Талисман для князя. Глава рода

Церемония принесения клятвы началась с получасовой литургии и благословления присутствующих. После этого члены совета поочередно потянулись к трибуне с великокняжеским венцом, где преклоняли колено и клялись в верности. Первым, как и положено, на инвалидной коляске подкатил Алим, произнес необходимые слова и дотронулся до короны, которая засияла мягким светом.

Великий князь Стужев разместился чуть поодаль. Подле него застыли верные псы, готовые накинуться и скрутить преступника. Брат посмотрел мужчине в глаза и, касаясь венца, отчеканил:

– Клянусь, что не помышлял против Российского или Австрийского императоров и не причастен к событиям в Екатеринбурге и Вене.

Венец засиял еще сильнее, подтверждая правоту Алима. Учитывая, что клятвы в этом мире соблюдались и за нарушение грозила физическая расправа, это послужило убедительным доказательством для князя Холода. Но он лишь благосклонно кивнул, дав понять, что самого великого князя Леви и не подозревал.

Следом пошли почтенные главы семейств, которые уже распределили между собой очередность. Зарах Ильягу Леви прошел проверку, что только подтвердило, – Софа действовала за его спиной.

Неожиданным стало появление Диего д`Амниера, который, как ни странно, выжил после взрыва. Мужчина был бледным, правая рука висела на перевязи, повязка на голове пропиталась кровью. Приблизившись к венцу, не без помощи родичей опустился на колено.

– Клянусь служить верой и правдой… – произнес слова клятвы и протянул здоровую руку, чтобы коснуться венца.

Замер в нерешительности, лоб покрылся испариной. Люди уже убедились, венец не вредил тому, кто говорил искренне и не нарушал клятвы. Поэтому замешательство бывшего великого князя встретили ропотом. Я опасалась, что гад вытворит что-нибудь напоследок, а потому подошла к брату, готовая защитить его от опасности. Диего посмотрел на меня и скрипнул зубами, однако проигрывать он умел. Все же дотронулся до короны, вспыхнул в тот же миг свечкой и осыпался пеплом. Стужев аж подскочил с кресла, когда это увидел.

– Что это значит?!

– Полагаю, один из предателей сгорел, – невозмутимо произнес Алим.

– Эдак, вы всех спалите! – возмутился Семен Павлович. – А что я предъявлю императору? Горсть пепла?

– Прежде всего этот человек злоумышлял против собственного народа! – жестко высказался брат. – Бог наказал его за лживые клятвы, что не отменяет возможного участия князя в заговоре. Мы проверим членов семьи д`Амниер и тех, кто работал на род. Они понесут суровое наказание.

– Алим, – снова не удержалась, – пусть люди выберут, хотят они принести клятву или же сдаться на милость князя Стужева. И еще, считаю, каждый ашкеназец, будь то мужчина или женщина, должен отвечать по делам своим. Никому не ведомо, что творится на душе у другого человека. Так, зачем губить стадо, если в него затесалась паршивая овца?

Я вмешалась потому, что не учла важный момент: клятва главы рода вовсе не означала верность остальных членов семьи. Пример тому Леви и д`Амниеры. Преступление бывшего великого князя автоматически бросало тень на репутацию рода, а вот невиновность Зараха Ильягу позволяла Софе избежать наказания.

Слабому полу официально давалось мало свободы. Ту же Цилю родители намеревались выдать замуж, хотя у девушки имелись собственные планы на жизнь. Образование – дань моде, распространенной в среде одаренных аристократов. Магам без знаний никуда, ни одного заклинания не сотворишь, не зная основ. В остальных же семьях царил патриархат. Предназначение женщины – выйти замуж и нарожать детишек.

Подавая пример остальным, я преклонила колено, произнесла клятву и ответила на невысказанный вопрос князя Холода, что не причастна к покушениям. Следом под строгое шиканье родителей вышла Циля, потом сестренки Ханна и Батуш, а за ними остальная молодежь потянулась. А вот старшее поколение не спешило нарушать устои. Наверно, требовался пример, и его продемонстрировала Мусечка, напоследок заявившая Стужеву:

– Вреда я, Ваша светлость, не делала, зла не держала. Но только попробуйте обидеть моих детей, и вам не поздоровится! – смело коснулась короны, вспыхнувшей так ярко, что резануло по глазам.

Я мысленно поаплодировала мамочке и посмотрела на бабулю Рахель. Умная женщина, даже слишком, сразу поняла, что требуется. Какие бы распри не существовали внутри семьи, перед внешним врагом необходимо объединиться. Гордо вышла, проделала необходимый ритуал и также гордо удалилась. За ней Осип Ааронович подошел, потом родители Цили и дети Софы, которая стояла белая, как полотно. Ее дочь Антелей с мужем уже принесли клятву и младший Манувах – тоже. Янгиль колебался и, наверно, с удовольствием сбежал бы или затерялся в толпе. Но люди невольно сплотились вокруг глав семей и вряд ли подпустили бы в такой момент чужаков. Рядом с д`Амниерами уже образовалась зона отчуждения. Прежде главенствующий род в одночасье низвергли с пьедестала, да еще с пожизненным клеймом предателей на репутации.

Пока я буравила взглядом Софу с сыночком, к короне вышла Мельке. Горе никого не красило, а, если к этому добавить безумие, картина вырисовывалась удручающая. Воспаленными глазами она посмотрела на Алима, на всех нас, и скривилась.

– Эта корона по праву должна принадлежать внуку, а вы отняли моего мальчика. Лишили последней радости в жизни. Будьте прокляты! – расхохоталась каркающим смехом и, коснувшись венца, осыпалась пеплом на мраморный пол.

– Мама! – надрывно вскрикнул Биньямин, выбежал вперед и упал на колени. – Мама, как же так? Зачем? – завыл, зачерпнул в ладони пригоршню пепла, и тот ручейками посыпался между пальцев.

Приподняв голову, мужчина осмотрелся затуманенным взглядом. Запнувшись об Алима, исполнился дикой злобы.

– Это ты! Ты виноват! Ты лишил меня всего! Лишил самого дорогого…

Я думала, Биньямин накинется на брата, поэтому невольно подступила к нему поближе. Однако, доведенная до отчаяния тварь, молниеносным прыжком – откуда столько прыти взялось? – кинулась на Мусечку. В воздухе блеснула сталь, раздался отчаянный женский вскрик и звук падения. В храме вмиг похолодало. Серыми тенями к убийце метнулись псы Стужева.

– Нет! – раздался отчаянный вскрик Алима, отчего сердце болезненно сжалось.

Только не это! – в нагромождении тел не сразу разобрала, удалось ли убийце совершить задуманное.

Биньямина, покрывшегося ледяной корочкой, оттащили в сторону, заломили руки и поставили на колени двое псов Стужева.

– Ох, что же это делается? В храме божьем такое безобразие учинил, ирод, – раздалось ворчание Мусечки, а у меня вырвался вздох облегчения – цела! – Ося, слезай уже с меня, раздавишь! – пробурчал недовольный голос. – Ося? Ося, ты чего молчишь?

Ближе всех к Мирьям стоял герр Айзебэрг. Он первым поспешил на помощь женщине, сдвинул в сторону тело мужа и изумленно уставился на испачканную в крови руку.

– Целителя! – закричал раввин. – Срочно позовите целителя!

– Поздно, – процедил Алим, стискивая поручни коляски, – он. Убил. Отца. – Декоративные накладки на поручнях хрустнули, разлетелись на кусочки. – Предатель!

– Осечка-а-а, – заголосила Мирьям, осознав, что случилось непоправимое.

Как? – озноб пошел по коже, из глаз ручьями хлынули слезы. Ноги будто к полу приросли. Сердце на части рвалось от жалости. – Осипу Аароновичу еще жить и жить. Так радовался будущему малышу!