар, а кто-то огромный и очень сильный... и бесконечно злобный.

Встряхнувшись как дикий зверь, Унанга, поблескивая из-под маски почерневшими глазами повернулся и взглянул прямо на меня. Качнул рукой, и я повинуясь жесту подошел к нему.

Перехватив клинок за лезвие он протянул его мне, предлагая взять. Осторожно сомкнув пальцы на липкой от крови рукояти, я поднял клинок к лицу и внимательно осмотрел. Искусно выточенное из черного обсидиана лезвие, загибалось диковинным клинком, а рукоять выточенная из кости была украшена тонким узором. Осмотрев клинок я вопросительно взглянул на колдуна.

Жестом остановив увязавшегося за мною переводчика, Унанга стянул маску и ломанным языком сказал:

– Стать ученик мои... лоа радоваться... Самеди...

Понять что он хочет от меня, было несложно. Унанга предлагал мне стать его учеником... и упомянул имя могучего лоа. Барон Самеди, Барон Суббота, лоа смерти, сексуальности и рождаемости... я знал это имя. Знал еще с той жизни... а учитывая что при упоминании Барона Унанга ткнул пальцем в мою грудь...

Серьезно заглянув в глаза колдуну, я четко и громко сказал: